Он опасен для меня (СИ) - Ясмина Мар

к счастью, ни того, ни другого у меня с собой не было. Но как же я соскучилась по ним!

— Идём, — Марик протянул руку и терпеливо ждал, пока я ухвачусь за неё.

— Куда?

— Я хочу показать тебе наши звезды, — ухмыльнулся он.

Смысл его слов дошел до меня только когда я поняла, что мы идём в дом. Причём через порог самостоятельно он переступить мне не дал. Поднял на руки и… Боже, я с ума схожу, когда он вот так меня целует. Просто теряю связь с реальностью. Какие звезды, когда в закрытых глазах зажигаются сотни созвездий куда ярче тех, что я видела сейчас?

— Если не готова, скажи. Но я больше не могу, Поль…

— Ш-ш-ш. Просто молчи.

Кажется, и моё терпение давно дало трещину, потому что за Марка я цеплялась намертво. Не было сил отпустить, отступить или сбежать. К тому, что грозило произойти, я отчасти успела подготовиться, поэтому позволила донести себя до постели. Позволила исступленно целовать, не успевая переводить дыхание.

В его прикосновениях неистовая страсть граничила с обжигающей нежностью, в поцелуях бушевало пламя, гасимое осторожностью, но я всё равно таяла. Таяла от того, что он обращался со мной, как… как с хрупкой драгоценностью, которую мог сломать одним неаккуратным движением.

Поцелуи воспламеняли кожу. Марик точно знал, что делал, и это зажигало внутри меня какие-то особые струны, что с каждой секундой натягивались всё сильнее, грозя лопнуть и разорвать в клочья напряжение, что в итоге подбросит меня ввысь.

— Знаешь, какая ты красивая, Поль? — прошептал в мою шею. — Самая нежная, девочка. Самая лучшая…

А я молча ловила всполохи удовольствия, красящие мой внутренний холст яркими красками. Чувствовала его руки, развязывающие шнуровку купальника, и улыбалась, ощущая себя самым желанным человеком на свете, которого готовы оберегать от всех невзгод.

А затем новые поцелуи, горячее дыхание и признания. Много признаний, которые ни один здравомыслящий человек не стал бы произносить вслух.

Когда мы остались полностью обнаженными и готовыми к следующему этапу, Марк замер, вглядываясь в мои глаза.

— Ты же понимаешь, что сейчас будет, малышка? — он убрал прядку волос с моего лица и выдохнул, увидев улыбку.

— Я люблю тебя. Думаешь, буду жалеть?

— Я просто не хочу делать тебе больно, глупая. Никогда не позволю тебе жалеть о том, что ты выбрала меня, — его улыбка была такой же нежной, как и дальнейшие действия, разливавшие жар по моему телу. К н и г о е д. н е т

Первый толчок взорвался красной вспышкой, выдавив наружу крик и слёзы. Марк сжал в объятиях и зашептал что-то, но я не слушала. В тот момент была неспособна внимать его словам, потому что погрузилась в эту боль. Он баюкал меня и тихо ругался. Зацеловывал, пытаясь загладить вину и даже не подозревал, что снова воспламеняет кровь в венах, делая на холсте нежные штрихи. Потянулась к нему, подставляя губы и путаясь пальцами в волосах.

— Ма-а-арк, Мари-и-и-ик…

— Нет, Поль, тебе больно.

— Помолчи и показывай, что обещал, — потребовала я.

Следующий прыжок в глубины удовольствия расчертил заготовку картины длинными тонкими мазками нежных оттенков. Марк был предельно осторожен, но видя, что я получаю удовольствие, стал чуть резче, чуть грубее. Поцелуи отнимали дыхание, пальцы мяли чувствительную кожу, а холст… холст становился всё ярче, и красные оттенки в нем главенствовали, но вовсе не из-за боли, а из-за жара, который собирался внизу живота.

В какой-то момент я взорвалась. Взорвалась до самых звёзд, которые вспыхнули перед глазами. Застонала от невыносимого чувства, разливающегося по всему телу, и приняла губами рык Марка, вжавшегося в меня до самого дна.

— Я люблю тебя, — шептал в мои губы. — Безумно люблю.

— И я… Я тоже тебя люблю.

Кажется, мы так и уснули, не разжимая объятий. Не могли отпустить друг друга. Словно разожми объятия, и все исчезнет. Окажется миражом и растворится.

***

Меня разбудили яркие лучи солнца. Они проникали через неплотно задернутые шторы, заставляя жмуриться. Сонно улыбнувшись, потянулась и села на постели. Марка рядом не было — наверное, пошел купаться.

Мои губы, зацелованные и оттого припухшие, снова растянулись в улыбке — счастливой, радостной. Марк. Марик. Мой первый мужчина. Безумно любимый и… просто невероятный.

Вспомнив события прошлой ночи, вспыхнула и снова легла, прислушиваясь к себе и к своим ощущениям. Каково это — проснуться уже женщиной? Ничего необычного, кроме небольшой тянущей боли внизу живота, я не испытывала. Хотя нет, вру. Я чувствовала себя очень хорошо. Безумно хорошо.

Понежившись еще немного, поднялась и, обмотавшись покрывалом, первым делом направилась искать пропажу. Не найдя Марка на кухне и в гостиной, заглянула во внутренний дворик, но и там пусто. Странно. Может, куда-то отъехал? Почему не предупредил? Решив, что дожидаться его непричесанной и неумытой — сверхглупо, набрала себе ванну с ванильным слоем пенки.

Но прошел час, а парня все не было. Я успела искупаться и привести себя в порядок и перекусить свежими фруктами.

Наконец, я вспомнила о наличии у себя телефона, и написала ему:

"Где тебя носит, Марик? Я скучаю"

Обычно он отвечал мне почти мгновенно, но на этот раз я не дождалась хотя бы прочтения сообщения ни через пять минут, ни через десять, ни через два часа. Я места себе не находила, бродила неприкаянным приведением по дому, но каждый его уголок был связан Марком, и я мрачнела еще больше. У того подоконника мы подолгу целовались, а на том ковре мы лежали, обнявшись, и болтали обо всем на свете. Но сейчас время неумолимо текло, а от него ни одной весточки! Паника. Она захлестнула с головой, потому что, о черт, мне как некстати вспомнился инцидент у кладбища.

Что мне делать? Я не знала. Не понимала. Не могла понять. Я далеко не только от своей страны и города — от материка.

К середине дня я себя чуть ли не съела без соли и перца, и звонок от Марка был как никогда вовремя. Смартфон только загорелся, а я уже поднесла его к уху и выдохнула в трубку:

— Ты где?!

— Поль, ты как себя чувствуешь? Ничего не болит? Все хорошо? — он задавал свои вопросы, проигнорировав мои.

— Хорошо-хорошо, — торопливо пробормотала и снова спросила: — Марик, где ты? Когда мне тебя жда…

И осеклась на полуслове. Потому что услышала женский механический голос, так некстати решивший призвать народ на регистрацию рейса Абу-Даби-Москва. Во мне будто что-то разбилось с противным звоном, и осколки впились в мою плоть, причиняя фантомную боль.

— Я в