Сводные. Запрети мне любить тебя (СИ) - Четвергова Юлия

- Ян… А вдруг мы совершаем ошибку? – Мне было страшно по ясным причинам, и я решила высказать свои опасения вслух.

Брюнет поджал губы и скосил на меня черные глаза.

- Сдаешься даже толком не начав бороться? Не поздновато ли думать об этом? – Он начинал злиться, это было заметно по вмиг напрягшимся скулам и заигравшим желвакам на его квадратной челюсти.

- А между нами что-то началось? – Заразилась прохладой, которой от него повеяло. – Ты ведь не предлагал мне ничего. Поставил ультиматум, на который мне пришлось согласиться не по своей воле. А потом… Совратил.

Взгляд, которым меня окатил брюнет, был непередаваемым. А я только сейчас поняла, что ляпнула. И как можно было расценить мои слова, услышав их со стороны.

- Ян, я… - Начала оправдываться, выпрямившись.

- Не надо, Ева, - он прервал меня, нахмурившись. – Ты права.

- Что?

От неожиданности, я аж рот приоткрыла.

- Между нами что-то происходит, а я не дал тебе никакой ясности.

- Я, возможно, повторюсь, но… Где настоящий Ян и что ты с ним сделал? – Сделав подозрительное лицо, я пытаясь не рассмеяться. – Какие-то слишком стремительные метаморфозы с тобой происходят.

- Я уже говорил. Ты меняешь меня, Ева. Ты отравила мне разум еще во время нашей первой встречи. Просто я тогда не понимал, какого рода этот яд.

- А сейчас? – Я взглянула на него снизу вверх с надеждой. – Сейчас понимаешь?

- Отчасти, - ухмыльнулся он, догадываясь, что я хотела услышать от него на самом деле.

Но почему-то промолчал.

- Ева, - моё имя, произнесенное серьезным тоном, заставило напрячься, - я спрошу кое-что у тебя сегодня вечером. А до тех пор подумай хорошо, - Соколов положил свою ладонь поверх моей руки и погладил большим пальцем тыльную сторону, - тот ли я, кого ты искала? Сама себе ответь на вопрос. Я не тот, кто умеет всерьёз любить.

Его признание вышибло из меня дух. Я стояла, замерев памятником самой себе, и не сразу нашла, что ответить.

- Тогда тебе встречный вопрос, Ян. Чем ты думал, говоря мне вчера вечером все эти вещи? - Мой голос в конце фразы сорвался на шепот. Я не могла поверить своим ушам.

- Я поддался порыву. Своим желаниям. Поступил, как эгоист. Но после слов твоей мамы, когда мы ехали сюда, задумался, а имею ли я право влезать в твою жизнь? Быть может, Фридман для тебя, действительно, лучшая партия? Ведь с большой вероятностью, я могу разбить тебе сердце. А ты не из тех девушек, кто легко переживают расставание. Да и, узнав, что ты девственница, я вообще сомневаюсь, был ли у тебя опыт отношений. Любых.

Воздух, застрявший в моём горле, с трудом вылетел изо рта. Я открывала и закрывала рот, как рыба, выброшенная на берег. К таким откровениям Соколова я оказалась совсем не готова. Меня словно молнией поразило. Руки заледенели вмиг и начали мелко дрожать. На глаза навернулись слезы, а в носу противно защипало.

- Какой же ты придурок, Ян! – Выпалила я, наконец, вновь обретя способность говорить.

Мне хотелось в придачу залепить ему пощечину. Но я лишь сжала руки в кулаки, потому что за спиной были панорамные окна в пол, и я понятия не имела, были ли родители всё ещё заняты обсуждением дизайна, или уже закончили и ждут нас, чтобы разделиться: мужчины поедут выбирать ресторан, а мы – платье.

- Я не отказываюсь от своих слов, - сквозь зубы процедил брюнет, наблюдая, как на моём лице со скоростью звука сменяется целая гамма эмоций. – Я только хочу дать тебе выбор.

- Не поздновато ли? – Ядовито заметила я. – И это ты мне говорил о том, что я хочу сдаться, толком не начав бороться?

Ян вздохнул, нервно запустив руку в волосы. Взлохматил их, возвращая взгляд черных глаз обратно к моему лицу.

- Я не знал, что ты девственница. Это многое меняет!

- Что? – Я развела руками и потрясла головой. – У меня выросла вторая пара рук или что? Или я ночью превращаюсь в орка?

Соколов болезненно улыбнулся уголком рта, но выражение его лица всё испортило, искривив улыбку, будто он съел что-то противное.

- Не в этом дело.

- Так в чём же? Объясни мне, дуре, которая поверила тебе! – Руки так и чесались хотя бы ударить кулаками ему в грудь, но я давила в себе эти злые порывы.

- Мы могли просто развлечься и всё! – Рыкнул Ян, огорошив меня этой новостью. – Да, я что-то испытываю к тебе. Интерес, любопытство, сексуальное влечение, что угодно! Но я видел, как ты вчера смотрела на меня. Это не то, что я могу тебе дать. Ты влюбляешься, Ева. А любовь, она всё портит.

Я зажмурилась изо всех сил. Так, что перед глазами появились белые мушки, когда я вновь их открыла. Я была на грани того, чтобы разреветься.

- То-то я и смотрю, что Николая Владимировича испортила любовь к моей маме. Но знаешь? Дело не в любви. Проблема в тебе. – Я всё же ткнула указательным пальцем в грудь Соколова. – Ты просто трус. Трус, который влюбился, а теперь хочет сбежать от своих чувств, ведь это проще простого. – Шипела я. – Была бы я не девственница, навешал бы мне лапши вчера, как всем своим предыдущим девушкам, о том, что я тебе не безразлична, переспал бы со мной, а утром – селяви. Никакой ответственности. Никаких проблем в виде борьбы, про которую ты так пылко говорил.

Между нами воцарилось молчание. Гнетущее. Давящее. Но эта передышка позволила немного подуспокоиться.

- Я рада, что ты не получил того, чего хотел. – Процедила холодно.

- Я не собирался сбегать наутро, - спешно возразил Ян. – Я… Похоже, я сам запутался.

Он стоял, ссутулившись, склонившись ко мне, будто хотел прикоснуться и обнять. Но не мог по очевидным причинам – нас бы заметили. И неправильно поняли.

Точнее, правильно…

- Я точно знаю, чего я хочу, Ян. И уверенна. Так что, это ты сначала разберись, чеготыхочешь, - очень тихо заметила я. – И до тех пор не приближайся ко мне! – Зло бросила ему через плечо, разворачиваясь, чтобы уйти.

Возможно, Соколов и хотел остановить меня, но не стал этого делать. Нам обоим нужно было остыть. Хотя бы потому, что мы были не одни.

У меня внутри всё горело от обиды и ярости. От бессильной злости на него и на себя. Я не понимала, почему он такой. Вчера был чуткий и нежный, даже утром, пока мы ехали, он смотрел на меня иначе. А потом что-то резко поменялось. Я даже не поняла, в какой момент это случилось. Раз и всё, будто ему тумблер в голове переключили, являя миру настоящего Яна.

- Всё в порядке? – Обеспокоенно спросила мама, когда я мрачно плюхнулась рядом с ней на нежно-розовый диванчик.

- Да. Просто нужно поспать, - выдавила из себя улыбку. – Устала немного.

- Может, тогда перенесем?..

- Нет! – Слишком резко ответила я. И тут же поспешила добавить, заставляя себя расслабиться и выкинуть из головы братца и всё, что с ним связано: - Я итак последние дни мало времени провожу с тобой. Что я тогда буду за дочь такая?

- Ты у меня всегда была и остаешься ангелочком, Ева, - нежно улыбнулась мама, прижав меня к своему боку. – Так что ничего страшного, если мы перенесем примерку платьев на завтра.

Прозвище, которым меня называл Ян, заставило сердце екнуть от горечи. Но я отмахнулась от этого. Я пореву дома, в своей комнате.

- Никаких завтра, - ободряющим тоном заявила я, подняв вверх указательный палец. - Я хочу увидеть выбранную нами красоту на тебе. – Подмигнула маме. – А всё остальное – потом.

К нам подошёл Николай Владимирович, который минуту назад стоял у стойки администратора и оплачивал услуги дизайнера. За его спиной мрачной тенью маячил Ян, не сводящий с меня черной бездны.

- Ну, девочки, не скучайте. Мы скоро вернемся. Удачной примерки, дорогая. - Поцеловав маму в щеку, он кивнул братцу, чтобы тот шёл за ним. И вместе они покинули офис.

Я специально повернулась к Соколову спиной, чтобы отгородиться. И от его непонятных взглядов и от его влияния, которое он оказывал на меня и моё эмоциональное состояние.

Сначала мама, а всё остальное потом.

За примеркой платьев, я сама не заметила, как расслабилась окончательно. Выбросила из головы братца с его непонятными загонами и пунктиками по поводу чувств.