Мой пленник - Алина Савельева

мешать. Молча разглядывала свою ладошку в его огромной лапе и ждала.

– Этот вопрос я задам тебе только один раз, – заговорил Илья, глядя мне в глаза, – поэтому хорошенько подумай, прежде чем ответить.

Илья смотрел мне в глаза, кажется, пытаясь своими голубыми сканерами проникнуть в мой мозг. Я допустила мысль, что он собирается делать мне предложение, и во мне одновременно всколыхнулись и радость, и сомнения. Кажется, я вся превратилась в слух, ожидая его важный вопрос.

– Ты будешь моей сладкой булочкой, Эмелин?

Что? Мое сердце подпрыгнуло в груди и тут же сжалось, скатываясь к желудку. Наверное, мое недоумение было написано на лице крупным шрифтом и по-русски, раз Слащев сразу исправился.

– Лин, ты выйдешь за меня замуж? – настала очередь Ильи замереть в ожидании.

Сомнений в его кандидатуре у меня нет, если я и выйду когда-либо замуж, то только за него. Но ряд вопросов не мог не возникнуть в моей голове, поэтому я решила ответить дипломатично:

– Илья, я очень тебя люблю. И очень хочу стать твоей сладкой булочкой. Но… ты ведь не оставишь свой бизнес и не переедешь в Марсель?

– Нет. Ты переедешь в Москву, – не успев выдохнуть, снова сосредоточился Илья.

– Я беременна, Илья. И пока наш малыш не родится, я никуда не поеду. Мне нужно наблюдаться у врача.

– Наши врачи не хуже, детей в два раза больше вашего достали, судя по численности населения, – тут же заупрямился Слащев, ну что за осел!

– Мне тут спокойнее, понимаешь? Я знаю, к кому обратиться, знаю куда идти и что делать. А если что-то экстренное? – терпеливо пыталась донести до него я, что сейчас не время для переезда в другую страну.

Пересадив меня на кровать, Илья встал, накидывая на свои плечи рубашку и молча застегивал пуговицы. Даже не смотрит на меня, вредина!

– Илья, я больше всего на свете хочу быть с тобой, – почему-то чувствовала я себя виноватой перед ним.

Хотя это же я его похитила и намеренно дразнила у решетки. Быть может, пойди мы с Госсом другим путем, сейчас мы бы и не находились с пленником в одной комнате. Втроем.

– Когда чего-то действительно хотят, то ищут не отговорки, а решения, – холодно ответил этот полярный мишка, от такого ледяного тона моя кровать сейчас сугробами покроется.

– Я люблю тебя! Но и нашего малыша я тоже люблю! – повысила я голос, будто от этого он меня услышит наконец. Бунтующие гормоны во мне сейчас куда опаснее этих голубых глаз!

– Я все равно заберу тебя, Лин! По-хорошему или по-плохому! Не в автобусе с чернорабочими, конечно, но группу захвата организую!

– Я же сказала, что люблю тебя! Повторить? – злилась я, что он такой непробиваемый.

– Давай! – с таким же вызовом вскидывает голову Илья, не собираясь сдаваться.

А-р-р! Невозможный упрямец! Как там у папы было? «С ним не договориться, его не сломать»? Хотя у меня есть пара приемов для этого твердолобого.

– Хорошо, Мой Сладкий. Вывози контрабанду в Россию, только с этой минуты ты несешь ответственность за малыша. Готов к смертельной войне с Булкой, если мы его потеряем?

Говоря это, я рассчитывала, что у Слащева поубавится уверенности в том, что он все может предусмотреть, но Медведь расплылся в такой широкой улыбке, что меня накрыло этим голубым светом счастья в его глазах.

– Не потеряем, mon amour! – как порывистый ветер просвистел по комнате Илья, подхватывая меня под зад и кружа по комнате.

– Ты сделала меня самым счастливым мужчиной на земле, Эмелин, – опуская меня на пол, тихо признался Илья.

Кажется, именно в этот момент мой эгоизм победил разум. Мне до звездочек в глазах захотелось довериться ему, чтобы он был рядом, независимо, плохо мне или хорошо. Его неподдельное счастье, что я согласилась, не оставляет мне выбора.

– У меня только одна просьба к тебе, Илья. Насчет свадьбы.

– Я все оплачу, Лин, не переживай, – с чего-то решил Илья, что меня волнуют деньги.

Права Люси, таких мужиков не то что надо к кровати приковывать в подвале замка, его вообще лучше из дома выпускать только сытого и с пустыми яйцами.

Не переживать я не смогу, но если Илья прав, надо искать решения, а не отговорки. С его гиперскоростью расворошить все дела Бертранов он и в Москве найдет все, что мне нужно.

– Я вообще-то невеста с приданым! Но не об этом. Я хочу свадьбу здесь, – как можно тверже сказала я, не все же мне прогибаться!

Мне хочется, чтобы весь свет увидел помпезное празднование. Чтобы каждый, кто злословил, увидел, какой экземпляр я себе отхватила! Вот прямо чтоб у них у всех челюсти сводило от зависти! И каждая собака знала, что Эмелин Бертран вышла замуж за самого достойного мужчину планеты, а не заскочила в последний вагон.

– Это твой день, Булочка, поэтому он будет таким, как ты захочешь.

– Разве для тебя это не самый важный день?

– Не знаю, пока не могу представить себя еще счастливее, чем сейчас, – улыбнулся Илья так нежно и с такой любовью, что я даже не стала выгонять его ладони с моей задницы.

Как же сложно устроен его мозг! Чтобы он ни сказал, с ним приходится соглашаться. Свадьба – это, в большинстве случаев, день счастливый и радостный. Но первые эмоции, когда только узнаешь, что твоя любовь взаимна, наверное, самые яркие и самые волнительные. Ведь этот момент с ним вдвоем можно пережить только раз. Могу я быть счастливее чем сейчас? Не знаю, через полгода проверим.

Растворяясь друг в друге, мы пропали для всех. Моя девичья спальня парила где-то высоко над землей, в пушистых облаках, где чистое голубое небо проигрывало по красоте самым красивым глазам на свете.

«Mon amour» – любовь моя! Как же волшебно это звучит хрипловатыми вибрациями, пока Илья шепчет мне это на ухо, потираясь щекой о мой висок и зарываясь носом в волосы.

Глава 22

Пробыв в Марселе неделю, я уже осоловел от воздержания, спать рядом с ней, выполняя роль раба для плотских утех госпожи, это то еще испытание. Но я не хочу рисковать моей женщиной, поэтому терпеливо ждал приема у врача.

Еще я был в шоке от непрекращающийся болтовни Булочки. Ее то накрывала паника по всякой ерунде, то был двухчасовой сеанс планирования, что нужно купить или сделать. Но в целом эта маленькая тренировка совместного проживания дарила мне невероятно крышесносные ощущения.

– Илья, я боюсь, – снова что-то взбрело в беременную голову по дороге к врачу.