Продайся мне - Анастасия Соловьева

внизу живота становится невыносимым, я царапаю ногтями подушку, утыкаюсь лбом в простынь, хрипло стону, выгибаюсь сильнее, превращаюсь в похотливое требовательное животное и шепчу:

— Ещё, пожалуйста, Дамир.

Он ускоряет темп, за считанные секунды доводя меня до оргазма. Перед глазами рассыпаются искры, толчки кажутся грубыми и слишком сильными, но я не испытываю страха или дискомфорта. Дамир отпускает себя и получает удовольствие, хрипло стонет, до боли сжимая мои бёдра. Улыбаюсь, обмякаю и, прикрыв глаза, растекаюсь по кровати.

Оказывается, секс с Дамиром прекрасен в любой позе. Неловко об этом думать, но сегодняшний оргазм был намного сильнее того, что я испытала два дня назад. И боль мгновенно исчезла. Наверное, вскоре её совсем не станет. Я приноровлюсь к выдающимся размерам Дамира.

— Ты как? — спрашивает он, притягивая меня к себе и целуя в губы. — Я не был слишком груб?

— Был, — тихонько смеюсь. — Но мне понравилось. Особенно в конце, — и заливаюсь краской, словно сказала что-то невероятно пошлое и откровенное.

— Понял, — тихий смешок и новый поцелуй, на этот раз в шею. — Не могла подождать, пока мы поужинаем?

— Нет, я очень по тебе соскучилась.

— Взаимно.

Вожу ладонью по его мускулистой груди, чувствую, как глаза сами собой закрываются. Не хочу спать, ещё слишком рано. Сначала поужинаем, потом снова займёмся сексом, а там уже и о сне подумать можно.

— Скажи, а то, что зарплата пришла на неделю раньше, это случайность? — бормочу я, из последних сил воюя с сонливостью.

— Нет, — просто отвечает Дамир.

— Страшный ты человек, — улыбаюсь я.

— Почему это?

— Выполняешь желания, словно золотая рыбка. А я ведь даже ни о чём не просила.

— И это плохо. Если тебя что-то тревожит или ты в чём-то нуждаешься, не бойся об этом сказать, — Дамир гладит меня по плечу, его голос становится интимным, вибрирующим.

— Пойми, есть вещи, о которых очень сложно говорить. Вот как о задержке, — вздыхаю я.

— Знаю, Илана. Но враньё и скрытность — это то, чего я никогда не потерплю. Постарайся это принять.

— А испытательный срок хотя бы будет? — уточняю с нервным смешком. В прошлых отношениях я постоянно что-то скрывала или недоговаривала, поэтому мне очень сложно перейти на новый уровень. Быть честной с тем, кого я больше всего боюсь потерять.

Дамир заглядывает мне в глаза и улыбается. Дотрагивается до моего лица, шеи, плеч. Долго и нежно целует.

Так он без слов говорит, что всё понимает. Мне нужно больше времени на перестройку. Мы вместе неполных три дня, и этого слишком мало для серьёзных внутренних изменений.

38

— Я совсем ничего о тебе не знаю, — задумчиво говорю, поглаживая пальцами щетинистый подбородок Дамира. — Когда ты родился? Чем увлекаешься? Какие у тебя недостатки?

Он усмехается, перехватывает мою ладонь и прижимает к губам. Чувствую влажное прикосновение языка к чувствительной коже, вздрагиваю всем телом. Мы недавно поужинали, а потом вновь занялись сексом. Во второй раз всё было медленно и нежно, так, как мне давно хотелось. Дамир умеет быть разным: не только властным оголодавшим зверем, но и заботливым осторожным любовником. У меня от этого кровь в венах вскипает. Каким он будет завтра или через неделю? К чему готовиться?

— И зачем тебе эта скучная информация? — усмехается Дамир. Его голос звучит беззаботно и насмешливо, но плечи напрягаются, да и взгляд становится каким-то тяжёлым.

— Мне интересно. Мы же не чужие друг другу люди… Вроде бы, — жалобно добавляю я, чего-то испугавшись.

Дамир, вздохнув, отпускает мою ладонь. Этот жест неприятным холодком отдаётся под кожей. Почему он так странно реагирует на обычные, казалось бы, вопросы?

— В конце апреля мне стукнет тридцать шесть. Увлекаюсь старыми чёрно-белыми фильмами и автомобильным шоу The Grand Tour. Смотрю каждый выпуск, между прочим, — он улыбается. — Недостатков у меня полно, думаю, о них нет смысла говорить — ты всё сама видишь.

Хочется возразить и пылко заверить Дамира, что у него практически нет недостатков, но это, конечно же, будет ложью. Он зачем-то устраивает людям жёсткие проверки, он в принципе мало кому доверяет, а подчинённые его боятся. Откровенно говоря, Дамир — довольно строгий и требовательный начальник. Я в первую неделю хотела на стенку лезть от бешеных нагрузок и постоянного недосыпа. Да и сейчас задач меньше не стало — с чего бы вдруг? — однако я ловлю кайф от преодоления трудностей. Но неизменным остаётся одно: мало кто вытерпит такого босса, как Дамир.

Интересно, нетерпимость ко лжи и замалчиванию можно считать недостатком? Вряд ли, конечно. В нормальных отношениях вранья быть не должно. Головой я это понимаю.

— А ты бы не хотел узнать меня получше? — спрашиваю игривым тоном. Стреляю в Дамира глазами, но он отрицательно мотает головой. Не такой реакции я ожидала.

— Всё, что надо, я и так знаю, — заявляет он самоуверенно.

— И тебе совсем не важно, какое кино я люблю или за кого собираюсь голосовать на местных выборах?

Он смеётся. Я невольно начинаю улыбаться в ответ, засматриваюсь, млею. Дамиру невероятно идёт хорошее настроение.

— Нет, Илана, мне это совсем не важно. Но я с удовольствием выслушаю твоё мнение о недавно вышедшем блокбастере или о предполагаемом будущем мэре города.

— Вот уж спасибо, — бормочу я недовольно и тяну одеяло до самого подбородка. Нефиг ему пялиться на моё голое тело. Обойдётся.

— Ты не поняла, — он нависает надо мной, заглядывает в глаза так проникновенно, что мысли путаются, а в голове звенит приятная тишина. — Мне важны твои желания, стремления и цели. Твои эмоции. Твоя открытость и честность. Всё остальное не играет особой роли.

Я пытаюсь понять его, но что-то упускаю. Дамир ведёт себя так, словно видит меня насквозь и умеет читать мои мысли. Мне тяжело с ним тягаться: у меня нет богатого жизненного опыта, да и людей я плохо знаю. В Назаре же ошиблась, хотя верила ему безоговорочно.

Боюсь снова что-то сделать не так, но любопытство побеждает.

— А почему ты напрягся, когда я сказала,