Мегги Чарльз - Приглашение к счастью

Марта стояла и смотрела в черное окно — она не могла повернуться и встретиться глазами с Джошем.

Какой жестокой истиной звучали для нее сейчас стихотворные строчки Вальтера Скотта: «О, что за сеть ты для себя плетешь, когда впервые допускаешь ложь!»

Марта чувствовала, что попала в сеть и, пытаясь вырваться, запутывается все сильнее. Не поворачиваясь, она произнесла:

— Я не надеюсь, что ты меня поймешь, так что просто прими к сведению: мы с Тони договорились, что я буду носить кольцо, поскольку это выгодно для нас обоих.

— Вот как? — вежливо отозвался Джош. — И чем же это так выгодно?

— Не вижу нужды углубляться в объяснения.

— Почему же? — протянул Джош. — Я, например, сгораю от любопытства. И меня не оставляет чувство, что этот розыгрыш с кольцом задуман для… для отпугивания мужчин, скажем так. Марта, неужели ты так боялась, что я стану тебя преследовать? — резко закончил Джош.

— Нет, — поспешно ответила Марта. — Ты никогда меня не преследовал.

— Разве? А кто кого преследовал два года назад?

Марта вернулась к кровати, однако не села на свое прежнее место. Вместо этого она уселась в кресло на приличном расстоянии от Джоша.

— Джош, я предпочитаю думать, что никто из нас не преследовал друг друга, — сказала она наконец. — Для меня преследование слишком тесно связано с охотой и тому подобным.

— С таким определением можно и не согласиться, — заметил Джош. — Ну хорошо, сойдемся на том, что я тобой… весьма интересовался.

— По-моему, мы оба… весьма интересовались друг другом, — выдавила из себя Марта.

— Ладно, пусть так. Да, конечно, мы оба интересовались друг другом. Мы испытывали друг к другу… назови это сексуальным влечением, физиологической реакцией…

— Джош, неужели обязательно на все приклеивать ярлыки?

— Может быть, и нет. — Он коротко рассмеялся. — Мы оба знаем, о чем говорим и в определениях не нуждаемся. Но…

Марта жестом прервала его:

— Не продолжай, — посоветовала она. — Я догадываюсь, что ты скажешь. Это я уже слышала — два года назад. Ты хочешь сказать, что такого влечения недостаточно для прочных и продолжительных отношений.

— Правильно, — ответил Джош, старательно разглядывая занавеску. — Именно это я и хотел сказать.

— Но я не хочу повторения сцены двухлетней давности! — произнесла Марта.

— И я не хочу, — ответил Джош. — И не надо. По-моему, сейчас мы в состоянии спокойно все обсудить.

Действительно, два года назад о спокойном обсуждении и речи не было. При первых же словах Джоша в душе Марты вспыхнул неуправляемый гнев. Оба кричали, обвиняли друг друга, а потом Марта выбежала из его квартиры, хлопнув дверью. Ей до сих пор больно вспоминать об этой безобразной сцене.

— Марта, нам хорошо в постели, но это не значит, что нам будет так же хорошо в жизни, — заговорил Джош, и Марта ощутила, как растет в душе все та же разрушительная ярость. — Мы — слишком разные люди.

Усилием воли Марта подавила гнев и смятение.

— Я не думаю, что мы такие уж разные, — заявила она.

— У нас с тобой совершенно различный стиль жизни. Я никогда не привыкну к твоей жизни, а ты — к моей. Со мной ты просто умрешь от скуки, — закончил он.

— Ты всегда этого боялся, верно? — выпалила Марта, решившись наконец на вопрос, который следовало задать еще два года назад.

— Дело не в том, боюсь я или нет, — тихо ответил Джош. — Я знаю, что это так. Ты не сможешь жить со мной всю жизнь, день за днем. Поверь мне, — устало закончил он, — я обдумал все это еще два года назад, и с тех пор обстоятельства не изменились. Отчаяние придало Марте безумной отваги, и, не подумав, она высказала мысль, мучившую ее все это время:

— Пожалуйста, — воскликнула она, — пожалуйста, сходи к доктору Баскину!

На скулах Джоша вздулись желваки, глаза приобрели стальной блеск. Марта поняла, что совершила ошибку.

Он печально кивнул, словно Марта подтвердила его худшие опасения.

— В этом-то все и дело, — произнес он. — Ты уверена: стоит Джеральду Баскину поколдовать надо мной своим чудодейственным скальпелем, и все наши проблемы решатся. Я смогу танцевать, кататься на лыжах и ездить по всему свету вместе с тобой.

Тон его стал ледяным:

— Ты ошибаешься, Марта, — продолжал он. — Я не говорю, что стал равнодушен к лыжам и танцам. Вовсе нет. Но я не собираюсь терять время на бесплодные сожаления и мечты о несбыточном. Я уже давно научился жить реальной жизнью и благодарен судьбе за этот тяжкий урок. Благодаря катастрофе я узнал о людях и жизни гораздо больше, чем мог бы…

— Но ты же любишь баскетбол!

— Конечно, люблю, — согласился Джош. — Почему бы и нет?

— Ты сам играл в баскетбол… когда учился в школе.

Глаза Джоша сузились.

— Откуда ты знаешь?

— Не важно.

— Черта с два не важно! Что еще тебе наговорила Дженнифер? Я-то думал: хотя бы моя сестра понимает, как изменилась моя жизнь после катастрофы! Хоть она не будет досаждать мне и окружающим слезливыми воспоминаниями!

— Она ничего такого не делает! — резко ответила Марта. — Пожалуйста, не трогай Джен! Она тебя обожает, и ты это знаешь. И так вышло, что она — моя лучшая подруга…

— И что же?

— О Джош! — Марта почувствовала, как в уголках глаз вновь собираются предательские слезы. — Не будь таким педантом!

— Педантом? — удивленно протянул Джош. — Ты, кажется, считаешь, что это синоним «упрямца» или «зануды». Но это слово значит совсем другое…

— Хорошо, хорошо, — простонала Марта. — Я опять неточно выразилась. Тебе, похоже, нравится роль ходячего словаря.

— Я просто хочу, чтобы ты говорила то, что думаешь, — возразил Джош. — И дело не в определениях. Я хочу, чтобы ты прекратила вилять и без обиняков высказывала все, что у тебя на уме. Но, похоже, этого от тебя не дождешься!

— Неправда!

— Черта с два неправда! — гневно отозвался Джош. — Вот сейчас, например, взгляни мне в глаза и отвечай прямо, какой чушью потчует тебя Дженнифер?

Марта негодующе фыркнула.

— Для человека, который столько значения придает словам, ты чертовски грубо выражаешься!

— Может быть. Но ты знаешь, что я хочу сказать. Так не увиливай от ответа.

— Я не увиливаю. Мы с Дженнифер уже… же очень долго не говорили о тебе.

Произнеся эти слова, Марта едва не прикусила язык: ей вспомнилась фраза Дженнифер, сказанная только сегодня вечером. «Он безнадежно в тебя влюблен…» Марта почувствовала, что щеки ее запылали.

— А уши горят! — удовлетворенно констатировал Джош. — Ну что ж, если не хочешь выдавать подругу, ради Бога. Видимо, я должен восхититься твоей верностью.