Ольга Карпович - Моя чужая жена

На работе сообщение об отказе Никиты от должности режиссера проекта восприняли недоброжелательно. Тем более что Редников-младший не счел нужным явиться для объяснений сам, откуда-то сверху пришла официальная бумага об отказе Никиты Дмитриевича от дальнейшего сотрудничества — и только. На студии перешептывались и поглядывали на Алю косо.

– Что же вы, Александра Юрьевна, — озадаченно вопросил руководитель проекта Виталий Анатольевич, укоризненно поглядывая на Алю выцветшими глазами сквозь толстые стекла очков. — Как же вы мужа своего бесценного не привезли? Где мы теперь режиссера найдем на его место? Придется закрывать проект…

Аля же, сама удивляясь невозмутимому спокойствию, которое поселилось в ней после посещения поликлиники, с безмятежной учтивостью ответствовала:

– Вы знаете, Виталий Анатольевич, мы с мужем считаем себя не вправе вмешиваться в частную жизнь друг друга и привыкли уважать решения второй половины.

Руководитель хмыкнул, зорко глянул на Алю поверх очков и записал что-то в неизменный серый блокнотик.

В конце концов проект все-таки закрыли. Однако почти все члены съемочной группы сумели так или иначе подсуетиться, чтобы остаться работать на Западе. Оператор Сережа сумел устроиться в съемочную группу советско-французского фильма, корреспондент Володя перешел в редакцию «Юманите». Туда же неожиданно пригласили и Алю.

С тех пор как заместитель руководителя группы объявил им о закрытии проекта, Аля со дня на день ждала вызова из посольства с приказом о возвращении в СССР. Она даже придумала, что будет делать в таком случае: вернется на родину, временно поселится у матери в Ленинграде, потом постарается получить направление на работу в какой-нибудь отдаленный край, где можно будет спрятаться, осмотреться, укрыть будущего ребенка, не ожидая каждую минуту визита кого-нибудь из Редниковых.

И Алю действительно вызвали в посольство, но вопреки ожиданиям принял ее не какой-нибудь важный чин, генерал в орденах, а все тот же серый, незаметный Виталий Анатольевич.

– Что ж, Александра Юрьевна, — начал он с неопределенной интонацией своим бесцветным голосом. — Есть для вас предложение — должность редактора газеты «Юманите». У вас хороший язык, имеется опыт жизни за границей. Да и коллектив для вас будет не совсем новым, пересекались по работе.

– О, я с удовольствием, — поспешно ответила Аля.

– Но вы имейте в виду, — продолжал наставлять ее Виталий Анатольевич, — мы ждем, что вы оправдаете оказанное вам доверие. Особенно после безответственного поступка вашего мужа… Мы ждем от вас не только четкого выполнения ваших должностных инструкций, но и всяческого вообще сотрудничества и содействия.

Аля, изобразив на лице радостную улыбку верноподданного тупицы, горячо закивала:

– Конечно, конечно. Как же иначе?

Про себя же решила: «Содействия от меня ждете? Ну ждите-ждите, дорогие… Не дождетесь!» Руководитель поднял на нее сонное лицо, и Аля неожиданно заметила, что глаза у него вовсе не выцветшие, а, наоборот, быстрые, цепкие, внимательные. Он, прищурившись, посмотрел на Алю, и та почему-то поежилась под его взглядом, нервно застегнула верхнюю пуговицу пиджака.

– Надеюсь, мы поняли друг друга, — все так же вяло процедил Виталий Анатольевич. — До свидания, Александра Юрьевна. Помните, что теперь у вас начнется совсем другая жизнь. Удачи!

Он приблизился к ней, потряс в своей влажной костистой ладони Алину руку, и девушку невольно замутило от донесшегося до нее неприятного крысиного запаха.

«Он на мышиного короля похож, вот что! — установила Аля, на ватных ногах выбираясь из начальственного кабинета. — Такой же серый, скользкий и хитрый».

Впрочем, думать о неприятном разговоре теперь, когда впереди действительно новая жизнь, ей не хотелось, и она постаралась выбросить кошмарный образ из головы.

Первым делом Аля сменила квартиру. Жить в маленькой студии с вылинявшими обоями и шпилем Нотр-Дам за окном было слишком тяжело. Здесь все было наполнено расплывчатыми воспоминаниями: и продавленный кожаный диван, и старое кресло-качалка, в котором Никита часто сидел с утренней газетой, и синяя чайная чашка с отбитой ручкой на полке для посуды… И Аля, посоветовавшись с новыми коллегами, сняла маленькую двухкомнатную квартирку с видом на парк. Квартира была менее богемного вида, чем их с Никитой первое жилье, зато чистая, аккуратная. К тому же в ней имелась пристроенная мансарда, в которой можно сделать детскую. Стены в комнате Аля выкрасила в голубой цвет, повесила воздушные белые занавески, парусами надувавшиеся на ветру, обставила помещение светлой деревянной мебелью. Теперь все было готово к появлению малыша.

На работе Алю приняли приветливо — предоставили ей небольшой, но уютный отдельный кабинет, в первый же день перезнакомили со всеми сотрудниками, заверили, что Аля сможет в любое время вернуться в редакцию после рождения ребенка.

Работа над сборником рассказов тоже шла своим чередом. Але, конечно, приходилось скрывать эту свою параллельную жизнь от коллег, публикация книги в зарубежном издательстве могла грозить ей серьезными неприятностями. И уж конечно, Виталий Анатольевич не одобрил бы этого непатриотичного поступка.

В мае у Али родилась девочка. Когда мужеподобная медсестра впервые положила малышку ей на руки, Аля сначала с недоумением вглядывалась в багровое сморщенное личико, утонувшее в белоснежных пеленках. Она смотрела на младенца и не верила, что это ее ребенок, тот самый, которого она гладила через живот, который толкал ее ножками в последние месяцы. Нет, это было странное, незнакомое существо, и Аля понятия не имела, как наладить с девочкой контакт. Но вот малышка завозилась в пеленках, смешно вытягивая губы трубочкой, и разомкнула припухшие веки. И Аля вздрогнула от неожиданности так сильно, что медсестра, испугавшись за ребенка, придержала его мощной рукой. Прямо на Алю смотрели знакомые черные глаза — загадочные, цыганские. Аля почувствовала, как дрогнуло сердце, заныло, словно старая случайно задетая рана. Бережно прижала она крахмальный сверток к груди, осознавая, что дороже, чем это пока чужое, неведомое ей существо, у нее никого уже в жизни не будет…

Александра Юрьевна Редникова сидела за рабочим столом своего отдельного кабинета и торопливо выстукивала на машинке статью о недавно прошедшей в Париже выставке современных художников. Материал нужно было сдавать в понедельник. К тому же необходимо освободить время для работы над новым рассказом — редактор литературного журнала вряд ли согласится на отсрочку. Всю предыдущую неделю Аля почти совсем не занималась своими профессиональными обязанностями. Ее время полностью поглотила забота о крохотном, беззащитном и самом дорогом для нее существе. Девочка слегка простудилась, гуляя с няней, и Аля выхаживала ее, вспоминая старые народные рецепты — молоко с медом, гоголь-моголь… И вот теперь, когда ребенок снова здоров, она находилась в цейтноте. Аля одновременно пыталась придумать новый сюжет о злоключениях диссидента Лени Пожарского и исправить все огрехи в статье о выставке.