Ты под запретом - Лена Бонд

светать, первые робкие лучи солнца окрашивают небо в нежно-розовый.

— Мне пора, принцесса, — с сожалением произносит Илья. — Но мы обязательно увидимся завтра. Я придумаю что-нибудь.

— Хорошо, — соглашаюсь я, не желая его отпускать, но понимаю, что нужно. Каждая клеточка моего тела протестует против расставания, но разум берёт верх.

Мы прощаемся долгим, сладким поцелуем у калитки, и я смотрю ему вслед, пока его фигура не растворяется в утреннем тумане, словно видение из сказки. Потом возвращаюсь в дом, ставлю цветы в стакан и падаю в кровать, чувствуя себя самой счастливой девушкой на свете.

Перед сном я ставлю будильник на десять утра. Мама с Борисом должны вернуться к обеду, и я не хочу, чтобы они застали меня спящей. Не хочу вызывать подозрений, что я опять не спала всю ночь.

* * *

Звонок будильника вырывает меня из сладкого сна, где мы с Ильёй снова сидим у костра, и он играет для меня на гитаре. Я с трудом открываю глаза и несколько секунд не могу понять, где нахожусь. Потом воспоминания о вчерашнем вечере накрывают меня волной счастья, и я улыбаюсь, глядя в потолок, не в силах поверить, что всё это действительно происходит со мной.

Но пора вставать, и я заставляю себя подняться с кровати, умыться и одеться. Ася ещё спит, и я решаю её не будить — пусть отдохнёт. Выхожу на кухню, ставлю чайник и замечаю на столе свой букет в стакане. Нужно поскорее убрать его в нашу комнату за штору, как обычно скрывая от глаз родителей. Так же, как и наши отношения с Ильёй.

Отношения? Хм… Впервые задумываюсь о нашем общении в таком ключе. Интересно, а нас уже можно считать парнем и девушкой? Я бы хотела…

Мои размышления прерывает Ася, заглядывающая на кухню. Её волосы растрёпаны, глаза ещё сонные, но на лице играет улыбка.

— Доброе утро, соня, — говорю я и достаю для неё хлопья с верхнего кухонного шкафчика.

— Привет, Полька, — бормочет она, садясь за стол и потирая глаза. — Я вчера уснула, да? Ничего не помню после песни под гитару.

— Да, ты отключилась прямо под неё, — смеюсь я. — Илья нёс тебя до машины, а потом до кровати.

— Правда? Ой, как неудобно... — её глаза расширяются от удивления, и щёки заливает яркий румянец.

— Всё нормально, — успокаиваю я её, наливая молоко в её миску с хлопьями. — Ты была очень милой. Как маленький котёнок.

— А что было потом? Когда вы меня уложили? — спрашивает она с хитрой улыбкой.

— Потом... — я делаю паузу, — ну мы разговаривали. Долго-долго.

— И целовались опять, да? — не унимается Ася.

— Ася! — я краснею, и она хохочет, довольная моей реакцией.

— Я так и знала! Вы такие классные вместе! — восклицает она, и её энтузиазм так заразителен, что я не могу не улыбнуться.

Мы продолжаем болтать, пока не слышим звук подъезжающей машины.

— Мама с папой вернулись, — шепчет Ася, выглядывая в окно.

Я киваю, чувствуя, как внутри нарастает напряжение. Сердце начинает биться чаще, и я глубоко вдыхаю, пытаясь успокоиться. Всё будет хорошо, они ничего не узнают о нас с Ильёй, если мы будем осторожны…

— Девочки, мы вернулись! — с порога объявляет мама, и её голос звучит непривычно бодро и радостно. Она подходит к нам, обнимая сначала Асю, потом меня.

— Как съездили? — спрашиваю я, помогая ей снять куртку.

— Отлично, — отвечает мама. — Ася, милая, помоги, пожалуйста, папе с сумками.

Сестра послушно выходит, и мы остаёмся с мамой наедине. Она садится напротив меня и смотрит прямо в глаза. У меня внутри всё сжимается — этот взгляд я знаю. Она приняла какое-то решение. И, кажется, оно касается меня напрямую.

— Полина, — начинает она, — мы с Борисом много думали. И... мы признаём, что были не правы.

Я удивлённо поднимаю брови. Мама признаёт, что была неправа? Это что-то новенькое…

— Мы не прислушивались к тебе. Не учли твоё мнение, когда решили провести лето здесь. Ты ведь не хотела сюда ехать, даже хотела сбежать...

Я молчу, не зная, что сказать. Куда она клонит? Внутри нарастает тревога, смешанная с недоумением.

Мама вздыхает и достаёт из сумочки конверт. Её движения медленные, почти торжественные, и я не могу оторвать взгляд от её рук.

— Так вот, Полина, ты можешь вернуться в Москву.

Она протягивает мне билет, и я механически беру его. Рейс: «Нижний Новгород — Москва». На моё имя. Дата вылета — послезавтра…

Глава 23

Билет в моих руках кажется чем-то нереальным. Я смотрю на ровные строчки, и каждая буква впечатывается в сознание, как приговор. Воздух в комнате превращается в вязкую удушающую массу, которая давит на грудь, сжимает горло железными тисками. Я буквально задыхаюсь от ужаса происходящего.

— Но... — мой голос звучит слабо, будто принадлежит не мне, — я не хочу возвращаться. Не сейчас… Пожалуйста, мам…

Она смотрит на меня, и в её взгляде читается жалость, смешанная со снисходительностью, словно я глупый ребёнок, который не способен понять элементарных вещей. От этого взгляда меня буквально выворачивает наизнанку.

— Полина, мы с Борисом всё продумали, — произносит она медовым голосом, но под этой приторной сладостью я слышу холодную сталь. — Пока мы не вернёмся, ты поживёшь у Петра Иосифовича, в их прекрасном загородном доме. Ты же помнишь его сына Павлушу? Они с отцом как раз вернулись из паломничества в Иорданию, скучать тебе точно не придётся.

Внутри меня что-то взрывается. Ярость поднимается из самых глубин, обжигая изнутри, заставляя кровь кипеть в венах. Пальцы непроизвольно сжимаются, безжалостно сминая проклятый билет. Хочется разорвать его в клочья, сжечь, растоптать!

— Какой ещё Пётр Иосифович? — мой голос дрожит от нарастающей бури эмоций. — Какой к чёрту Павлуша? Что ты вообще несёшь? Я видела этих людей от силы пару раз в жизни, а ты серьёзно предлагаешь мне пожить у них?!

Мама резко обрывает меня.

— Не смей так со мной разговаривать! Они порядочные, глубоко верующие люди, которые примут тебя, как родную дочь. Пётр Иосифович — давний друг и бизнес-партнёр Бориса, а Павел — серьёзный, воспитанный молодой человек с блестящими перспективами.

Я мотаю головой, не в силах принять происходящее всерьёз. Комната начинает кружиться, словно я попала в какой-то сюрреалистичный сон. Это не может быть правдой. Они не могут так поступить со мной.

— Зачем вы с Борисом это делаете? — слова вырываются из груди, как лава из жерла проснувшегося вулкана. — Мама, тебе что, совсем наплевать на меня и мои чувства? Вы притащили меня сюда обманом, а теперь, когда я