Твоя измена - не моя вина - Лена Тэсс

замужем за юристом и дочерью судьи, не станет отвечать на неудобные вопросы в автомобиле и без свидетелей.

— Но мне было бы удобнее обращаться к вам именно так.

— Валерий Георгиевич Князев. Мы с вашим отцом вместе служили и жизнь свою связали со служением народу. Как жаль, что к ее закату Вова выбрал не самый лучший путь.

Я не стала комментировать услышанное, но не думаю, что мужчина ждал от меня каких-то слов.

Утром буднего дня Москва, как и всегда, утопала в пробках. Добраться до места допроса заняло больше часа и за все это время я так и не получила ни одного сообщения ни от Бэллы, ни от кого-либо еще. Я написала маме, чтобы она не беспокоилась обо мне и не делала глупостей.

Главное не паниковать. Я ведь ничего плохого не делала, про отмывание денег через подставную фирму узнала совершенно недавно, так что едва ли задержат надолго. От меня как от свидетеля будет больше толка. Но и то наверно совсем не так много, как от других участников всей схемы.

По нужному адресы мы добрались только к одиннадцати. Поднялись на второй этаж, прошли почти до конца длинного коридора, который не видел ремонта вероятно еще с тех времен, когда я даже не родилась.

— Проходите.

Мужчины пропустили меня вперед в один из типичных кабинетов. Длинная узкая комната, два стола, шкаф для одежды, стеллаж переполненный папками с делами. Все еще с советской эпохи, покрытое лаком и потрескавшееся на фасадах. Я сделала несколько шагов внутрь, неуверенно обвела комнату взглядом, не зная к какому из столов присесть. Князев быстро сориентировал меня, махнув на стул справа.

— Олеся Владимировна, мы не хотим, чтобы у вас сложилось впечатление, что в ходе этой беседы вас в чем-то обвиняют. Просто зададим несколько вопросов касательно вашего участия в тех делах, в которых подозревают вашего мужа и отца. Понимаете?

Я молча кивнула.

— Думаю, что как практикующий юрист вы знаете, что за дачу ложных показаний следует вполне реальная ответственность.

Еще один молчаливый кивок, но все же стоило расставить все по своим местам сразу.

— Валерий Георгиевич, вы можете задавать мне любые вопросы, но отвечать я буду только когда здесь появится мой адвокат.

— Не сомневаюсь, но раз у вас нет желания прямо сейчас общаться со мной, то может быть пообщаетесь с тем, кого хорошо знаете, — усмехнулся мужчина. — Ваш муж очень хотел поболтать с вами. Говорит, что скучает по жене. Как удачно, что Руслан буквально через кабинет от этого. Правда, — майор взглянул на часы, слишком быстро, но достаточно картинно, чтобы я поняла важность его предложения, — его скоро заберут в следственный изолятор, и, возможно эта ваша единственная возможность увидеться до суда. Или до официального развода.

Глава 51

— Мы уже разведены, — огрызнулась в сторону Князева быстрее, чем успела прикусить язык. Но хорошо, я могу поговорить с Макаровым.

Я согласилась на разговор с Русланом практически не раздумывая. Пусть он был приличной сволочью, который разрушил мою жизнь практически до основания, вернув на исходную точку на несколько лет назад, я все же старалась думать о нем, как о человеке, который еще и преподнес мне один важный жизненный урок.

Любовь — это еще не все.

Наверно его можно сформировать именно так.

Как жаль, что осознание пришло через собственный опыт, боль и слезы.

— Тогда пройдемте, — майор заметно оживился, предвидя, что может стать свидетелем настоящей драмы с грязными упреками и обвинениями.

Руслан действительно находился в кабинете через одну дверь. Он сидел за небольшим столом, сложив руки в замок. На запястьях его были наручники, рукава любимой рубашки испачканы, две верхние пуговицы сорваны. Полагаю, что не Беловой.

— Олеся! — Он подскочил на ноги, но почти сразу сел на место, как только взглянул мне за спину и увидел там Князева. — Я так рад тебя видеть!

— Неужели?

Макаров не упустил из виду ехидство в голосе, но промолчал. Раньше такое бы с ним не прошло, но раньше и я была другой. Всё понимающей, всепрощающей, наивной, доверчивой и влюбленной в своего мужа женой. Красивым приложением к успешному мужчине, без права голоса, без собственного мнения.

— Я знаю, что в последнее время между нами все складывалось не очень хорошо, но мы могли бы попробовать начать сначала и справиться со всеми проблемами. Как раньше, — он сделал паузу. Достаточно долгую, чтобы я осознала насколько он отчаялся, но недостаточно жалостливую, чтобы поверила во внезапные перемены. — Мы же всегда могли решить любую проблему. Вместе.

Сделав несколько шагов вперед я выдвинула стул и села с другой стороны стола.

Несколько дней назад, когда нас разводили в зале суда он выглядел совсем иначе. Более ухоженным, спокойным, уверенным в себе. Эдаким хозяином жизни, который точно знал, что все продумал и готов к любым неожиданностям. Он твердо стоял на ногах, а теперь сидит тут, не имея возможности даже свободно использовать руки.

Наверно Макаров не мылся дня три. Руслан ненавидел незнакомые душевые и ванные. Это был его пунктик. Даже в отелях перед заселением он просил провести еще одну дополнительную уборку номера.

Сейчас его волосы сбились в тонкие пряди и блестели. Под глазами залегли черные круги, губы обветрились, а лицо покрывала черная щетина.

— Почему ты молчишь, Олеся?

Я не знала, что сказать, или, если быть до конца честной с собой сказать ему мне было абсолютно нечего.

— Наслаждаюсь видом, — выронила, улыбнувшись. Пожалуй это был единственно верный ответ, который я сейчас могла дать.

Издевка и яд сочились из этих двух коротких слов. Мелочно? Да нет — как минимум справедливо.

— Но, как ты можешь так говорить, после всего, что я сделал для тебя и твоих родителей! Твой отец втянул меня в грязную авантюру и заставил помогать ему вызволять негодяев, дав нескольким виновным уйти от правосудия!

Голос Руслана перешел на фальцет. До чего же жалкое зрелище. Хотелось встать и влепить ему звонкую пощечину, но прерывать такой спектакль было как минимум грубо. Он почти потерял свой хваленый самоконтроль, почти… почти начал умолять меня. Но о чем? И почему решил, что его слова теперь могут иметь значение.

— Где Наташа?

— Я не знаю, да и какая разница?

Он скривился, как будто я говорила не о его женщине, не о его помощнице,