Предположение (ЛП) - Рейнольдс Аврора Роуз

Я хмурюсь еще больше и сжимаю кулаки.

— Я хочу познакомиться со своим ребенком, детка, — мягко говорит он, легкая улыбка появляется на его губах, он обнимает меня за талию, проводя большими пальцами по животу. Все раздражение, которое я чувствовала несколько секунд назад, уходит, и тогда появляются слезы. — Что мне с тобой делать? — спрашивает он, замечая, что глаза у меня на мокром месте.

— Любить меня, — говорю я, когда он притягивает меня к своей груди. Гормоны во время беременности — просто убийство. В одну минуту я чувствую себя на вершине мира, а в следующую — хочу кого-нибудь пристукнуть. К счастью, Кентон любит меня всегда.

***

— Значит, сегодня важный день? — спрашивает медсестра, протягивая мне халат. Я смотрю на нее, улыбаюсь и киваю. — Ладно, я дам тебе переодеться, а доктор будет через несколько минут. — Она закрывает за собой дверь, и я начинаю раздеваться.

— Нервничаешь? — спрашивает Кентон.

Я поворачиваюсь к нему, брови сходятся вместе.

— С чего бы мне нервничать?

— Ну, а вдруг будет девочка? — он пожимает плечами.

Я улыбаюсь и смеюсь. У всех его двоюродных братьев девочки; кажется, их первые дети всегда девочки. Не знаю, с чем это связано, но мы уже говорили о поле ребенка, и Кентон всегда утверждал, что будет счастлив в любом случае, лишь ребенок был здоров.

— Почему ты спрашиваешь об этом? — говорю я, заканчивая раздеваться и надевая медицинскую сорочку, затем взбираюсь на кушетку.

— Вчера вечером я разговаривал с Нико. Он рассказал мне, что девочек воспитывать сложнее, и как с девочками он беспокоится без остановки, но с мальчиком его эмоции уравновешены.

Несколько недель назад у Нико и Софи родился сынок. Уверена, что мальчишки — это совсем другое дело, но не могу себе представить, чтобы все так уж кардинально отличалось.

— Значит, ты нервничаешь? — спрашиваю я.

— Я думаю о тебе без остановки целыми днями, — мягко говорит он, отчего я задерживаю дыхание. — И беспокоюсь, что у меня не останется достаточного количества сил кого-то еще.

Я выдыхаю, и на сердце становится легче.

— У тебя самое большое сердце из всех, кого я знаю. — Я спрыгиваю с кушетки и подхожу к нему, запускаю пальцы в его волосы. — Неважно, будет у нас мальчик или девочка, я знаю, что ты найдешь место для всех нас.

Он запрокидывает голову и смотрит мне в глаза.

— Люблю тебя, детка.

— Я тоже тебя люблю.

Я тянусь к нему и целую как раз в тот момент, когда открывается дверь и входит доктор.

— Как у вас дела, ребята? — спрашивает Дениз, наш врач.

Кентон встает, чтобы обнять ее, а Дениз улыбается и обнимает его в ответ, похлопывая по щеке. Дениз около семидесяти лет, и ей, вероятно, следует уйти на пенсию, но при первой встрече она сказала мне, что, вероятно, будет работать до самой смерти. Когда-то она принимала Кентона, и будет принимать нашего ребенка, если все пойдет по плану.

Я возвращаюсь к кушетке и ложусь на спину, прежде чем ответить:

— У нас все чудесно.

Я улыбаюсь ей и провожу рукой по животу.

— Ну, ты выглядишь очень хорошо, и все результаты УЗИ, которые мы делали, выглядят идеально. Мне нужно проверить тебя, чтобы убедиться, что все в порядке, а потом мы посмотрим, кто у тебя.

— Звучит неплохо, — говорю я.

Она улыбается мне, потом Кентону, и приступает к осмотру. Затем разрешает мне надеть леггинсы, прежде чем я снова возвращаюсь на кушетку. Она заправляет бумажное полотенце под края моих леггинсов и задирает футболку выше, обнажая остальную часть живота и нанося туда гель.

Кентон встает рядом со мной, обхватывая мою руку. Громкий звук сердцебиения пульсирует по комнате, и я смотрю на темный экран рядом с головой, пытаясь разглядеть нашего ребенка. Когда вижу фигурку, появляющуюся из темноты, глаза полнятся слезами, как всегда, когда я вижу нашего ребенка.

— Посмотри, какой он уже большой, — говорит Дениз, и я перевожу взгляд на нее и запрокидываю голову, чтобы увидеть лицо Кентона.

— У нас будет мальчик? — спрашиваю я, не замечая реакции от Кентона.

Интересно, уловил ли он то, что она только что сказала?

— Так и есть, — в ее ее голосе слышна улыбка, а Кентон наклоняется и смотрит на меня.

— Ну, папочка, что ты на это скажешь? — спрашиваю я.

— Спасибо. — Он наклоняется, целует меня в губы и шепчет: — Я хочу еще и девочку. Ты права. У меня достаточно места в сердце для гораздо большего.

Я киваю и слегка приподнимаю голову, прижимаясь к его губам, чувствуя, как слезы катятся по щекам.

С нетерпением жду возможности подарить ему еще и дочь.

***

Три года, один месяц, шесть дней, двадцать два часа, шесть минут и две секунды спустя.

— Милый, ты должен опустить ее, — говорю я Кентону, входя в гостиную.

Он сидит на диване, одетый в пару спортивных штанов и ничего больше. По телевизору показывают футбольный матч с приглушенным звуком, пока наша спящая дочь лежит у него на руках, а сын сидит рядом, положив голову ему на грудь и закрыв глаза. Половину времени я думаю, не притворяется ли он спящим, чтобы шпионить за нами. Он знает слишком много для трехлетнего ребенка.

— Она только что уснула, — тихо говорит Кентон, глядя сначала на дочь, потом на меня.

Я закатываю глаза и качаю головой, зная, что он лжет. Если он дома, то дети постоянно висят на нем. Мне нравится видеть их вместе, и когда его нет дома, а оба ребенка хотят, чтобы их все время держали на руках, мне трудно что-то делать по дому.

— Твоя мама едет сюда с Вив. Они хотят осмотреть задний двор и измерить его, чтобы посмотреть, можно ли поставить там игровую площадку.

— Она не сдается, не так ли? — ворчит он, снова глядя на Аннабель.

Я точно знаю, о чем он думает. Как только его мама войдет в дверь, дети перестанут быть нашими. Они станут бабушкиными, и его это слегка бесит.

— У вас есть что-то общее, — ухмыляюсь я.

— Ну, похоже, сегодня она все-таки будет полезна, — бормочет он.

— Что это значит? — спрашиваю я, глаза сужаются, когда я вижу ухмылку на его губах.

— Ты найдешь, чем занять свой чудный ротик, пока мама будет присматривать за детьми.

Я чувствую покалывание в всем теле, и внезапно мне очень хочется, чтобы Нэнси пришла поскорее.

***

— Раздевайся. И становись на колени, детка, — ворчит Кентон, ведя меня в ванную.

Как только Нэнси переступила порог, Кентон передал ей детей. По блеску в ее глазах я поняла, что она точно знает, что происходит. Слава Богу, Маз не спал, и она не могла сказать ничего такого, что заставило бы меня покраснеть.

Я быстро раздеваюсь и падаю на колени, наблюдая, как Кентон запирает за собой дверь в ванную.

— Наконец-то ты слушаешься, — бормочет он.

Я игнорирую это замечание и просто наслаждаюсь, наблюдая, как он идет ко мне. Его руки тянутся к штанам, одна стаскивает их, а другая обхватывает член, поглаживая его, пока Кентон подходит ко мне.

— Открой. — Его взгляд останавливаются на моем рте, и я послушно открываю его. В ту секунду, когда головка его члена касается моего языка, я издаю стон. — Думаю, тебе нравится отсасывать у меня даже больше, чем мне тебя лизать, а мне это чертовски сильно нравится.

Его рука скользит по моей щеке, большой палец касается подбородка. Он тянет вниз мой подбородок, заставляя меня открыть рот шире, и член скользит глубже в рот, задевая заднюю стенку горла. Кентон пробегает руками вниз по моей шее, затем по соскам, дергая их. Я стону, рукой обхватываю его яйца, захватываю основание члена, извиваясь при каждом толчке, в то время как другую ногу направляю себе между ног.

— Покажи мне, какая ты влажная для меня, — требует он, и я вытаскиваю свои скользкие пальцы. Он обхватывает мое запястье, притягивая мои пальцы к его рту.