Люси Монро - Способен на все

Клер очень хотелось на это надеяться.

Бретт поставил пару пакетов на кухонную стойку, а остальные понес в спальню. Клер стояла возле плиты, глядя ему вслед, стараясь придумать, что сделать и что сказать, когда он вернется.

– Ты пытаешься приготовить чай?

– Да.

– Я купил тебе чаю. Тот сорт, что ты любишь.

– Спасибо. – О непринужденности не было и речи. Момент был крайне неловкий.

Клер была фактически голой, а вели они себя как вежливые незнакомцы. Словно они не сняли номер в этом отеле с единственной целью – заняться любовью. Почему? Что произошло?

Из-за презерватива? Или он сейчас пытается вести себя так, словно ничего не произошло, потому, что жалеет о произошедшем?

– Я приготовлю чай, а ты пока вытирайся.

Не похоже на воркование любовника, но по крайней мере предложение дельное. И тактичное.

– Ладно.

Бретт ничего больше не сказал, и Клер отправилась в ванную.

Она остановилась у двери.

– Бретт?

– Да, моя сладкая?

Уже теплее. И вдохновляет.

– Ты сожалеешь о том, что у нас было?

– Ты про секс? – спросил он так, словно и в самом деле не совсем понимал, о чем она говорит.

Клер развернулась к нему всем телом.

– Конечно, про секс! А чем еще мы занимались?

– Ну, мы поели в китайском ресторане, запускали змеев на пляже, запутали бечевки, сняли номер в отеле, чтобы тут переночевать. – Если бы не предельно серьезный тон и вид, она бы решила, что он ее дразнит.

– С чего бы тебе сожалеть о чем-то таком? – спросила она, раздражаясь из-за того, что он все еще больше усугубляет.

– Не с чего.

– Тогда зачем поднимать такой вопрос?

– А зачем вообще поднимать вопрос о сожалении? Он не ответил. Клер была достаточно сообразительной, чтобы это понять.

– Потому что я хочу знать.

– Сожалею ли я о том, что занимался с тобой любовью?

– Да.

Его голубые глаза впились в нее.

– Сожалеть о том, чего нельзя изменить, – значит впустую тратить время.

У нее свело живот.

– Ты хочешь сказать, что хотел бы все изменить? Бретт определенно вел себя так, словно сожалел о том, что занимался с ней любовью. Что означало, что он, возможно, не захочет повторения. Клер почувствовала, как внутри у нее собирается комок боли. Какая горькая насмешка над счастливым обретением свободы. Она верила в то, что сможет пережить его уход, только ей никогда в голову не приходило, что это произойдет так быстро.

Сердце ее готово было закричать ему: «Не уходи!»

– Оденься, Клер. И тогда мы поговорим.

– Отлично.

Хотвайер вздохнул. Клер была не в настроении, и это все портило. Он собирался смягчить последствия своей глупости, но улаживать проблему, которая таковой никогда не была, не входило в его планы. Да и не привык он выступать в этой роли.

Он не привык быть причиной стихийного бедствия.

Клер вышла из ванной закутанная в белый махровый халат. Пригладила кудряшки, но, даже мокрые, они стремились показать свой непокорный нрав и ложились так, как им нравилось.

Лучше бы она надела что-нибудь из того, что он ей принес. В этом белом халате, который у него всегда ассоциировался со спальней, она смотрелась слишком фривольно. Ее вид его возбуждал, что было совсем некстати. Бретт не собирался возвращаться с ней в спальню до тех пор, пока они не придут к согласию по одному принципиальному вопросу.

Он еще не успел заварить чай, как поймал себя на том, что отошел в сторону, предоставив сделать это ей. Он не собирался впитывать то раздражение и гнев, что буквально клубились вокруг нее. Нет уж, увольте.

Для женщины, которая совсем не умела готовить, Клер вполне прилично справилась с завариванием чая.

Она закончила с чаем примерно в то же время, как он закончил выкладывать покупки на стойку.

Клер протянула ему чай:

– Вот. Мы можем поговорить в другой комнате. Хотвайер взял у нее кружку, заметив, как старательно Клер избегает прикосновений. Хотвайер нахмурился.

– Я не кусаюсь.

Она бросила на него хмурый взгляд.

– Может, я кусаюсь.

Он с трудом подавил желание рассмеяться. Сейчас этот ход был бы неуместен, но она была такая славная девчонка! Он сел на край дивана, но тут же пожалел о своем выборе, когда Клер тоже села на диван. В такой тесной близости сохранять достаточно самообладания для столь серьезного разговора было трудно.

Клер с ногами забралась на диван, так что он мог сколько угодно любоваться ее студнями.

– Итак, этот мрачный фатализм, которым ты потчуешь меня с момента твоего возвращения, имеет какое-то отношение к тому факту, что ты не использовал презерватив, заблаговременно тобою купленный?

Хотвайер как раз собирался глотнуть чаю, но сейчас вынужден был опустить кружку. Он не хотел обжечься.

– Ты поняла, что я не надел презерватив? И так спокойно к этому относишься?

– Не тогда, нет. – Клер глотнула чаю, не сводя с него твердого взгляда. – Но в ванной я это поняла. Наверное, мне это должно было прийти в голову раньше, когда я проснулась, например, но я была слишком занята приятными воспоминаниями о том, как мне было хорошо. Я никогда не бывала такой влажной, как в ту ночь, когда ты доставил мне удовольствие, чтобы я уснула, поэтому я не была абсолютно уверена в том, что эта липкость из-за того, что секс был без презерватива. Наверное, некоторые веши до меня слишком долго доходят.

– На самом деле ты очень быстро соображаешь.

– Но, очевидно, не настолько быстро, чтобы напомнить тебе о защитном средстве.

– Это не твое дело. Я – человек с опытом. Это целиком моя вина.

Клер нахмурилась.

– Ты ведь так не думаешь, если честно? Потому что если ты действительно так думаешь, то я должна чувствовать себя ужасно оскорбленной. Ты считаешь меня умственно отсталой? Я взрослая женщина и отвечаю за свои действия или за отсутствие таковых. И, пусть список моих любовников не очень длинный, я не наивная девственница. Я понимаю важность защиты во время секса.

– Ты не знала, во что втягиваешься и как это на тебе отразится. – Черт, он тоже этого не знал, но он догадывается, принимая во внимание те последствия, что может иметь его беспечность для нее. И на этом он хотел бы сфокусировать внимание. Он должен был поступить по-другому, это он совершил ошибку. – Ты сама говорила, что у тебя до этого не было нормального секса. Я должен был тебя защитить, а я... я обгадился.

Ему не так легко было это сказать. Он всегда старался поступать так, чтобы этих слов не пришлось произносить. И вот теперь, когда в них возникла необходимость, они драли горло, как пыль.

– Я не понимаю, как ты можешь считать это только твоей ошибкой. Ты так же потерялся в том, что происходило между нами, как и я.