Дебора Смит - Роковой рубин

— Да, мэм.

— Теперь займемся почтой, Барбара. Остальное может подождать.

Секретарша положила на стол пачку аккуратно надрезанных конвертов. Александра вытаскивала счета и раскладывала на две кучки.

— Это счета сестры, — показала она на одну. — Счетами я займусь завтра утром.

— Надеюсь, миссис Райдер уже лучше?

— С ней все в порядке. Немножко запуталась из-за того, что совсем не разбирается в мужчинах, но я уверила ее, что о деньгах ей беспокоиться нечего. Ох, чуть не забыла — позвоните ей сегодня и скажите, что я записала девочек на занятия по этикету. Их будет вести замечательная старушка из Эшвилла, которая когда-то была кем-то.

— А если миссис Райдер заинтересуется подробностями?

— Не заинтересуется. Я уже объяснила ей, что она совершенно запустила манеры девочек. Шарлотта капризна и взбалмошна, словно дитя богемы, а Саманта, наоборот, словно специально готовится стать скучной старухой.

— Что вы имеете в виду? — засмеялась Барбара.

— Она замечательно учится, но совершенно не интересуется подростками своего возраста, да и вообще сверх школьной программы не интересуется ничем. Она убегает от жизни в магазин моей сестры, а в свободное время шьет. И совершенно очевидно, что эту замечательную силу характера следует направить в нужную сторону. Обаяние, сила и ум — редкое сочетание. Это воистину счастливый билет.

Остальные конверты Александра раскладывала, как пасьянс.

— Приглашения, приглашения, — бормотала она, сортируя изящные конверты пастельных тонов в соответствии с престижностью обратного адреса. — Похоже, лето будет беспокойным.

— Но зато интересным, мне кажется, — заметила Барбара.

— Да, временами жизнь почти прекрасна. — У нее опять промелькнула черная мысль, что, пока жива Сара Рейнкроу и ее отродье, она, Александра, не может полностью чувствовать себя в безопасности, но она тут же отогнала эту мысль как несущественную. В самом деле, уж она-то хозяйка своей жизни, а также жизней Франни и Шарлотты, и, самое главное, ее любимой, многообещающей Саманты.

— Что это? — спросила она, беря в руки дешевый белый конверт без марки и адреса. Лишь имя было написано по диагонали крупным, по-видимому мужским, почерком.

— Вчера я вынула его из почтового ящика. Наверное, кто-то опустил его туда лично.

— Странно. — Александра, пожав плечами, вытащила из конверта чистый лист белой бумаги, сложенный большим квадратом. Она развернула его и обнаружила в середине затертое фото Малькольма Друри. Под ним той же сильной рукой, что вывела ее имя на конверте, было написано: «Ты обокрала свою сестру и ее дочерей. Не делай больше этого. Я все равно узнаю». Александра застыла, побледнев.

— Миссис Ломакс, что с вами, как вы себя чувствуете? — Голос Барбары донесся до нее сквозь шум в ушах, сквозь страх и смятение. Неужели этот бесхребетный Малькольм Друри рассказал кому-то, что она заплатила ему, профессиональному мошеннику, за то, чтобы Франни не стала слишком уж независимой? Друри ей неопасен, он погорел из-за собственной глупости. Но выходит, что есть еще человек, который знает ее тайну, и он следит за ней.

Так же как Джейк ребенком непонятно как узнал о ее романе с Оррином.

— Со мной все в порядке, — солгала Александра и прикрыла листок рукой. — На сегодня, пожалуй, закончим. Вы свободны. Уходите же!

Посмотрев на нее с недоумением, Барбара поспешила из комнаты. Александра заставила себя сделать несколько глубоких вдохов и выдохов и, едва удерживаясь от паники, изорвала трясущимися руками фото, лист бумаги и конверт на мелкие кусочки.

Джейк. Она не хотела становиться из-за него параноиком. Нет, она не позволит этому полукровке, Сариному ненормальному сыну, ее преследовать и запугивать.

Но страх не проходил, из глубин памяти выплывала давняя сцена, когда он узнал про нее то, чего никак не мог знать. Страх завладевал ею все сильнее и сильнее — и она окончательно решила, что фотографию прислал Джейк.

День за днем, все мучительнее и напряженнее, она ждала, не будет ли других посланий — в той или иной форме. Ей невыносимо было сознание того, что кто-то буквально читает ее мысли. А значит, ее жизнь зависит от кого-то. И если не обманывать себя, то надо признать, что этот кто-то — ненавистный Джейк Рейнкроу.

Других посланий не последовало, но она чувствовала себя немногим лучше. Теперь она жила с постоянным ощущением того, что Джейк знает о ней такое, чего не должен знать никто. Она более или менее успокоилась, когда решила, что у него нет никаких доказательств. Но все же, все же…

Он занозой торчал в сердце Александры. Она могла сколько угодно делать вид что его не существует, — на самом деле его присутствие было более чем реально.

— Сюда, он будет вот здесь. — Джейк кивнул миссис Большая Ветвь и гордо показал на небольшую расчищенную площадку, размеченную только лишь пнями нескольких срубленных деревьев. Огромные дубы, грабы и тополя с густым подлеском из рододендронов, азалий, кустов кизила и остролиста окружали площадку. Он не будет вырубать больше, чем нужно, чтобы построить дом и устроить двор, а большие деревья совсем не будет трогать. У подножия этой площадки находился тот самый источник, где Элли и он так часто сидели с бабушкой, опустив ноги в холодную чистую воду, и слушали легенды и предания чероки.

Миссис Большая Ветвь, тучная, в яркой красной юбке и пестрой свободной блузе, в кожаных туфлях, изрядно стоптанных от многочисленных хождений, в торжественном молчании следовала за ним. На плече у нее висела большая матерчатая сумка со всем необходимым для исполнения ритуала. Она поправила сумку и поджала губы.

— Твоя мать сказала мне, что гордится тем, что ты решил остаться в Коуве. Это очень важно для твоих родителей.

Джейк знал это. Дом он построит для себя и для Саманты. Это знак его нового статуса — знак того, что он покидает родительский кров. И залог будущего Коува. И обещание чтить все то, что чтили отец и многие поколения его предков.

— Я хочу, чтобы из окна был виден бабушкин источник, — сказал он.

— Это хорошо. Видишь? Она тебя не покинула. Не сказав больше ни слова, миссис Большая Ветвь наклонилась и щелкнула зажигалкой под кучкой хвороста в центре расчищенной площадки. Усевшись на пенек, она в удовлетворенном молчании стала смотреть в огонь. Она подкармливала огонь, пока он не разгорелся, а потом вытащила из сумки портативный магнитофон и нажала кнопку. По лесу разнеслись громкие гипнотические удары в барабан.

Миссис Большая Ветвь вынула горшочек и бросила в огонь горсть табака, потом закружилась вокруг костра, разбрасывая сухие коричневые крошки на все четыре стороны и бормоча неразборчивые слова. Ритуал благословения умиротворял Джейка. Он словно бы прикасался к прошлому, древнему, как горы, бесконечному, как солнце и луна. А когда миссис Большая Ветвь возвратилась к костру и застыла с закрытыми глазами, продолжая бормотать заклинания, он вынул из рюкзака Самантино одеяло и разложил на низких ветвях кустарника.