Татьяна Веденская - Утро после «Happy End»

– Прекрасные анализы. Переодевайтесь, – кивнул грузин. – Я – ваш доктор, Гиви Израилевич.

– Еще лучше, – простонала я, откинувшись на кушетке. Однако Динка, похоже, совсем не разделяла моих опасений. Они с этим Гиви Израилевичем переглянулись, как бывалые сообщники, быстренько перешли на «ты» и стали обсуждать историю моей беременности, возможные осложнения и потенциальную необходимость делать кесарево сечение.

– Она ведь первого только рожает. Вдруг еще соберется? – причмокнула Динка. Доктор с сомнением посмотрел в мою мающуюся от безделья и боли сторону. Потом кивнул.

– Значит, пусть рожает сама. Так, вы, папаша, подождите в боксе, мы вам ее привезем. А вы, дорогая, проходите в смотровую, – изрек Гиви Израилевич. Вернее, он сказал: а вы да-ра-га-я, пра-ха-ды-тэ в смат-ра-вую». Я поежилась, но делать было нечего. Динка пихнула меня в бок, и я покатилась в смотровую. Навстречу неизвестности, навстречу своей судьбе. И что интересно, поскольку в этот момент мозг мой практически отключился, а за дело взялось мое тело, я, согласно всем повадкам животного, думала только о ребенке и о себе. Мой инстинкт говорил, что сейчас не время ни для чего, кроме того, о чем я не имею ни малейшего понятия. Инстинкт гнал меня в лапы Гиви Израилевича, который через пять минут осмотра, сопровождаемого ласковыми улыбками и сальными грузинскими анекдотами, показался мне ближе, чем отец родной. Инстинкт показал мне, как надо дышать на схватках, как терпеть боль, как отдыхать. А вот про Костю инстинкт не вспомнил ни разу. Вернее, почти ни разу.

Глава 2.

В которой я продолжаю расслабляться и получать удовольствие

Отношение к миру – самое сложное понятие, с которым мне когда-либо приходилось сталкиваться. В контексте отношения к миру есть хорошая пословица: кому щи пусты, кому жемчуг мелок. Абсолютное большинство людей (и я не исключение) проводит массу лет в глубоком убеждении, что именно их щи абсолютно пусты. То есть, работа плоха, зарплата мала, дети невоспитанны и шумливы, мужья тоже далеки от совершенства (как будто оно есть в природе, это долбаное совершенство). А уж когда я встречаю людей, истерично жалующихся на то, что их жемчуг слишком мелок, а такое тоже неоднократно случалось, особенно среди моих туристических клиентов, которым недостаточно ярко сияли пять звезд их отелей, меня охватывало какое-то отчаяние. Я понимала, что счастья в жизни нет. Нам может быть только плохо, очень плохо, невероятно плохо, ужасно, и, в крайнем случае, терпимо.

– Как дела?

– Великолепно! – часто ли вы слышите такого рода ответы? Да не американизированный вариант, где на лицо прилепляется резиновая улыбка «I’m fine», а в глазах такая тоска, что стоит вглядеться в них и становится понятно, что реален вариант «ужасающе плохо». Много ли вы встречали людей, которым на самом деле все «здорово, великолепно»? Я лично – только Динку. Она единственная, кто не унывает, даже если жизнь (и любовь) поворачивается к ней задом.

– В чем твой секрет? – с самого детства интересовалась я, потому что мне самой все время казалось, что со мной никто не дружит или дружит, но как-то не так, как с вон той красивой девочкой из параллельного класса, что денег не то чтобы мало, но могло бы быть и побольше. Что Костя, конечно, весь соткан из достоинств, но мог бы уделять мне больше внимания. И только Динке всегда и всего было достаточно, в меру, в самый раз.

– Никаких секретов. Я просто старюсь хотеть именно то, что у меня есть. И не хотеть того, чего точно не будет.

– Это как? – пыталась понять я.

– Ну, например, если у меня есть только один женатый любовник, с которым я сплю три раза в месяц, то я либо буду мечтать о том, как мы с ним проведем время в чудесном номере подмосковного пансионата, либо буду сокрушаться, что я не замужем, без детей и без шансов получить миллионное наследство. В первом случае я буду вполне счастлива, так как моя мечта исполнится буквально через…раз, два…три дня. А во втором я могу прямо сейчас начинать рыдать от горя.

– А если вдруг появится ОН? – теоретизировала я.

– Кто он? – насмешливо спрашивала она.

– Ну, ПП…

– ПП? Что именно ты имеешь в виду? Молодой, но все же на пару лет старше меня, красивый, одинокий, но был женат (потому что если он в моем возрасте не был ни разу женат, значит с ним что-то не так), с квартирой, машиной, дачей, интересной работой, большой зарплатой, силами, чтобы по вечерам гулять со мной под луной, держась за руки вместо того, чтобы смотреть спортивный канал, без отвратительной любящей мамочки, которая изведет меня и слопает с потрохами, чтобы я не лезла к ее сыночку. Добавь к этому ЕГО любовь к детям, желание делать мне подарки даже после десяти лет брака, сексуальную активность, отсутствие вредных привычек, таких как любовь к алкоголю, чужим бабам, игровым автоматам, никотину и т. п. Плюс чтобы не храпел и не поддерживал дружеских отношений из разряда «мы же интеллигентные люди» со своими бывшими пассиями. Ты этого ПП имела в виду? – победно закончила она.

– Сдаюсь. Таких нет в природе. Это как помесь носорога с акулой, генетически невозможно, – обреченно поднимала руки я. Она смеялась.

– И что, каковы тогда мои шансы на счастье? Один к миллиону? А так я счастлива прямо сейчас, три раза в месяц с моим женатиком. Нет, уж лучше я буду реалистом.

– И что? Нормальная семья – это утопия? – жалобно взывала к ее милосердию я.

– Почему? Давай разбираться. Для того чтобы создать семью, надо заполучить всего несколько ингредиентов из вышеперечисленных.

– То есть? – заинтересовалась я.

– Ну, во-первых, это должен быть мужчина, – растянулась в улыбке Динкина физиономия.

– И все?

– У него должно быть две руки, две ноги, и еще кое-что, в рабочем, естественно, состоянии. И он должен уметь вовремя сказать: да, дорогая, ты права. Давай поженимся. Вот и все! – расхохоталась она. – Между прочем, ПП даже в таком, м-м-м, упрощенном варианте встречается крайне редко. Как альбиносы.

– Но как же с ним быть счастливой?

– А так. Надо не замечать его храп, полюбить футбол и пиво, задружить с его бывшими, слопать с потрохами его мамочку и далее по списку. Важно только отношение к миру, а уж за это отвечаешь только ты сама, – подвела победоносный итог Динуля. Однако все эти праздные разговоры никак не помогали мне иначе посмотреть на мир. Стоило мне только расслабиться, как в голову лезли коварные мысли о том, что моя жизнь могла бы сложиться и получше, посчасливее. В общем, трава могла бы быть и позеленее. И вот, наконец, настал в моей жизни миг, когда я поняла, как, по сути, счастлива и беззаботна я была.

– Не тужимся, не тужимся! – кричал на меня Гиви Израилевич, набирая в шприц какой-то жидкости из подозрительной ампулы. Его толстые, как сосиски, пальцы, несмотря на волосы, покрывавшие фаланги, были удивительно ловкими и умелыми.