Алена Филипенко - Мой лучший враг (СИ)

Наступила неловкая пауза. А потом Серега громко воскликнул:

– Война с падальщиками!

– Койоты, – прошептала я. Стас и его стая. – Неужели их до сих пор так называют?

– Откуда знаешь, что до сих пор? – подозрительно покосился на меня Серега. – Цапа сказал, ты же вроде новенькая в этой школе?

– Я уехала на три года. С первого по пятый класс я проучилась в ней.

– Но падальщики появились позже, – Серега стал загибать пальцы, считая года.

– Не имеет значения, – быстро сказала я. – Не хочу даже слышать о Стасе. На время каникул я хочу забыть его имя.

– Ха! ты что, думаешь, они нападают только в школе? – усмехнулся Рома. – Улица – вот инструмент для воплощения основных их садистских фантазий. Школа ограничивает во многом. А на улице можно спокойно бить, резать, вешать, топить – и никто тебе и слова не скажет. Наш городок маленький, от них негде спрятаться. Они везде тебе достанут.

– Меня пока никто не вешал, – покачала я головой. – Пока что только достают… На стороне. Расклеивают фотографии, распространяют грязные слухи, сплетни.. Видео пересылают.

– Еще повесят! – успокоил меня Серега. – Они всегда начинают с этого. С интернета и телефона. Знаешь, зачем?

– Отделить овечку от стада, – вздохнула я.

– Ну, типа того. А нападут они позже. Так что жди.

– Ну, спасибо, успокоил, – усмехнулась я.

– Не переживай, – с жалостью посмотрел на меня Рома. – Сейчас – поздняя осень. Хищники впадают в спячку. На улице они тебя не тронут до самой весны. Пока не стает снег. Могут тронуть только в школе, но то, что они делают в школе – это цветочки. Ты еще не представляешь, на что способен Стас Шутов.

Я сглотнула. От его слов по телу пробежали мурашки.

Серега, услышав последние слова, комично затрясся всем телом, засунул руку за ворот футболки и зачесался.

– Ууух, у меня от этого имени и фамилии мурашки бегают и все тело чешется. Скажи это еще раз!

Рома выкрикнул:

– Стас! Стас Шутов!

– Уууух!! – Серега задрожал и зачесался с удвоенной силой. – Еще!!

– Стас Шутов! Стас Шутов! Стас Шутов!

– Ууух! Ууу-ррр!!!! – Серега с ожесточением чесал себя всего.

– А ну прекратите фигней страдать, долбокряки!– грубо прикрикнул на них Антон.

– А мой батька говорит, что чесаться полезно, – обиженно пробормотал Рома, – батька говорит, что если много чесаться, можно не мыться!

Он зашипел Сереге на ухо:

– Стас-с-с Ш-ш-утоф-ф!!!

Серега запустил обе пятерни в волосы и стал начесывать голову.

Антон хлопнул по столу. Мальчишки перестали дурачиться и занялись едой.

– Что же он может сделать такого кошмарного? Что может быть хуже того, что он уже настроил против меня всю школу?

Мальчишки задумались.

Антон сказал:

– Ну, пока что не всю… Мы, например, даже не в курсе, что с тобой там происходит. А на счет того, что может быть хуже… Хм. Стас однажды так вывернул мне пальцы рогатиной, что они теперь не складываются. Смотри!

Он показал мне сложенные вместе указательный и средний пальцы. Они и правда были странно вывернуты и не соприкасались.

– А мой зад, – пискнул Серега, – уже столько раз испытывал горечь столкновения с его тяжелыми ботинками, что уже стал тверже чугунной сковородки! Хочешь потрогать?

– Нет, спасибо, – быстро сказала я.

– А еще он мне бок поджег, – Серега задрал футболку и продемонстрировал здоровенный шрам в области ребер.

– А меня он однажды башкой в костер сунул, – сказал Рома. – У меня до сих пор брови не могут отрасти, видишь?

Он пошевелил своими половинчатыми бровями, на которых я смогла разглядеть маленькие шрамы.

– А с Антоном они знаешь, что сделали однажды? – спросил Серега, давясь от смеха. – Затащили в туалет, нарисовали ручкой на лбу член и заставили на камеру говорить… Эээ… Тох, чего ты говорил? Меня зовут Антон Чернышев, и я хромой член. Так вроде?

Серега с Ромой засмеялись. Антон сидел чернее тучи.

– Это видео потом всем передали.

– А что, если бы он не согласился говорить? – спросила я.

Антон криво усмехнулся.

– Они обещали сложить мне рогатиной еще два пальца. А мне и имеющихся двух хватило!

– А Ромку, – Серега продолжал давиться от смеха, – поймали как-то, сунули в руки табличку со словами: «Я дрочу на Нину Григорьевну» и сказали улыбаться. Чем-то тоже пригрозили. Его пофоткали, а фотки потом расклеили по учительской. Вот такие дела.

– А Сереге, – подал голос Ромка, – Сереге на камеру труселя на башку натянули. А у него они такие смешные, с человеком-пауком. Красненькие. Было очень смешно.

– Больно, между прочим, – обиделся Серега. – Все потом натерлось и покраснело. – Да, вот сейчас если рассуждать, дык все таким смешным кажется. Но в тот момент не до смеха, запредельно не до смеха. А иногда они вообще зверствуют, когда у них плохое настроение и им нужно на ком-нибудь оторваться.

Наступила неловкая пауза.

– А тебя-то он за что? – Серега с жалостью посмотрел на меня. – Он, конечно, с девчонками не церемонится, но так жестоко с ними не обращается.

Я неопределенно пожала плечами. Засунула в рот полную ложку картофельно-тушеночной массы.

– Цап, ну-ка улыбнись, – вдруг сказал Антон, посмотрев на своего друга.

Рома улыбнулся.

Все засмеялись. Между зубов у него застряла картофельная кожура.

– Что? – обиженно оглядел он нас.

– У тебя в зубах застряла картошка, вот здесь, – Серега постучал пальцем по зубам.

Рома запустил пальцы в рот и стал ковыряться в зубах.

– Фу, противно! – сморщился Антон. – Иди зубы почисти!

– Я уже чистил сегодня, – пробормотал Рома, не выпуская пальца изо рта. – Мой батька говорит, если часто чистить зубы они расшатаются и выпадут.

– Видно, твой батька очень любил чистить зубы, судя по его дырявому рту.

– Это ему в драке зубы выбили! – оскорбился Рома. – Он, между прочим, честь женщины защищал!

– Да? Не твоей ли мамашки?

– Именно моей!

– И где ж мамашка сейчас?

Рома замолчал.

Серега посмотрел на меня и сказал:

– Укатила в Сочи жить с другим, бросив сынка и муженька! Эту историю мы выслушиваем каждый день по пять раз. Вот так и защищай честь женщин! Запредельная несправедливость!

Они засмеялись, даже Рома заулыбался.

Компания была мне непривычной. Я никогда не общалась с таким количеством странных мальчишек сразу.

– А знаете, что еще мой батька говорит?

– Слыхали уже про твоего батьку! – грубо отмахнулся Антон.

Рома замолчал и обиженно запыхтел.