Лариса Кондрашова - Умница, красавица

Мариночка не слушала их, тихо читала сама себе:

Между любовью и любовью распят

Мой миг, мой час, мой день, мой год, мой век…

Напоследок Владик предложил Игорю «дело-верняк», в котором открываются «недетские перспективы» и в которое Игорь мог бы вложить сущую ерунду, а получить «десятки тысяч зеленых», спросил Игоря: «Ты как считаешь?» – и сам себе ответил: «Я-то лично считаю, это верняк…»

Он так старательно-небрежно выговаривал эти свои «верняк» и «тысячи зеленых», что было понятно, что ни с каким «верняком» он в жизни не встречался, никаких десятков тысяч в руках не держал, и тысяч тоже не держал, а петушился от страха и неуверенности перед «недетскими перспективами».

– Ты меня послушай, – сказал Владик, покровительственно хлопнув Игоря по плечу, и когда тот рассеянно кивнул «подумаем…», Владик достал гитару, – оказывается, его гитара хранилась в этом доме.

Владик пел песни на стихи Мариночки, грустные и нежные, и романсы, и совсем старые любимые песни, Мариночка читала стихи, уже не свои, Гумилева и Анненского, и вечер получился ДИВНЫЙ.

Кстати, детей, Сережку и Асю, никто не гнал делать уроки, или спать, или мыть уши. Они не пели песни, не слушали стихи, они сами были как стихи: Сережка смешно держал ее под столом за обе руки, потом Ася, ни на секунду не желая отнимать рук, наклонилась и быстро откусила кусок торта, измазав нос в креме, а Сережка ладонью вытер крем и украдкой прижал испачканную ладонь к губам.

Князев давно уже дремал, изредка встряхиваясь и сонно улыбаясь Соне, а Соня сидела и думала – в этом доме все люди ПРЕЛЕСТЬ. Затем примостила голову между вишневым и яблочным тортом и мгновенно заснула, а спустя полчаса проснулась, как разведчик, совершенно бодрой, и вместе с Князевым отправилась наверх, в Аришину светелку.

Дверь в Аришину спальню была приоткрыта. Соня не поняла, почему Алексей схватил ее за руку и быстро потянул обратно.

Ариша стояла к ним спиной, а Мариночка стягивала с нее платье-комбинезон-шаль, вместе с комбинезоном опускалась вниз и шелестела: «Милая девочка…» – кажется, что-то из Цветаевой… Ариша откинулась назад и застонала, жалобно позвякивая колокольчиками…

—Ариша, как тебе не стыдно! – испуганно прошептала Соня. Ариша не услышала, а Мариночка подняла голову, приложила палец к губам, оплетая Аришу руками, плавно, словно изображала березку на утреннике в детском саду. Соня хотела быстро-быстро убежать, но почему-то не убежала и несколько секунд простояла в дверях, замерев от любопытства.

– Знаешь, Ариша, как говорила Цветаева? – прошелестела Мариночка. – Любить – это значит видеть человека таким, каким его задумал Бог…

При чем тут Бог, удивилась Соня – она была твердо уверена, что он не задумал Аришу лесбиянкой. Почему-то ей казалось, что Ариша ничего не испытывала к томной поэтессе Мариночке и скорее поддалась моде, нежели страсти… или же Ариша просто шалила, а может быть, так много выпила, что решила, что это не томная поэтесса, а мужчина? К примеру, Игорь, или Владик, или еще кто-нибудь из гостей.

– Интересно, правда? – спустя час говорила Соня Князеву, глядя в потолок светелки. – Лесбиянки, эксгибиционисты, садомазохисты, тайные эротоманы, я с ними встречалась только в кино, а ты?

– Я и сам тайный эротоман и еще садомазохист… Спи, моя хорошая, а то привяжу тебя веревкой, будешь знать… – Князев еле ворочал языком от усталости, – я поставил будильник на восемь…

– Как красиво – свечи, музыка, стихи, лесбийская любовь… Декаданс… – сама себе задумчиво сказала Соня, устраиваясь в его руках. Все, что происходило у Ариши, подтверждало ее сегодняшние мысли – брак отдельно, а все остальное отдельно. И нет смысла переживать, что она не у себя дома, а в светелке, – жить нужно легко.

Соня решила сегодня совсем не спать: быть рядом с ним целую ночь – такое счастье!.. И заснула, едва закрыв глаза.

В восемь Князев по-солдатски вскочил от первого же звука будильника, быстро приглушил будильник, чтобы Соня не проснулась, и ушел в клинику, а Соня еще сладко спала пару часов, пока к ней не пришла Ариша.

– Соня, а Головин… он тяжело свой возраст переживает? – осторожно спросила Ариша, поставив Соне на живот поднос с чашкой кофе.

– Ну… я не знаю, нормально. Он вообще ничего не переживает.

– Ты ничего о нем не знаешь, потому что у вас хороший брак.

Ариша закурила, выпила половину Сониного кофе и принялась рассуждать о браке:

– В плохом браке люди гораздо больше знают, что у кого внутри, потому что они все время этим делятся – выясняют отношения и вообще как-то присматриваются друг к другу.

– М-м-м… пожалуй, – рассеянно ответила Соня, отбирая у нее чашку.

– Вот, например, Игорь. Купил себе мотоцикл. Потом серьга в ухо, потом стал качаться…

Ариша замолчала… Она вдруг заново, до слез, до горлового спазма, обиделась на Игоря. Как будто только ему сорок, как будто только ему к сорока вдруг открылось страшное: раньше все было в горку, а теперь с горы. С ней тоже что-то такое происходит, ей тоже трудно, она тоже не знает, кто она – окончательно взрослый человек навсегда, и даже, может быть, скоро будет немножко пожилой, или… Или ЧТО?

– Кризис среднего возраста, – сказала Соня и тут же устыдилась уверенной пошлости своих слов. – Ариша?

– А может, у всех временно крышу сносит… – Ариша, казалось, говорила сама с собой, – никто же не знает, как другие с этим справляются. Может, к кому-то черти страшные по ночам приходят, кто-то в мыслях очень сильно грешит, а в других тихо и мучительно что-то гаснет…

– Послушай… Зачем ты так усложняешь? Хочет человек быть моложе, и что? – удивилась Соня. – Игорь у тебя идеальный. Самый мужеский муж, самый отцовский отец. У него даже в телефоне Сережкина фотография, я видела.

– Ты что, слепая? – возмутилась Ариша.

– Я читаю в очках.

– Нет, ты точно слепая. Не видишь ничего, ничего не понимаешь… У Игоря в телефоне фотография Сережи. Сережи с девочкой, с Асей.

Конечно, Соня не понимала. Да и кто бы понял? Ариша и сама долго не понимала.

Девочка Ася часто бывала в доме, а потом вдруг ее родители завелись, и Ариша сидела с ними на кухне ночами, пела песни, слушала стихи, но так и не понимала, да и КТО БЫ

ПОНЯЛ?..

Догадалась случайно – ну и дура Ариша, ну и дура, но… КТО БЫ ПОНЯЛ? Игорь в Сережкиной комнате что-то искал, она заглянула и спросила шутя:

– Ну, каковы результаты обзора? Не курит ли мальчик травку?

А у Игоря лицо перевернутое. Оказалось, он не двойками интересуется, а ищет записки Асины, и в руке фотографии с Сережкиного стола, а на фотографиях Ася, Ася. Ася… Стыд-то какой!..

Когда Игорь на девочку смотрит, у него делается баранье выражение лица – рот приоткрыт, глаза мучаются. Ариша его успокаивала, говорила: Игорек, дело не в девочке, а в возрасте. Но какая, к черту, разница, в чем дело, если Игорь как с ума сошел. Или не сошел, просто это… любовь. Игорь как-то так умно устроил, что Сережка с Асей все время дома сидят, то кино смотрят, то музыку слушают, а он рядом.