Темное наследие - Трейси Лоррейн

— Я в порядке. Я действительно в порядке. Он вернулся.

— Черт возьми, когда Себ рассказал мне, я не могла в это поверить.

— Я знала, что он так легко не сдастся, — говорит Эмми. — Нужен кто-то действительно особенный, чтобы поставить дьявола на колени, и итальянцы к ним не относятся. Ты, однако…

— Я, черт возьми, знала, что ты трахаешься с ним, — говорит Джоди. — Я почувствовала это несколько недель назад.

— И ты не хотела делиться этим? — язвит Стелла.

— Я не хотела указывать на все, что было прямо у вас перед глазами. Я была новичком в группе.

— О, но теперь ты счастлива ткнуть нас в это носом? — Легкомысленно спрашивает Эмми.

— К черту это, почему бы и нет, — шутит Джоди.

Когда они все, наконец, отпускают меня, широкая улыбка Джоди привлекает мое внимание.

— Ты выглядишь счастливой, — говорю я, изучая ее.

— Сара проснулась, — признается она.

— Боже мой, это потрясающе, — вздыхаю я. — Как она?

Ее возбуждение немного спадает, а глаза слезятся. — Сонная. Она все еще в основном спит, но они удалили большинство трубок и прочего, и она меньше накачана лекарствами. Это все еще займет время, но она вернулась к нам. Она открыла глаза и сжала мою руку. Это прогресс, понимаешь?

— Видишь, — говорит Стелла. — Чудеса действительно случаются.

Моя рука дергается в сторону от потребности положить ее на живот.

Это странно, это не тот шаг, о котором я когда-либо думала раньше. Но осознание того, что во мне растет маленький человек, щелкнуло во мне каким-то переключателем. Я думаю, это происходит со всеми. Но знать это и переживать это — две совершенно разные вещи.

— Где Бри? — Спрашиваю я, оглядываясь вокруг, как будто она вот-вот появится.

— У нее встреча в университете. Какие-то проблемы с ее распределением в новую школу. — Джоди пожимает плечами.

— Да ладно, на самом деле вы не на меня хотите смотреть, не так ли? — Я шучу, когда смех парней наполняет воздух вокруг нас.

— Мне просто нужно увидеть это своими глазами, — бормочет Стелла, когда мы поворачиваемся, чтобы пройти вглубь квартиры.

— Ну, ну, ну разве ты не загляденье, — радостно говорит Эмми, когда мы вчетвером вваливаемся в гостиную.

— Привет, — говорит Деймон, на его губах появляется игривая улыбка, от которой у меня сводит живот.

Несмотря на его желание перестать прятаться, он натянул еще одну толстовку на молнии для всеобщего посещения, и, хотя мне ненавистна мысль о том, что он не чувствует себя достаточно хорошим, эгоистично то, что я хочу оставить его при себе. Наш самый большой — ладно, может быть, и не самый большой — секрет теперь раскрыт, и я отчаянно хочу, чтобы хоть что-то осталось между нами.

Его глаза находят мои, и это только усиливает любовь и желание, переполняющие меня.

Снимая руку с подлокотника кресла, в котором он сидит, он подзывает меня одним простым движением пальцев.

Я колеблюсь, мою кожу покалывает, когда все взгляды в комнате обращены на меня. Но когда кто-то, я подозреваю Эмми, слегка толкает меня сзади, притяжение между нами становится слишком сильным, и в мгновение ока я сокращаю пространство между нами и позволяю ему усадить меня к себе на колени.

— Вы, ребята, знакомы с моей девушкой, верно? — спрашивает он в никуда, но глядя прямо мне в глаза, когда его пальцы запутываются в моих волосах, и он притягивает меня вперед, соприкасаясь нашими губами.

Вокруг нас раздаются возгласы, когда язык Деймона скользит по моим губам, углубляя поцелуй больше, чем необходимо, когда у нас есть аудитория. Аудитория, в которую входит мой кузен.

Осознание поражает меня, и я отступаю.

— Где Нико? — Спрашиваю я, оборачиваясь, чтобы посмотреть на Тео, который, к счастью, не наблюдает за тем, как мы целуемся — похоже, в отличие от всех остальных.

Хватка Деймона на моем бедре усиливается, пока я жду ответа.

Тео поднимает взгляд, его темные, непроницаемые глаза встречаются с моими. — Он не открывает свою дверь, — печально признается он.

Мои губы приоткрываются, предложения ему сломать эту чертову штуку прямо на кончике моего языка. Но как бы мне ни хотелось, чтобы они взломали систему безопасности в его доме и силой проникли внутрь, я знаю, что это не выход.

Вырываясь из объятий Деймона, я иду через комнату, прежде чем он успевает меня остановить.

— Калли, подожди. — Его глубокий, требовательный голос проникает в меня, но этого недостаточно, чтобы остановить меня.

В мгновение ока я вылетаю из квартиры и мчусь к лестнице.

Кровь приливает к моим ушам, и я бегу, моя забота о моем брате — единственное, на чем я могу сосредоточиться.

— НИКО, — кричу я, ударяя ладонями по его двери до боли. — НИКО. Это я. Просто открой эту чертову дверь, — кричу я, начиная звучать немного расстроенно.

Отчаяние сжимает меня, эмоции подступают к горлу.

Я не могу отрицать, что возвращение Деймона дало мне почти все, что мне нужно. И я почти уверена, что смогу продолжать свою жизнь без осуждающих мнений моей матери, но мне нужен мой брат. Как бы сильно он ни сводил меня с ума на каждом шагу, он мне нужен.

— Нико, пожалуйста, мне нужно—

Щелчок замка пугает меня, и моя надежда возрастает.

— Нико, — всхлипываю я, когда он приоткрывает дверь. Этого достаточно, чтобы увидеть, что его квартира погружена в темноту и позволяет мне видеть только один его налитый кровью глаз.

У меня перехватывает дыхание, когда я вижу его измученное выражение лица. В прошлом я видела, как он выглядел совершенно хреново. Черт возьми, я помогала ему спуститься в подвал, когда он был без сознания, больше раз, чем я хочу сосчитать — несмотря на то, что он понятия не имеет, что я когда-либо была рядом с ним, когда наших родителей не было рядом. Но есть что-то в темноте, застилающей его глаза, что подсказывает мне, что он не просто напивается там, даже в загуле, он фактически пытается убить себя алкоголем. Действительно, черт возьми, убивает себя.

Боль потрескивает между нами, как будто это живое, дышащее существо, и это возвращает все, что я чувствовала до того, как Деймон снова ворвался в мою жизнь.

Чувство вины разливается по моим венам, как яд, когда я думаю о том, что была внизу, была так счастлива его возвращению, все то время, пока мой брат был здесь, наверху—

— Это правда? — рычит он, его голос грубый, невнятный и едва похожий на тот, с которым я так хорошо знакома.

Мои брови сводятся, когда я пытаюсь понять, о чем он спрашивает.

— Д-да, он внизу, в своей квартире. Это—

— Ты трахаешься с