Папа, спаси меня (СИ) - Ильина Настя

Потихонечку захожу в палату сына и замечаю, что он спит, а рядом, сидя на стуле, задремала нянечка.

— Простите, — шепчет она. — Задремала.

Я прошу женщину отнести Тоне чистые вещи, чтобы она смогла привести себя в порядок и вернулась к сыну в нормальном виде. Она не захочет пугать его, потому что переживает за него больше, чем за саму себя.

Нянечка выходит, а я присаживаюсь на край кровати и заглядываю в кроватку, в которой спит Егор. Мой сынишка. На губах появляется дурацкая улыбка. Горе-папаша я… Своим появлением чуть было не лишил ребёнка матери, но спас его жизнь…

Вглядываюсь в безмятежное личико пацана и замечаю, что его щёчки начали розоветь. Такого не было во время болезни, но теперь он выглядит лучше, и я склонен верить Ивану в том, что Егор идёт на поправку. Ну не может Всевышний так скверно поступить с нами и забрать у меня сына, которого я только что обрёл. Понятия не имею, как раскрывать перед Егором правду о том, что его отец я, а не тот психопат Седой, но уверен, что мы с Малой обязательно справимся. Самое главное услышать заветные слова…

Полная ремиссия.

И я чувствую, что они прозвучат однажды. Должны прозвучать.

Не знаю, сколько времени проходит, когда на телефон приходит сообщение от Лаптя.

Лапоть: «Спасибо, что помог спасти дочь».

Чего уж там благодарить? Я бы сделал это снова и снова, если бы потребовалось, но упаси Бог, чтобы такая необходимость возникла. Ещё одну такую моральную встряску сложно будет пережить.

Я: «Калумет закурим или просто мирно разойдёмся и забудем об этом вечере?».

Лапоть какое-то время молчит. Мне его дружба и признание не сдались. Если честно, то я всё ещё зол на него, но я не могу отрицать тот факт, что сегодня он был хорош.

Лапоть: «Курить вредно. А пропустить по бокальчику виски можно».

Я негромко фыркаю. Кто бы говорил о вреде… Но он прав в какой-то степени. Отправляю ему сообщение: «По бокальчику виски мы уже пропускали однажды, так что я, наученный горьким опытом, откажусь».

Если мы с Лаптем и сможем сосуществовать вместе, то теперь уже не обойдёмся без взаимных плевков в сторону друг друга. Плевков яда, который будет напоминать о том, что случилось из-за тупой убеждённости в том, что я не пара для Тони.

Когда Малая заходит в палату, я подскакиваю и спешу к ней. Прижимаю её к себе и втягиваю носом аромат её волос, утыкаясь в её макушку.

Живая…

Родная…

Любимая…

— Что сказали врачи? Как ребёнок?

— Всё хорошо… Небольшое переутомление и стресс… Я отойду от этого, просто нужно немного времени. Синяк от пощёчины пройдёт быстро…

Синяк от пощёчины!

Я снова хочу найти Седого и врезать ему хорошенько, наставить эту тварь на путь истинный, вразумить его, но я сильнее прижимаю к себе свою девочку и обещаю себе, что не стану делать ничего противозаконного, чтобы больше никто и ничто не разлучило нас с ней.

— Мама? — просыпается Егор, словно почувствовал её присутствие здесь.

— Мама тут, солнышко! Прости, что заставила тебя нервничать, у мамы были дела…

Малая высвобождается из моих объятий и спешит к сыну. Они обнимаются, а я смотрю на них, и на глаза наворачиваются слёзы. Моя семья… Дело осталось за малым…

______

*калумет — трубка мира индейцев

Глава 56

Почти неделю я провёл в больнице вместе с Тоней и Егором. Иван предупредил, что для полной реабилитации нужно не меньше пяти лет, но он видит положительную динамику, и все с мелким будет хорошо. Мы договорились ничего не говорить Малой, чтобы она лишний раз не переживала, все же сама находится в положении. Мы с пацаном сблизились за это время, чему я радовался, как ребёнок. Пока ребята рулили бизнесом, я полностью ушёл в роль семьянина, и мне понравилось это. Малую с Седым развели быстро — спасибо Лаптю, всё оформил буквально за пару дней, чтобы его имя не очернили в прессе. Уж не знаю, старался он ради этого или на благо дочери, но был благодарен ему. Пару раз он даже приходил к Егору, и пацан радовался, ну а мне было приятно осознавать, что ко мне он тянулся сильнее, чем к дедушке, пусть пока и не знал, что я его родной отец.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Седого оформили на психу, потому что с головой у него начался твориться полнейший беспорядок. Но и тут без лёгкой руки моего тестя тоже дельце не обошлось — я знал, что он сделает так, что Седой теперь оттуда не выберется и будет до конца дней своих показывать воробьям фиги и ржать, как конь, от пальца, который увидит перед собой. И у меня не осталось к нему жалости. Бесчувственная тварь получила то, что заслужила.

— Я пришёл с добрыми новостями. Сегодня выписываю вас! — с широкой улыбкой на лице вошёл в палату Иван. — Полная ремиссия.

Тоня негромко вскрикнула и прижала сына к себе, а я встал, подошёл к Ивану и обнял его, потому что без его золотых рук точно ничего бы не вышло.

— Спасибо, брат! Проси от меня чего хочешь! Хочешь, больницу новую? Хочешь оборудование новейшее?

Я готов был отдать всё до копейки, чтобы по братски отблагодарить Ивана за оказанную доброту.

— Нормальная у меня больница, — начинает тушеваться Иван. — И от меня тут мало что зависело! Вашими молитвами! Но… Попросить кое-что… попрошу! Сестре позвони… Они с матерью за тебя переживают… Боялся я тебе говорить, но… Мы с Катюхой столкнулись пару месяцев назад и начали общаться… В общем, отношения у нас с ней. Серьёзные! И я не смог не рассказать ей про тебя!

Я широко распахиваю глаза и с удивлением смотрю на Ивана. Вот это даёт! Встречается с моей сестрой. Смотрю на ревущую белугой Малую и ловлю её лёгкую улыбку.

— Встречусь. Непременно. Вот мы в себя придём немного и… А приезжайте к Егору на день рождения? Он ведь скоро совсем. Чем не повод для семейного воссоединения?

Говорю это и прикусываю язык. Чёрт! Вот зачем ляпнул? Я уже и не помню толком, почему мы с семьёй разошлись во взглядах… Но я не виделся с матерью и сестрой много лет, нужно ли было восстанавливать разбитые отношения? Однако, это была просьба Ивана, а ему я отказать не смел. И возможно, глубоко в душе хотел встретиться с родными…

— Ну что, Егор, поедем домой? — спрашиваю я у пацана. — Там тебя твоя машина заждалась! Запылилась уже в углу… А Морда подрос как… У-у-у… И не узнаешь его.

Пса я ездил кормить. Он перегрыз мне в зале все провода и обглодал ножки от стульев… Но не выкидывать его ведь за это?! Повезло хоть, что провода к сети не были подключены и пёс живой остался.

— Поедем! Поедем! — начинает радоваться сын.

— Спасибо, Иван, ещё раз! — хлопаю я по плечу дока…

А мы ведь с ним почти родственниками стали. Если женится на моей сестре, породнимся… Вот это да. Неожиданный поворот.

— Да хватит уже благодарить! Вам придётся ещё ходить сюда и сдавать анализы, чтобы контролировать… Всякое бывает!

— А вот сейчас постучи по своей деревянной голове и сплюнь! — грожу я кулаком. — Всё у нас хорошо будет, ведь главный лекарь — счастье, а мы счастливы. Правда, Егор?

— Правда! — кивает пацан, а Тоня принимается собирать вещи.

Уже скоро мы оказываемся в доме, где тепло, уютно, хорошо… И я даже не знаю теперь, хочу ли уезжать из этого города, ведь кроме потерь здесь было немало приобретений! Я познакомился с Малой и узнал, что такое всепоглощающая любовь… Я обрёл сына, пусть и спустя столько времени… Я спас жизнь своего сына, как бы пафосно это ни звучало… Спас жизнь своей любимой… Возможно, снова верну мать и сестру… Нам предстоит вместе с Тоней решать, захотим ли мы уехать отсюда, когда эмоции немного улягутся. Пока мы всё равно не можем этого сделать из-за Егорки, ведь сыну нужно продолжать наблюдение, чтобы эта опасливая прозорливая дрянь больше не вернулась в его неокрепший организм.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Морда тут же бежит к Егорке. Между ними образовалась какая-то незримая связь и щенок признал Егора за своего… кхм… Хозяина?.. Друга?.. Я смотрю на то, как пацан обнимает собаку, а щенок в свою очередь старается облизнуть Егора.