Кэтлин Флинн-Хью - Больше чем блондинка

Триш отвернулась, чтобы поставить сумочку на полку, а я тайком выплюнула таблетку в корзину для мусора. Ничего против китайской медицины не имею, но глотать неизвестно что неизвестно от чего… боязно.

Что же делать? Нужно срочно предупредить Патрика и Массимо. Если Жан-Люк узнает о салоне раньше времени, разразится скандал.

Сейчас закончу с Триш, а потом у меня еще пара клиентов. Наверное, попрошу кого-нибудь из колористов меня подменить, тем более что за многими должок. Я просто обязана поехать на Мотт-стрит.

Быстро закончив двухслойное окрашивание, я посадила журналистку под лампы. Клянусь, это в первый и в последний раз, но мне придется ее оставить, вернее, передать кому-нибудь другому.

– Двадцать минут, – сказала я ассистентке.

Так, кто из коллег меньше всех страдает от жары? Фейт Хоником, кто же еще!

Фейт стояла у окна, глядя на плавящийся под июньским солнцем Манхэттен. Гладкие снежно-белые волосы, морщинки в уголках глаз. Ей не нужны ни дерматологи, ни пластические хирурги, ни колористы, эта женщина любит себя такой, как есть.

Я нерешительно подошла к ней. С такой высоты снующие по Пятой авеню люди похожи на муравьев.

– Фейт?

Она подняла на меня удивительной синевы глаза:

– Да, милая?

– Мне очень нужно отлучиться. Не могли бы вы…

– Без проблем, – не дала договорить она и легонько коснулась моей ладони. Какая нежная у нее кожа! – Надеюсь, у тебя все будет в порядке.

Я чмокнула ее в щеку:

– Спасибо огромное!

Оставив Триш под лампами, а двух клиенток на банкетке, я опрометью бросилась в лифт. Такси удалось поймать почти сразу, но на этом везение кончилось. На Парк-авеню пробка, на Лексингтон-авеню затор.

– В чем дело? – спросила я водителя.

– Президент приехал, вот и творится неизвестно что.

Хаос и какофония. Спасаясь от перегрева двигателя, водители отключают кондиционеры и открывают окна. Я вспотела так, будто марафон пробежала. Может, хоть волосы в хвост убрать? Ну и видок у меня, наверное! Что подумает Массимо?

Впрочем, это сейчас не важно. Пусть думает, что хочет, главное, сообщить им с Патриком, что кто-то проболтался и секрет раскрыт. Триш доверять нельзя. Она, может, никому и не расскажет, а статью напишет. Псевдонимов-то хоть отбавляй, равно как и бульварных газетенок. Менеджеры Жан-Люка не дремлют, так что, где бы ни написали о Патрике и Массимо, маэстро все равно узнает.

Дорога каждая минута, поэтому разумнее всего было бы просто позвонить Массимо. Пожалуй, да. Но, во-первых, неизвестно, провели ли в новый салон телефон, а во-вторых и в главных, страшно хотелось его увидеть. Может, если он поймет, что мне не все равно, если я спасу их с Патриком от гнева Жан-Люка, то… То что? Массимо перестанет меня ненавидеть? Согласится со мной дружить? Не знаю, но попробовать-то можно!

К тому времени как мы приехали на Мотт-стрит, казалось, что если кого и нужно спасать, то меня.

Даже не глядя в зеркало, я знала, что похожа на краснощекую панду: тушь потекла, помада размазалась.

Парадная дверь закрыта, и, заглянув в окно, я увидела какого-то парня в спецовке. Я постучалась, и он открыл. Повеяло свежестью – слава Богу, у них работает кондиционер.

– Массимо и Патрик на месте?

– Наверху, в кабинете.

Я пошла к лестнице.

– Эй, подождите, а вы о встрече договаривались?

– Все в порядке, я… – Что сказать? Бывшая подружка Массимо? Приятельница Патрика? Нерадивая партнерша? – Их знакомая, – твердо проговорила я.

Посмотрев на меня, рабочий покачал головой и поспешил скрыться.

Поднимаясь по ступенькам, я только и делала, что смотрела по сторонам и удивлялась. Надо же, как красиво! Даже слишком красиво! Похоже, Патрик с Массимо денег не жалели! Этакий небрежный шик: мягкое освещение, белые вазы от Джонатана Адлера, черно-белые фотографии в деревянных рамах.

А вот и Массимо! Мой приход застал его врасплох, так что вместо ставшего привычным холодного равнодушия я увидела целый букет эмоций: удивление, испуг, досаду, раздражение. И – неужели мне показалось? – капельку радости.

– Джорджия! – воскликнул он.

– Что такое? – послышался откуда-то издалека голос Патрика.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Массимо. – Зачем пришла?

– Они все знают! – выпалила я.

– Кто «они»? И что знают? – Патрик вышел на лестницу и встал рядом с Массимо.

– Они… Можно войти?

Парни расступились, пропустив меня в кабинет. Все именно так, как я себе представляла: очень уютно, просторно, светло. Над столами пробковые планшеты с фотографиями супермоделей: Изабелла Росселлини, Синди Кроуфорд, Клаудиа Шиффер. В углу кофеварка и круглые фарфоровые чашки. Из этих самых чашек мы с Массимо по утрам пили кофе. Боже, как счастлива я была и думала, что так будет всегда.

– Что происходит? – поинтересовался Патрик. Устроившись в кресле, он вопросительно смотрел на меня. Массимо застыл у двери, готовый в любую минуту сбежать.

– Это… м-м-м… Триш сказала… – запнулась я. Ну почему мне с ними так трудно? – Ко мне сегодня приходила Триш и… поздравила с открытием нового салона.

Оба смотрят непонимающе.

– Значит, она в курсе, – увереннее проговорила я. – Ей Клаудиа Джи рассказала, а той…

– Миссис Кей, – договорил за меня Массимо.

Я раскрыла рот от удивления:

– Откуда ты знаешь?

Массимо облокотился о дверной косяк. Он так близко, я чувствую аромат его парфюма…

– Потому что сам попросил миссис Кей рассказать Клаудии Джи, – сухо ответил он. – А Дива, естественно, проболталась Триш.

Я смотрела то на Массимо, то на Патрика. Лица у обоих совершенно постные, вытянутые. Похоже, у них какой-то план.

– Значит, вы знали…

– У нас все готово, – объявил итальянец. – В конце недели открываемся.

– Так что пусть болтают! – засмеялся Патрик.

Я разревелась, не расплакалась, а именно разревелась, с растеканием туши и красными пятнами на щеках. Парни смотрели на меня в немом удивлении.

– Я думала… думала… – запинаясь, лепетала я.

Да, судя по всему, ни Патрик, ни Массимо помогать мне не собираются.

– Завтра поговорим с Жан-Люком, – наконец сказал Массимо, – так что бесплатная реклама не помешает. С самой Триш мы беседовать не стали: из уст Клаудии Джи та же самая информация звучит гораздо убедительнее. Первую статью «Пейдж сикс» публикует в среду, а на следующей неделе выйдет еще одна в журнале «Нью-Йорк».

Массимо, как всегда, просчитал все действия на несколько ходов вперед. Теперь его план кажется вполне реальным. Нет, он и раньше казался реальным, просто… До открытия меньше недели, значит, я вижу их с Патриком последние дни… Как же… Как же я буду жить?