Терри Лоренс - Только для влюбленных

— Ну, так в чем там дело?

— Помнишь, насчет того, как касаться другого человека во время спора?

— Это правила для любовников, — напомнила Гвен и осторожно посмотрела в его сторону.

— А мы кто?

Женщина посмотрела мужчине в глаза, взгляд ее на секунду опустился на его губы.

Прежде, чем Гвен успела возразить, Дейв коснулся губами ее виска и почувствовал, как закрылись ее глаза, и ресницы, как крылья эльфа, затрепетали у его щеки.

— Вот где все и начинается, вот и мы с тобой.

Но эльфы, феи и нимфы не излучали такого жара, их сердца не стучали так сильно и щеки не пылали. Такое доступно только женщине.

Дейв положил ладонь на щеку Гвен и провел губами по контуру ее губ.

— Если мы когда-нибудь снова начнем спорить, крепче держись за меня.

— А разве мы спорим? — в голосе Гвен послышалась легкая дрожь.

— Только не отпускай меня, Гвен. Еще рано.

Дейв стянул блузку с ее плеча, с того, которое было обнажено для него вчера, с того, которое он так жаждал поцеловать. Он нашел ямку у ключицы, духи за ушком, нежную теплоту ее грудей и их податливую полноту, их сладостную тяжесть, тугие вершины ее сосков.

Гвен застонала и отодвинула его голову от себя, пользуясь этим движением, чтобы еще раз пробежаться руками по его волосам.

— Дейв, секс ничего не решает.

— Ты говорила, что секс не может ничему положить начало. Мы построили любовь, взаимопонимание, выражая все только физически.

— И они исчезли, как замок из песка, в первый же раз, когда мы поспорили. Я люблю тебя, но не могу любить тебя и дальше, если ты способен уходить от меня каждый раз, когда мы поругаемся. Швыряй вещи, вопи, веди себя, как Шарлотта. С этим я справлюсь.

— Я рано научился справляться с этим, не давать себя ранить.

— Но это ранило тебя. И ранило меня, — Гвен почувствовала острые уколы щетины на своей ладони, твердые очертания его скулы.

— Это видно каждому, у кого есть глаза.

— Неужели я так плохо выгляжу?

— Хуже. Мне нужно стать Бели-Зар, которая выигрывает споры с мечом в руке?

— Эти медяшки немного причудливы, но теперь, когда ты их упомянула…

— Дейв.

— Да, мэм.

— Нам надо отнестись к этому серьезно.

— Согласен. Правило № 3 гласит, что мы не можем лечь в постель, пока не разрешим своих проблем.

— Значит, мы этим и занимаемся?

— Коснись меня так, как будто ты этого не хочешь, Гвен. Попробуй соврать мне теперь.

— Я никогда тебе не врала, — страсть в ее голосе отметала все возражения. И все же…

— Ты говорила, у нас ничего не выйдет, — жестко пробормотал он, его губы оказались около ее уха. — Мы были слишком различны.

— Мы и сейчас различны.

— Не здесь, не сейчас. Не в моей постели, Гвен.

Дейв поцеловал ее в губы. Тщательно подобранные слова не могли конкурировать с мягко вырывающимся из груди дыханием и быстрыми стонами.

Дейв слегка подтолкнул ее, и Гвен легла на постель. Не потребовалось ни просьб, ни уговоров. Желанье встретилось с желаньем, и их тела переплелись.

— Гвен, прикоснись ко мне.

Она подчинилась. Обнаженная смазанная кремом грудь, на которую она старалась не смотреть, которую она старалась не хотеть так страстно, о которой старалась не мечтать, горячая и гладкая, оказалась теперь под ее ладонями. На крепких ногах Дейва перекатывались мускулы, когда он подвигал ее. Гвен дотянулась до его атласных шорт. Он оказался шелковистым, гладким, горячим, он пульсировал в ее руке.

Гвен отпустила его, только для того, чтобы Дейв, в свою очередь, касался ее, продлевая время, отвоеванное ими.

Дейв поднял ей юбку, шепча откровенные и волнующие слова горячей коже с внутренней стороны бедра, повлажневшей материи ее трусиков. Потом говорили их тела в безмолвной беседе желания и страсти, в нарастающем чувстве слияния, задыхающихся просьб и мгновенных ответов.

— Я мог бы сказать что-нибудь ужасное об ударной силе моих доводов. Гвен легко царапнула его спину.

— Сделай это, и я начну стонать.

— Это звучит замечательно. И ощущения тоже замечательные.

— Ox, — вскрикнула она, повторяя за ним с тем же темпом его движения, его дыхание стало таким быстрым и прерывистым, как и у нее.

— Ты чувствуешь? Как это с нами происходит? Нет женщины на свете, которая могла бы сотворить со мной такое, Гвен. Останься со мной.

— Я здесь, — она прильнула к Дейву, ее колени поднялись, чтобы принять его в себя, — Здесь, — настаивал он, снова погружаясь в нее. — И здесь.

— Там, соглашалась Гвен, прикусывая губу, пока его рот не добрался до ее рта и не завладел им. — Ох, там.

Умоляя, направляя, мчась друг с другом наперегонки к вершине, они достигли своего пика, омытого океанской волной, залитого пламенным светом заходящего солнца.

— Ты чувствуешь? — спрашивал Дейв, и его член двигался в ней раз, два, пока Гвен не задрожала, не затрясла головой. — По-моему, произошло землетрясение в 8, 5 баллов.

Женщина открыла глаза, и запоздалая усмешка тронула ее распухшие от поцелуев губы.

— Не отачивай на мне свои остроты, король.

— На тебе? Радость моя, это так прекрасно. Когда я с тобой… — Дейв замолчал и посмотрел на ее отяжелевшие веки, сонный румянец на щеках. — Я самый умный. Я знаю, как с тобой поступать, — зашептал он настойчиво. — Разве ты этого не знаешь, Гвен? Дурак бы я был, если бы отпустил тебя.

Нечестно говорить это женщине, когда ты погружен в нее, когда она опьянена желанием. Дейв выскользнул и прилег рядом, оперевшись щекой на руку.

— Хочешь еще поговорить на эту тему?

— Определи, что ты называешь «поговорить»? — осторожно пробормотала Гвен. Она чувствовала себя опустошенной, выжатой, но, впервые за долгое время, цельной. — О чем ты хочешь разговаривать?

— Только одно имеет значение. Ты и я, — он поцеловал ее плечо.

— Это не одно, а два.

— Но может стать одно. Если мы захотим. Скажи, что ты хочешь.

Она только что сказала, и притом самым резким, честным и недвусмысленным образом. Кивнув в сторону конца постели, она спросила:

— Когда ты раскрасил это?

Дейв засмеялся, прижал ее руку к груди. Гвен начала легонько водить рукой, чувствуя кончиками пальцев стук его сердца.

— Однажды ночью, однажды на рассвете. Все слилось воедино.

Слегка приподнявшись, Гвен посмотрела в окно на океан. В голове ее заворочалась одна мысль. Она посмотрела внимательней, как бы пытаясь разглядеть отдаленный парус. Кожа ее вдруг остыла.

— А рама?

— Я сам стеклю и делаю рамы для своих картин. Я считаю, что это должно происходить под контролем художника.

— Так же, как ты подцвечиваешь свои иллюстрации?