С оттенком помешательства - Лена Лорен

сотни страниц, от корки до корки исписанные исчезающими чернилами.

И даже имея возможность читать чужие мысли, я бы все равно осталась ни с чем. Довольно рискованно рыться в мыслях человека, который может с легкостью запутать твои собственные.

Я ведь окончательно запуталась. Сломались все преграды, когда-то выстроенные сознанием на пару с глупым сердцем.

Север — такой ветреный, непредсказуемый и безрассудный. Но всего одно воспоминание о его теплых объятиях, как тело вновь призывает меня оказаться в месте, где мне еще никогда не было настолько спокойно — в его крепких руках.

Все-таки каким бы суровым ни был север, но и на севере однажды наступает оттепель.

Я совершенно точно убеждена, что у его души есть и обратная сторона. Диаметрально противоположная.

— Ко мне пересядь, — повелительным тоном отчеканил Север, стоило Вере скрыться в стенах общаги.

Пф! Зачем, спрашивается, я постоянно ищу оправдание его поведению?

Пора бы уже осознать, что обратная сторона души Севера такая же мрачная, пустынная и ветреная.

— Нет, спасибо. Мне и здесь хорошо.

Север резко обернулся на меня и пронзил раскаленными иглами насквозь. Его глаза, как два лазера, прожигали нутро.

— Лина. Это. Был. Не вопрос, — дополнил, делая выразительные паузы, от которых стыла кровь.

— А у меня, что, нет права выбора? — дерзко и довольно самонадеянно выпалила, на что Север многозначительно хмыкнул.

— Есть, как впрочем и у меня.

Следом он зачем-то заглушил мотор своей тачки, но воздух внутри салона от этого завибрировал только сильнее. Он стал гуще. И дышать стало на порядок труднее.

Чую, не к добру.

— Если ты не хочешь пересаживаться ко мне, значит я сам пересяду к тебе. Вот только тогда мы уже никуда не поедем. И хрен знает, чем это может для тебя обернуться.

Иногда мне удавалось понять, где он шутил, а где говорил на полном серьезе. Так вот... сейчас он нисколько не шутил. Из упрямства Север готов был пожертвовать здоровым сном в уютной постели.

Я же на такие жертвы не готова была пойти. Мне невыносимо хотелось сбежать от реальности, забывшись сном. И чем скорее, тем лучше.

— Ладно-ладно! У меня нет желания торчать здесь всю ночь!

Я выбралась из машины на свежий воздух и осмотрелась по сторонам.

В этот момент в голове пронеслась отчаянная мысль: до дома не так далеко. Я могла бы и пешком добраться, раз такое дело!

Однако потоки холодного ветра, донесшие до слуха приглушенные мужские голоса, заставили меня хорошенечко обдумать данное решение. А четыре темных фигуры, возникших из-за угла общаги, и вовсе натолкнули меня на мысль, что компания Севера не такая уж и плохая.

Сиганув на переднее сиденье, я резко захлопнула за собой дверь, словно за мной гналась стая бродячих собак.

Какое-то время слева от меня не доносилось ни шороха, машина по-прежнему была не заведена, и тогда я осмелилась взглянуть на Севера. Одним глазком.

Он смотрел на меня в упор. Не двигаясь. Не моргая. Так пронзительно. С опасным блеском. А на лице у него красовалась фирменная косая ухмылочка.

— Вот только не надо лыбиться так, будто это была моя инициатива! Ничего подобного! — буркнула я, пристегивая ремень безопасности.

Север наконец завел машину. Мягкое урчание движка прокатилось по телу легкой вибрацией. А затем мы плавно двинулись в сторону моего дома, и тогда все внимание Довлатова, к счастью, переключилось на дорогу.

— Разве? А по-моему это была твоя инициатива. Твоя, кого же еще? Ты просто слишком трусливая, чтобы делать то, чего тебе хочется по-настоящему. Ты боишься вслух озвучивать свои желания. Я взял за правило озвучивать их за тебя.

— Как мило с твоей стороны, — скривила губы, захлебываясь иронией. — Так может возьмешься еще и исполнять их за меня? Станешь моим личным джинном?

— А почему бы и нет? Одно твое желание я уже исполнил.

— Это какое же, позволь поинтересоваться?

— Прекращай косить под дуру! Сегодня ты стала моей, или уже забыла?

Мои щеки вспыхнули неконтролируемым румянцем. В горле махом пересохло и сидеть вдруг стало неудобно. Мои бедра всякий раз сводились вместе, стоило воскресить в памяти все то, что он вытворял со мной.

Я искренне верила, что он говорил это не всерьез. Но, похоже, для него наша близость стала столь же знаковым событием, что и для меня.

Вот только выводы мы сделали кардинально разные. Но и в них не было никакой определенности. Сегодня я стала его не пойми кем, а он как и был мне никем, так им и остался.

— Как же такое забудешь, — пробубнила я, отвернувшись к окну, надеясь, что он меня не услышит.

— Впереди у тебя еще целых два желания. Не так много, но и не мало, если подумать. Так что загадывай, не стесняйся, только смотри, не повторяйся. Прояви креатив, что ли. Чтобы не было так скучно.

Прозвучало настолько нахально, что я посчитала это плевком в свою сторону.

— Если тебе так скучно, найди себе забаву поинтересней! — обиженно выдавила из себя.

Север пренебрег своим правилам и во время движения резко перевел взгляд на меня. Словно окатив ледяной водой.

— Я уже ее нашел! — выкрутился он, заверив весьма уверенно, и тут мои возражения закончились.

Я отвернулась к окну и до своего дома не произнесла ни единого звука, равно как и Довлатов.

— Кажется, у тебя нет никого, — сказал он после длительного молчания, припарковавшись возле моего дома.

— Как ты это понял?

— Когда твоя мать дома, она включает подсветку во дворе, — пальцем он указал на фонарики, установленные рядом с вольером и у цветника. — Сегодня ее нет.

— Точно, — озадачилась я, глядя во двор, объятый мраком. — Я как-то не придавала этому значения.

— Это потому что ты дома гасишься постоянно, правильную дочурку из себя корчишь, — внезапно он наклонился ко мне корпусом так, что его дыхание оказалось на моих губах, а рука — на бедре. — А я все вижу, наблюдаю, все замечаю. Знала бы ты как мне порой приходилось сдерживать себя, чтобы не сорваться к тебе, когда твоя мать не ночевала дома.

Неожиданно я забыла как дышать. Как разговаривать также забыла... Все забыла разом. Мой оставшийся мир вновь стремился к тому, чтобы раствориться в небытие. Стать пустотой.

А пока все вокруг продолжало потихоньку растворяться, зрачки Севера стремительно расширялись.