Кэтрин Стоун - Радуга

— Именно.

— До чего любезно со стороны Алена было признаться в преступлении своих предков, — спокойно заметил Элиот, хотя сердце его резко забилось при мысли об истинной истории семейства Кастиль — истории грандиозных преступлений.

— Так это гению Алена обязаны своими изделиями «Кастиль джуэлс»? — спросила Хилари.

— Мне кажется, что именно Ален настаивает, как, очевидно, он настаивает и на всем, что касается жизни на Иле, чтобы качество драгоценностей было безупречным. Но я полагаю, что Натали — талантливый дизайнер. Во время нашего посещения дизайнерской студии и ювелирного магазина в гостинице именно она неожиданно оказалась настоящим экспертом.

— Что ж, — легко вздохнула Хилари, выставляя левую руку с безупречным маникюром, — мне следует помимо Роберта поблагодарить и того из них, кто отвечал за мое обручальное кольцо.

— Это дизайн Кастиль?

— Да. За две недели до нашей свадьбы Роберт откопал его в ювелирном магазине «Кастиль».

— Кольцо великолепно, — заметила Алекса.

Она обратила внимание на кольцо Хилари еще за тем давним ужином с Макаллистерами. Сверкающие капли бриллиантов и изумрудов в золотой оправе были изящны и, по предположению Алексы, не столь дороги — если исходить из возможностей скромного прокурора, коим в момент женитьбы на Хилари являлся Роберт.

— Спасибо. — Хилари снисходительно приняла комплимент Алексы, а вовсе не благодарила за него. — Не знаю, когда мы с Робертом выберем время посетить остров, но я, безусловно, хотела бы передать свою благодарность принцессе Натали. Марион, вы не собираетесь снова с ними встретиться?

— Ален пригласил нас провести Рождество во дворце. Джеймс планирует присоединиться к нам на своей яхте из Ниццы. — Темно-голубые глаза Марион стали еще теплее, когда она окинула взглядом милые, доброжелательные лица вокруг себя. — Только что мне пришла в голову бесподобная идея. Разве не замечательно было бы всем нам когда-нибудь встретиться на Иле? Учитывая необычайную занятость каждого из вас, понимаю, что это очень сложно, но разве это было бы не чудесно?

Глава 12

—Итак, — сказал Джеймс, когда летнее небо сменило голубой цвет на розовый, — время отправляться в плавание, Алекса?

— О нет уж, благодарю покорно! — вздохнула Алекса. — Я слишком разомлела, чтобы тронуться с места.

Подобные вариации ответов Стерлинг получил и от других гостей, включая заядлого моряка Артура. При каждом очередном отказе Джеймс понимающе пожимал плечами, пока наконец не объявил обладательнице ясных синих глаз, согласившейся на его предложение неделей раньше:

— Похоже, что остались только мы с тобой, Кэтрин.

— О-о. Что ж. Может быть… — Она смешалась под пристальным взглядом Джеймса.

— Я подожду здесь, пока ты переоденешься, — решительно заявил Джеймс, взглядом посылая тот же ласковый приказ, который уже однажды ему приходилось отдавать: «Пойдем со мной, Кэтрин».

— Хорошо, — тихо подчинилась Кэт, чудом сумев скрыть волнение.

Конечно, ей хотелось отправиться в плавание этой ночью! За весь день она едва проронила несколько слов, но это не имело значения. Гости болтали без перерыва, и Кэтрин участвовала в разговорах лишь внимательными взглядами и очаровательными улыбками, а больше от нее и не требовалось. И это было замечательно… волшебно. А еще более волшебным было то, что несколько раз ей улыбнулся Джеймс, и Кэт подумала, что, быть может, ему понравилось то, как она теперь выглядит.

С каким нетерпением Кэт дожидалась прогулки на яхте! Джеймс и Алекса станут весело пикироваться друг с другом, а она будет слушать и улыбаться, но теперь… Теперь они с Джеймсом поплывут вдвоем! Кэтрин уже выяснила, что с новой внешностью не приобрела умения вести живой, непринужденный разговор. Более того, Кэт теперь еще сильнее стеснялась Джеймса, поскольку взгляд его стал глубже, проникновеннее.

«Бери пример с Алексы — придумай подходящий предлог, — убеждала себя Кэт. — Просто скажи ему, мягко промурлыкав (если, конечно, сумеешь), что тоже слишком разомлела и не в состоянии тронуться с места».

Вот как ей следовало поступить, но Кэтрин не смогла. И, надевая джинсы медленными, грациозными движениями, красноречиво свидетельствующими об ограниченных физических возможностях, Кэт снова встревожилась. Откуда возьмутся у нее силы на обдумывание, о чем она будет говорить с Джеймсом, а потом — силы на то, чтобы произнести нужные слова? Господи, как прыгает ее бедное сердечко!

Но единственное, что Кэтрин знала точно, — это то, что не сумеет сказать «нет».

«Тебе с этим не справиться! — Разум посылал Кэтрин новое строгое предупреждение, когда они с Джеймсом начали спускаться к причалу, где была пришвартована яхта „Ночной ветер“. — Ты можешь спуститься по ступенькам вниз, но ты будешь не в силах одолеть их на подъем! Вспомни причину, по которой ты не ночевала прошлой ночью у Алексы в Роуз-Клиффе».

«Я сумею подняться! — отвечал с вызовом другой голос. — И я это сделаю!»

Взойдя на яхту, Кэтрин села в кубрике, а Джеймс принялся отвязывать канаты и поднимать паруса. Она изумлялась сдержанной силе точных движений Стерлинга, без особого труда снаряжавшего яхту; когда же Джеймс пропадал из поля ее зрения, Кэтрин просто слушала прекрасную, доселе незнакомую ей симфонию: канаты скрипели о надраенную палубу, паруса хлопали на ночном ветру, волны мягко бились о корпус судна. Паруса, наконец были установлены, и Джеймс присоединился к Кэт, внимательно наблюдавшей, как он взялся за штурвал и уверенно повел яхту в залитый лунным светом Чесапикский залив.

Долгое время они плыли, не говоря ни слова, лишь улыбками давая понять друг другу, что оба ценят волшебную силу молчания, в то время как яхта стремительно скользила по темной воде.

— Ну как? — спросил наконец Джеймс. — Каковы первые впечатления?

— Мне нравится.

— Мне тоже.

— Алекса говорит, ты собираешься когда-нибудь провести целый год в плавании вокруг света.

— Надеюсь, — улыбнулся Джеймс. — Мне кажется, для твоей сестры это звучит как «тюремное заключение сроком на один год».

— Правда?

— Наверное, и для тебя точно так же.

— Нет, — моментально возразила Кэтрин. — Почему же?

— Это означало бы год отрешения от музыки. Или твоя музыка всегда с тобой? — спросил Джеймс, вспомнив раннее июньское утро и тонкие пальцы Кэт, едва касавшиеся клавиш, и комнату, наполненную чувством и страстью, хотя в ней не слышно было ни звука. — Ты ведь слышишь ее, даже когда не играешь?

— Мне кажется, — задумчиво отозвалась Кэтрин, — что музыка всегда со мной, и это чувство гораздо сильнее самого звука.