Сандра Мартон - В то давно минувшее лето...

– Ты понимаешь, что могло бы произойти? Она судорожно сглотнула.

– Я… я не думала, Алекс. Времени не было.

– Ты никогда ни о чем не думаешь. В этом-то вся твоя беда, Уитни. Ты делаешь, что только тебе в голову взбредет, и…

Рыдания вырвались у нее.

– Не брани меня, – попросила она прерывающимся шепотом. – Пожалуйста, не надо. Я понимаю, что ты сердишься, потому что я подвергала ребенка опасности, но, клянусь, я этого не хотела. Но… но мне нужно было остановить тебя. Я была должна…

– Ты могла бы умереть, ты понимаешь это? – Он прижал ее крепче к себе. – Но, если бы ты… если бы ты… – Он издал стон, и неожиданно голос его стал хриплым от боли. – Если бы ты погибла, – сказал он, – я умер бы тоже.

Казалось, что время остановилось. Она слышала ровное биение его сердца у своего уха, слышала голоса птиц, доносящиеся из сада, и тогда Алекс приподнял ее подбородок. Глаза его были темными и нежными, с тем внутренним светом, о каком она так часто вспоминала.

– Почему ты рисковала своей жизнью из-за меня?

– Потому что… потому что…

– Скажи мне, любимая.

Любимая. Он назвал ее любимой. Осмелится ли она сказать ему? Нет. Она не может – но что она теряет от этого? Свою гордость – да, но что значит гордость, если забрезжила надежда?

Было гораздо легче вскочить на спину арабского скакуна и нестись со скоростью ветра, но наконец Уитни собрала все свое мужество и произнесла те слова, которые столько лет так мучительно хотела произнести.

– Потому что я люблю тебя, – сказала она тихо.

Алекс притянул ее лицо к себе и целовал ее снова и снова, пока ее губы не стали мягкими и нежными.

– Если бы ты только знала, сколько долгих лет я ждал, чтобы услышать от тебя зги слова, – прошептал он. – Ты была моей первой – и с тех пор единственной – любовью.

Сердце ее наполнилось радостью, такой большой, что трудно было перенести. Но что-то сдерживало ее. Она хотела бы верить ему. Но, но…

– Если бы ты любил меня девять лет назад, – сказала она нерешительно, – ты не причинил бы мне… не причинил бы мне такой боли.

Он вздохнул, отводя в сторону волосы с ее висков.

– Я полагаю, что слишком многого ждал от тебя, но я не знал, что тебе было всего шестнадцать лет. Если бы я знал это, то не стал бы просить тебя оставить отца и убежать со мной.

Уитни отодвинулась и уставилась на него.

– О чем ты говоришь? Ты меня никогда об этом не просил.

– Конечно же, просил. Я попросил экономку передать тебе записку. Я сказал ей, что это срочно.

Уитни покачала головой.

– Я больше не видела Эммы. Ее уже не было в доме, когда на следующее утро я спустилась вниз. Отец сказал, что ей нельзя было доверять.

Алекс зажмурился, как от боли, а потом снова открыл глаза.

– А я ждал и ждал рядом с конюшней всю следующую ночь. Но ты так и не пришла.

– Ох, Алекс, я бы пришла, если бы только знала, что нужна тебе. Я бы пошла за тобой на край земли… – Она замолчала. – Но… но ты ведь не мог меня ждать – во всяком случае, после того, как ты взял деньги у моего отца.

Он нахмурился.

– Какие деньги?

– Двадцать пять тысяч долларов. Деньги, которые ты потребовал за то, чтобы больше никогда со мной не встречаться…

– Что?!

Шок, который был в этом коротком единственном слове, будто взорвался и эхом отдался в комнате. Уитни посмотрела в глаза своему мужу и внезапно поняла, что в то давно минувшее лето случилось нечто большее, чем то, что произошло с ними, ужаснее, чем кто-либо из них мог вообразить.

– Алекс, – теперь уже она обхватила его лицо руками и заглянула в глаза, – мой отец сказал, что ты устроил все так, чтобы он застал тебя при попытке соблазнить меня той ночью.

– Господи Иисусе! И ты поверила ему?

– Ты же поверил тому, что я не хочу бежать с тобой?

Последовало молчание, и тогда Алекс взял ее руки в свои.

– Послушай меня, – сказал он яростно. – Я любил тебя. Вот почему я не мог овладеть тобой в конюшне – дьявол, я понимал, что ты заслуживаешь большего, нежели постель из сена. Я хотел, чтобы все было по-честному.

– О, Алекс…

– Я сказал твоему отцу, что хочу просить тебя стать моей женой. И он – он рассмеялся, Уитни. Он сказал, что ты просто играешь в игры, что ты не выйдешь замуж ни за кого, разве что за человека с луны. Он сказал, что, к несчастью, у тебя есть наклонности баловаться с прислугой…

– Это неправда! Ты должен был понять, что он лгал.

– Я не поверил ему – тогда. Но на следующую ночь, когда я ждал и ждал…

Уитни подняла лицо и прижала в поцелуе губы к его рту.

– О, любимый мой, – прошептала она. – Мы столько лет истратили впустую.

Алекс обнял ее крепче.

– Когда я узнал, что «Тернер Энтерпрайзиз» терпит крах, я сказал себе – вот шанс отомстить, и он был слишком сладок, чтобы упустить его. Но я пытался обмануть самого себя. Я просто ждал удобного случая встретиться с тобой снова – и понял это, как только увидел тебя.

– День; когда ты сделал мне предложение, был похож на сон, – сказала она тихо. – И потом, та неделя в Сан-Франциско, я была так счастлива, но затем, когда мы приехали в хижину на Тахоэ, я начала думать о… о причинах, по которым ты решил жениться на мне, и я понимала, что слишком люблю тебя, чтобы продолжать притворяться. Вот поэтому я наговорила тебе эти ужасные вещи о том, почему больше не хочу и не могу любить тебя.

Алекс вздохнул.

– Я думал, что ты меня ненавидишь. Я говорил себе, что мне нужно тебя отпустить, – и тогда оказалось, что ты беременна. Бог меня простит, но это была единственная возможность удержать тебя.

Уитни повернула к нему лицо, и они поцеловались. Когда поцелуй закончился, она коснулась рукой его щеки.

– Алекс? Твоя… твоя секретарша очень хорошенькая?

Алекс ухмыльнулся.

– Как же это понимать, миссис Барон, вы ревнуете?

– Просто скажи, так ли это?

– Да. И внуки ее думают точно так же. Брови Уитни поползли вверх.

– Ее внуки? – Улыбка заиграла на ее губах. – И в самом деле, – сказала она и рассмеялась, – внуки ее, да?

Алекс улыбнулся.

– Она говорит, что внуки – это замечательное открытие. – Он коснулся пальцем губ Уитни. – И если она права, может быть, появление маленького Барона-Тернера смягчит сердце Дж. Т.

Уитни вздохнула и обвила руками шею мужа.

– Ну, – сказала она мечтательно, – осталось разрешить только одну проблему.

Он широко улыбнулся.

– Какую?

– Ты перестанешь обращаться со мной так, будто я сделана из стекла. Мой доктор говорит, что мы – беременные дамы – очень стойкие пациенты.

Он кивнул.

– Я знаю, что перегибаю палку. Но я столько раз был близок к тому, что чуть было не потерял тебя…