Сьюзен Филлипс - Неженка

— Хочешь, я поведу машину? — спросил он. — Сможешь забраться на заднее сиденье и поспать пару часов.

Далли открыл водительскую дверь.

— Ты водишь так чертовски медленно, что мне будет не до сна.

— Дело твое. — Скит опустился на сиденье и протянул Далли нераспечатанную банку кофе «Стайрофом», а потом — полоску розовой бумаги:

— Телефон портье.

Далли скомкал бумажку и запихал в пепельницу, к двум другим. Он натянул кепи.

— Скит, ты когда-нибудь слышал о «Пигмалионе»?

— Это тот парень, который играл правым защитником в «Вайнетт-Хай»?

Поворачивая ключ зажигания, Далли зубами открыл крышку банки кофе.

— Нет, того зовут Пигелла, Джимми Пигелла. Пару лет назад он ушел в «Корпус Кристи» и открыл галантерейный магазин в Мидасе. «Пигмалион» — это пьеса Джорджа Бернарда Шоу про продавщицу цветов из низов, из которой сделали настоящую леди.

Он щелкнул дворниками.

— Звучит не слишком интересно, Далли. Из пьес мне понравилась «О Калькутта», которую мы смотрели в Сент-Луисе.

Это уж точно класс!

— Я знаю, что тебе понравилась эта пьеса, Скит. Мне она тоже нравится, но ты знаешь, ее не считают большим литературным произведением. Ты еще следишь за моей мыслью? В ней не слишком много говорится о жизни людей. А в «Пигмалионе» показано, что люди могут меняться… они могут стать лучше, если им немного помочь.

Далли включил задний ход и вывел машину со стоянки.

— И еще в «Пигмалионе» сказано, что человек, от которого зависят эти изменения, не имеет за свои заботы ничего, кроме огорчений.

Франческа стояла в дверях комнаты, прижимая к груди свою сумочку, как плюшевого медведя, и остановившимся взглядом смотрела, как «Ривьера» выезжает со стоянки. Он действительно собирается это сделать. Далли собирается уехать и оставить ее одну, хотя и признался: он думал, как бы улечься с ней в постель. Раньше этого было вполне достаточно, чтобы привязать к ней любого мужчину, но вдруг произошла какая-то осечка. Этого быть не может! Что случилось с ее миром? Замешательство только подчеркивало ее страх. Франческа чувствовала себя ребенком, который не правильно выучил цвета и вдруг обнаружил, что красное — на самом деле желтое, синее — в реальности зеленое. То, что Франческа считала абсолютными истинами, оказалось ошибочным, и она не имела представления, что сейчас нужно делать.

«Ривьера» развернулась и встала, ожидая просвет в транспортном потоке у выезда со стоянки. Вот она уже выезжает на влажное шоссе. Пальцы у Франчески похолодели, ноги ослабли, как будто обессилели все мышцы. Ее футболка мокла под моросящим дождем, локон свесился на щеку.

— Далли! — Она бросилась бежать, сколько было сил.

— Дело в том, — бросил Далли, глядя в зеркало заднего обзора, — что она не способна думать ни о ком, кроме себя.

— Более эгоистичной женщины мне еще в жизни не попадалось, — согласился Скит.

— И ведь понятия не имеет, как дела делаются, ну кроме, наверное, того, как физиономию красить.

— Даже плавать не научилась.

— У нее ни капли здравого смыла нет!

— Ни капли.

Далли пробормотал ругательство из самых обидных и нажал на тормоза.

Франческа добежала до машины, судорожно глотая воздух.

— Нет! Не оставляйте меня одну!

Сила гнева Далли удивила ее. Он выскочил из машины, вырвал сумочку из ее рук и прижал к борту машины так, что дверная ручка врезалась ей в бедро.

— А теперь слушай меня, и хорошо слушай! — закричал он. — Я беру тебя по принуждению, поэтому немедленно прекрати распускать эти чертовы нюни!

Она рыдала, качаясь перед ним под дождем:

— Ноя…

— Я сказал — прекрати! Я не хочу этого делать — чувствую, что все это плохо кончится, — а потому с этой минуты тебе лучше делать все точно так, как я скажу. Все, что я скажу. Ты не задаешь мне никаких вопросов, ты не делаешь никаких замечаний. И если ты еще хоть минуту будешь приставать ко мне со своими бреднями, то вылетишь отсюда с голой задницей!

— Конечно! — закричала она, ее гордость разлетелась в клочья, голос звучал глухо от унижения. — Конечно.

Далли посмотрел на нее с нескрываемым презрением и рывком отворил заднюю дверь. Франческа повернулась, чтобы войти в машину, но, когда она наклонилась вперед, он протянул руку и сильно шлепнул ее по заднице.

— Это только начало, — сказал он, — у меня просто руки чешутся…

Каждая миля шоссе до Лейк-Чарльз казалась Франческе сотней. Она отвернулась к окну и старалась казаться незаметной, но, когда «Ривьера» обгоняла другие машины и их пассажиры праздно глядели на нее, Франческу не оставляло чувство, что они уже знают, как она унижалась, умоляя о помощи, и что впервые в жизни она потерпела поражение.

"Я не буду думать об этом, — говорила себе Франческа, пока они проносились мимо затопленных рисовых полей и болот, покрытых скользкими зелеными водорослями. — Я буду думать об этом завтра, на следующей неделе, в любое другое время.

Сейчас я снова расплачусь, и тогда он может остановить машину и высадить меня на шоссе".

Но она не могла не думать о случившемся и прикусила многострадальную нижнюю губу, чтобы не издать ни малейшего звука.

Франческа увидела указатель «Лейк-Чарльз», и машина пересекла длинный мост. На переднем сиденье Скит и Далли разговаривали, не обращая на нее ни малейшего внимания.

— Могель должен быть в той стороне, — заметил наконец Скит. — Помнишь, там в прошлом году застукали Холли Грейс с тем дилером из Талсы?

Далли что-то неразборчиво буркнул в ответ. Они въехали на стоянку, ничем не отличавшуюся от покинутой ими четыре часа назад, и покатили к конторе. В животе у Франчески забурчало; она вспомнила, что ничего не ела со вчерашнего вечера, когда проглотила гамбургер, заложив чемодан с одеждой. Ничего не ела… и нет денег что-нибудь купить. Ей стало интересно, что это за Холли Грейс, но Франческа была слишком деморализована, чтобы ощутить что-либо, кроме легкого любопытства.

— Френси, я еще до тебя почти исчерпал лимит своей кредитной карточки, а твои подвиги завершили дело. Тебе придется жить в одной комнате со Скитом.

— Нет!

Далли вздохнул и выключил зажигание.

— Прекрасно, Скит. Мы с тобой будем жить в одной комнате, пока не избавимся от Френси.

— Вот еще! — Скит толчком распахнул дверь машины. — Я не жил с тобой в одной комнате с тех пор, как ты стал профи, и я не собираюсь начинать по новой. Ты полночи колобродишь, а утром учиняешь такой шум, что мертвого поднимешь.

Он выбрался из машины и протестующе кивнул головой в сторону конторы.

— Раз уж ты горишь желанием оставить у нас мисс Франческу, то прекрасно можешь спать с ней сам.