Спаси сердце короля - Фэя Моран

минут после нашей договорённости Аластер со мной прощается, желает приятно провести время с семьёй, и меня выводят наружу, сажают в машину, на которой довозят до места. При этом всю дорогу я сижу с завязанными глазами, потому что мне не позволено видеть путь. Меры предосторожности.

Доехав, водитель помогает мне вылезти из автомобиля и проводит под руку до того момента, пока в лицо не бьёт тёплый воздух, подсказывающий о том, что мы вошли в чей-то дом. Я слышу чьи-то голоса, и это настораживает. Мне казалось, что маму с Диланом держат подальше от людей. Наконец сопровождавший меня мужчина останавливается и снимает повязку. Я морщусь от света, ударившего в глаза, и фокусируюсь на том, что вижу. И меня поражает то, где мы находимся. Это гостиная. Нет, она принадлежит не обычному маленькому домику, который мог бы быть расположен где-нибудь за городом в тихом месте. Это гостиная большого великолепного особняка. Скорее всего, это дом Гелдофов. Мимо меня проходит девушка в форме горничной, держа в руках поднос с едой. Зал заполнен характерными для трапезы звуками, доносящимися со стороны большого стола посередине. Я удивлённо хлопаю глазами, заметив за ним маму, Дилана и даже Франческу.

– О, кажется, у нас гости, – улыбается женщина, сидящая за столом параллельно маме, и привстаёт в знак вежливости.

Дилан, повернув голову, находит мой взгляд самым первым и буквально вскакивает со своего места, громко заскрипев стулом по полу.

– Сестрёнка! – радостно вскрикивает он и подбегает ко мне для того, чтобы сгрести в охапку.

Я едва не падаю от резкого объятья, к которому не успела за эти секунды подготовиться. Дилан выше меня на голову и усердно занимается в зале, поэтому вынести такой внезапно навалившийся вес мне удаётся с трудом.

– Привет, – хриплю я, а потом прикрываю глаза, отвечая ему.

Я ощущаю себя маленькой девочкой, росшей в тесной дружбе со старшим братом. Мы проводили так много времени вместе в детстве, и ничего при этом не напоминало о том, что я девочка, а он – мальчик, кроме некоторых запретов мне и разрешений ему. У нас были общие хобби, общие игры и игрушки. Я с радостью растворяюсь в этих родных руках. Когда Дилан отстраняется, принимаюсь детальнее рассматривать его. За всё то время, что мы не виделись, у него отросли волосы. Теперь они почти доходят до середины шеи, и если Дилан захочет, я думаю, он вполне сможет завязать небольшой хвостик на затылке. Непривычно видеть брата с такой причёской, учитывая, что он всегда коротко стригся.

– Ух ты, что у тебя с волосами? – коснувшись моих локонов, подмечает Дилан. – Тебе очень идёт.

– Как будто только вчера виделись, – улыбаюсь я, забавляясь тому, что мы оба в первую очередь обратили внимание именно на волосы.

– Я так скучал по тебе. – Он снова хватает меня за плечи и притягивает к себе, заставив уткнуться лицом ему в грудь. – Господи, безумно скучал. А ты скучала по мне?

– Нет.

Дилан выпускает меня из рук, чтобы взглянуть мне в глаза и, видимо, убедиться в том, что я в порядке и не ударилась головой, раз такое ляпнула. Не выдержав, я хохочу. Его реакция оказалась смешнее, чем я думала.

– Фу, ты потерял чувство юмора, – бурчу, и брат в ответ закатывает глаза.

– Это было не смешно!

– Ещё как смешно.

Краем глаза замечаю движение со стороны стола, и взгляд автоматически смещается на подходящего человека. Мама. У меня замирает сердце, когда она возникает передо мной – безумно красивая, грациозная, с идеальной осанкой и плавными шагами, будто она не ходит, а парит над землёй. Сама женственность во плоти. Не понимаю, как она могла родить такого человека, как я. Видно, как говорила Сара, характером я больше пошла в отца. Мама подаётся вперёд и крепко обнимает меня, придерживая одной рукой мою голову, чтобы притянуть как можно ближе. Я отвечаю на её объятия, с удовольствием вдыхая лёгкий цветочный аромат. Это длится словно целые часы, прежде чем моя грудь заполняется теплом, а разумом овладевает умиротворение. Мама отстраняется и тут же принимается рассматривать меня с ног до головы. Её глаза блестят от подступившей влаги. Хоть она пока не говорит ни слова, я всё понимаю по одному лишь её взгляду. Она касается моих волос, и тут я начинаю волноваться, не начнёт ли она жаловаться. Ведь мама так любила мои длинные каштановые волосы, которые красиво вились на кончиках. Она ими буквально гордилась.

– Моя девочка, – улыбается мама сквозь слёзы, и я наконец слышу её голос. Мелодичный, нежный, как лепестки цветов. – Неужели я снова тебя вижу?

Её голос вздрагивает, и это даёт мне основания полагать, что во время моего отсутствия её посещали самые разные ужасные мысли. И в их числе, судя по всему, были мысли и о моей возможной смерти. Я не удивляюсь таким предположениям. Любой подумал бы о том же, не застав свою дочь в её комнате с приоткрытым окном. Особенно спустя всего пару месяцев после выяснения того, что в её жизни, оказывается, появился опасный преступник.

– Как ты? – спрашиваю я, желая отвлечь её от тяжёлых воспоминаний. – Вижу, Гелдофы о вас заботятся.

Женщина за столом улыбчиво кивает, и, судя по всему, это жена Аластера. Она сидит на почётном месте и одета в дорогое шмотьё, так что это точно не может быть какая-то горничная или ещё кто-то в этом роде.

– Привет, Лина, – приветствует меня ещё один голос, и я расплываюсь в улыбке.

Франческа подходит к Дилану и, кажется, не знает, будет ли уместно обнять меня или лучше ограничиться одним приветствием. Её беременный живот заметно округлился, и я вспоминаю о том, о чём давно не думала, – у меня будет племянник или племянница. От этих мыслей мне даже становится веселее.

– Привет, Франческа, – отвечаю я. – Отлично выглядишь.

Брак с Диланом дал свои плоды: она стала нежнее и женственнее. А может, дело в её общении с моей мамой. Возможно, она стала для неё той самой дочерью мечты. Её светлые волосы собраны в косу, щёки округлились. Она выглядит очаровательно. Нет ни капли той стервозности, что я помню с универа.

– Может быть, вы сядете за стол? – предлагает хозяйка дома. – Семья должна воссоединиться за вкусным обедом.

У меня нет желания сейчас делить с ней трапезу, но, глядя на всё вокруг, я понимаю, что должна быть хоть немного благодарна Гелдофам за то, что они приютили маму, Дилана