Предатель. Цена обмана (СИ) - Кучер Ая

Адвокат явно тушуется, отвечает уже не так уверенно. Я давлю себе улыбку, чуть расслабляюсь. Железный прут в позвоночнике исчезает.

Я откидываюсь на спинку стула, слежу за этой дискуссией. Ильяс выглядит прекрасно в своей среде обитания.

Уверенный. Сила так и плещет из него. Каждая статья закона льётся песней. Я вибрирую от мощной энергетики. Ильяс словно разорвёт тут всех, если не получит нужного решения.

Адвокаты и судья обсуждают возможность примирения. А я ни капельки не волнуюсь. Потому что…

Карзаев ведь хочет сводить меня на свидание? Поэтому точно справиться с тем, чтобы я развелась поскорее.

— Я склоняюсь к тому, чтобы дать время на примирение, — огорошивает судья. — Раз есть шанс…

— Ваша честь, — Ильяс явно напрягается. — Мы приложили к делу все иски и заключения. Там явно видно все нарушения со стороны Усманова.

— Я хорошо вижу, благодарю, — судья поправляет очки на носу. — Я изучил документы. Месяца будет достаточно, чтобы семья Усмановых попыталась решить свои разногласия.

— Но согласно статье…

— Закон я тоже помню. Свою работу я знаю.

— Тогда я не помню в каком законе прописано, что муж имеет право бить жену. Время на примирение лишь позволит господину Усманову дальше запугивать мою клиентку.

— У вас есть доказательства?

— Запрет на приближение, которое получили от полиции.

— Таких документов мне не предоставляли.

— У меня есть копия.

Карзаев передаёт документ через служащего, нервно выстукивает по столу. Он вот-вот взорвётся.

Боже. Как могли потерять такой важный документ? Я уверена, что Ильяс всё лично проверил. Значит, кто-то в суде уже постарался?

Сам судья?!

Иначе зачем ему давать нам месяц?

Я так надеялась, что всё решится сегодня! А теперь отвод судьи, новые заседания… Это может длиться вечность.

— Вижу, — кивает судья, изучив запрет. — Это меняет дело.

— Это недоразумение, — впервые заговаривает Булат. — Ваша честь, случилось недопонимания. Я пытался поговорить с женой. Признаю вину, что не должен был хватать её. Но я лишь пытался договориться с Алией, увидеть сына. Один запрет, который они подстроили, не является доказательством.

— Подстроили?

— Рядом оказалась полиция, Аля вырывалась, хотя я не держал её. Всё спланировано было. Нет других подтверждений, что я когда-либо причинял жене вред.

Судья смотрит на Ильяса. Тот молчит. У нас действительно нет других подтверждений. Даже это получили с трудом.

Запись разговора не будет действенна в суде. Да и звонил мне Булат с чужого номера. Всё продумал.

И теперь давит на то, что я не даю видеться с сыном. Хотя сам меня держал на расстоянии, шантажировал.

Усманов припоминает заявление, которое он подал. Что я плохая мать и не справляюсь со своими обязанностями.

— Она спокойно сбежала из дома, — продолжает Усманов, взяв дело в свои руки. — Оставила сына, несколько дней не беспокоилась о нём. Поэтому я прошу время на примирение.

— Довольно!

Судья взмахивает рукой, прекращая разговоры. Недовольно осматривает всех. Задерживает взгляд на мне.

Я одна тут молчу, не влезая. Видимо, за это заслуживаю подобие сочувствующего взгляда.

— Вы, господа, устраиваете тут цирк! — продолжает он сурово. — Есть ли у вас есть доказательства, предъявите их сейчас. Насилия со стороны господина Усманова или невыполнения материнских обязанностей госпожой Усмановой. Их нет? Тогда месяц на примирение и покиньте зал суда.

Это напоминает какой-то сюр. Как судья может принимать такое решение?! Ведь все доказательства у него на руках.

Неужели подкуплен?

Или просто плевать на то, что произойдёт со мной?

— Доказательства есть, — произносит Ильяс. — Ночь, когда Усманова якобы сбежала, записана. На камеры, на мой видеорегистратор.

Боже. Точно! Я совершенно забыла об этом. А ведь Карзаев угрожал. Если я окажусь мошенницей — у него есть запись.

Оказывается, мужчина пошёл дальше. Нашёл моих соседей, договорился о видеофайлах. Нашёл нужный вариант, когда чья-то камера захватила наши ворота.

Занимает время, чтобы подключить всё к телевизору. Ильяс возвращается за стол, а Усманов выглядит так, словно сейчас бросится на меня.

— Я лично тебя разведу, — шепчет Ильяс, сжимая моё колено под столом. — Если они не пошевелятся.

— Почему ты не сказал мне? — спрашиваю так же тихо.

— Надеялся, что не понадобится. Да и если бы Усманов не заговорил про твои материнские способности, видео было бы не столь релевантно.

Включают запись. Там всё, что я так хорошо помню. Железная дверь распахивается, Булат выталкивает меня на улицу. А после захлопывает калитку.

Я не думала, что выглядела настолько жалко. В короткой пижаме, содрогаясь от ночной прохлады.

Карзаев сжимает моё бедро, успокаивая. Напоминает, что всё закончилось хорошо.

— Ильяс!

Я шиплю, потому что мужчина откидывается на спинку стула. И если Булат присмотрится, то заметит, что ладонь адвоката лежит на моём бедре.

И он замечает.

Муж резко подскакивает, едва не опрокидывает стул. Часто дышит, а его взгляд метает молнии.

— Ты, мелкая гулящая су…

— Тишина в зале суда! — судья стучит молотком. — Успокойте ответчика.

— Ты вернёшься домой и я тебя…

Булат продолжает сыпать угрозами. А я… Ни капельки не боюсь. Едва не улыбаюсь от того, что Усманов сам себя подставляет.

Может, судья склонялся на сторону Булата изначально. Но он ожесточился после видео. Потерял благосклонность.

А угрозы мужа окончательно всё поменяли.

После такого даже подкупной судья не рискнёт подсуживать. Слишком показательное представление.

Я обеспокоенно оборачиваюсь к сыну. Боюсь, что он услышал лишнее. Говорила же, что не надо брать его с собой!

Но Иля сидит спокойно, болтает ножками. На нём крупные наушники, закрывающие ушки. Сын что-то смотрит на телефоне.

Рина ловит мой взгляд, подмигивает. Улыбается довольно. Позаботилась об этом заранее.

У меня стойкое ощущение, что вообще всё было спланировано заранее. Карзаевы сговорились, а меня не посвятили в детали.

Это очень злит. Я имела право знать, что они планируют!

Я едва досиживаю до конца заседания. Спокойнее выслушиваю решение судьи в мою пользу.

Впереди ещё одно заседание, на котором будут обсуждать раздел имущества, алименты и опеку над сыном. Если бы не последнее — я бы плюнула на всё.

До второго заседания суд назначил, чтобы Иля жил со мной. А встречи с Усмановым были только по моему согласию.

Я на шатающихся ногах покидаю зал суда.

Я свободна.

Всё почти закончилось.

Всё.

Осталось, чтобы решение суда вступило в силу. Они передадут документы в ЗАГС. И я получу своё свидетельство о разводе.

Боже.

— Ты в порядке? — Ильяс замечает моё состояние. — Ты должна радоваться, Аль.

— Ага, — киваю, смотрю на то, как сын играет с Риной. — Рин, ты…

— Я послежу за ним. Усманов всё равно уже сбежал.

Я благодарно киваю, хватаю Карзаева за руку и тяну за собой. Нахожу уборную, затаскиваю туда мужчину.

Я проверяю, чтобы кабинки были пусты. Не хочу, чтобы нас подслушали. Разворачиваюсь к Ильясу, меня трясёт от негодования.

Я должна была знать. Отворачиваюсь, когда мужчина идёт ко мне. Не даю себя обнять. Боюсь, что скажу лишнего.

— Тише, маленькая, — Ильяс обхватывает моё лицо ладонями. — Ты чего? Всё же хорошо? Испугалась угроз?

— Нет, — цежу, накрываю запястья мужчины своими ладошками. — Но… Почему ты мне не рассказал? Я должна была знать. Не нужно меня незнанием защищать.

— Ты про что?

— Ты спровоцировал Булата!

— Я… Черт, маленькая. Тише, моя фурия. Ничего я такого не делал, — шепчет, целуя в уголок губ. — Ты мне голову отключаешь, веришь? Просто отрубаешь. Я себе обещал, что вообще тебя трогать не буду. А не смог. Как магнитом манишь.

Целует снова. Щёки, губы, висок, а после снова в губы. Кажется, он действительно обескуражен моими обвинениями.