Нарисуй мне в небе солнце (СИ) - Даниленко Жанна

— Нам нельзя туда, они там целуются, я сам видел. Папа не разрешает входить в комнату, когда взрослые целуются. Понятно?

Надя с Яром переглянулись и снова расхохотались, после чего Надя впустила в палату страждущих увидеть брата Поляковых-младших.

Их ботинки остались стоять у входа, куртки с шапками горкой легли на стул, а Настя с Петей за какое-то мгновение уже взгромоздились по обе стороны от брата и в два голоса рассказывали ему про свои проблемы и про бабушку, которая совсем недавно появилась, но оказалась очень доброй и сидит теперь с ними вместо няни. Но их любовь к бабушке не помешала им всем сбежать от неё, как только они очутились в клинике.

Ромка же прыгал вокруг кровати и просил выкинуть оттуда брата или сестру, чтобы влезть к Яру в постель самому.

Привезли завтрак.

Все трое малышей потребовали кашу, потому что, как оказалось, они голодные, а самое главное, что есть будут то же самое, что и старший брат.

И тут Яр наконец-то дозвонился отцу.

— Па, привет. Ты где? — спросил он.

— Не поверишь, ищу собственных детей и пытаюсь привести в чувство тёщу. Они рванули в неизвестном направлении, как только она с ними вошла в ворота клиники.

— Пап, ты не волнуйся, они тут у меня в палате, едят кашу.

— Кашу? — с недоверием переспросил отец. — Наталья Александровна, они кашу едят…

Было слышно, как спутница отца с нескрываемым удивлением ответила:

— Андрей Петрович, я их кормила дома, честное слово, и кашу они со скрипом, но ели!

Яр услышал отцовский смех, а потом слова, обращённые к тёще.

— Думаете, я не знаю. Но больничную кашу да в Яркиной палате — экзотика!

— Пап, так Надюха тоже уплетает за обе щеки. Ты там что, не кормишь их, что ли? — Яр смеялся в трубку.

— Надюхе твоей полезно, она вчера не ела весь день и утром не завтракала. Так, сейчас познакомлю тебя с тёщей, она заберёт детей и Надю. Надю Даша одевать и причёсывать будет, а я тебя, — отвечал отец.

А дальше началась всякая кутерьма. Ярослав с великим удовольствием помылся в душе, правда, сидя в инвалидной коляске, но что это меняло. Затем приглашённый парикмахер привёл в порядок его волосы. Лечащий врач после рентгена снял тяжёлый гипс и заменил его на более лёгкий пластиковый. Хотя наступать всё равно ещё было нельзя, но появилась возможность надеть брюки, а белая рубашка с галстуком и пиджак дополнили праздничный образ.

Торжество проходило в столовой.

Действительно, из ЗАГСа прибыли две сотрудницы, которые провели церемонию по всем правилам, молодые произнесли клятвы, обменялись кольцами, расписались. Фотограф щёлкал всё происходящее беспрестанно. А после того, как все поздравили молодых, гости сели за стол.

Ярослав разглядывал кольцо. Да, широковато, он бы, наверно, предпочёл тонкое и лёгкое, как у отца. Но Наде понравилось это, что ж, пусть будет такое. Привыкнет и ощущать его перестанет.

Надя в светлом трикотажном платье выглядела обворожительно, настоящей невестой. Даша всё-таки вколола ей в волосы цветок лилии такого же молочного цвета, как и платье, и ещё один цветок прикрепила к поясу.

Яр наблюдал. Сегодня он познакомился с родителями Даши. Милые, интеллигентные люди. И как трепетно относятся к детям. Жалко упущенных лет и непонимания, проявленного к дочери. Улыбнулся сам себе, вспоминая момент знакомства.

Малыши сразу бросились к бабушке, как только они с отцом вошли в палату, а Наталья Александровна, посмотрев на Яра, произнесла: «Боже, какой красавец у вас сын, Андрей Петрович, весь в папу!»

Теперь-то наладилось всё, встало на свои места. Хорошо, и за Дашу радостно. Она всплакнула во время регистрации, Яр видел. А вот Надежда Владимировна прямо рыдала, не скрывая своих слёз. И тост такой произнесла. Ещё бы, она Надюше мать заменила. Да нет, не заменила — была единственной матерью, а Арсений Петрович — отцом его Наде был! Жаль, не дожил до этого дня. Вспомнилось, как он в больницу ехал, только взяв обещание с Ярослава жениться на внучке. Шутил дед тогда. А теперь его слова стали действительностью.

Надо будет убедить Надежду Владимировну жить с ними. Незачем ей думать о совместном проживании с сыном в каком-то мифическом доме, который он покупать собрался. Вот уж кто раздражал Яра, так это отец Нади. Складывалось ощущение, что он врёт всё от начала и до конца. Что приехал не давать и помогать, а брать. Только что он с матери возьмёт? У той нет уже давно ничего. Раздражало стремление Владимира найти себе собеседника и выпить с ним, а никто не пьёт. Отец и Даша за рулём. Её родители отказались, так Владимир один водку пил. И всё про дом и строительство говорил. И что он для детей всё, что угодно, сделает и помогать во всём будет.

Нет, ехал бы он обратно в Чехию. Так будет лучше для всех.

Но больше всего Яр думал об отце. Сколько он для него сделал и делает. Но не это главное, а то, что хочется всегда видеть его рядом, поговорить, посоветоваться, перенять его опыт, просто наблюдая. И не только в профессии, в жизни. Зачем в штыки его советы принимал, от помощи отказывался, в душу самому близкому человеку плевал? Не пойдёт так. Они есть друг у друга и должны быть вместе. Яр уже придумал, как будет выглядеть это «вместе». Завтра же расскажет всё отцу.

Притихшие во время регистрации и застолья, дети снова расшалились. Ими занимались все по очереди, но они устали и закапризничали.

Яр тоже чувствовал себя разбитым.

Отец завёз его в палату, уложил на кровать, помог удобно устроиться. Пожелал хорошего вечера и спокойной ночи, а ещё напомнил, что Надя беременна, а Яр совсем не здоров, и ушёл, оставив их с Надей одних.

Часть 38

— Андрюш, — Дашка прижалась к мужу всем телом, — ты прости, что вот так ночью спрашиваю, я про Андрейку. Что там с паспортом этой Марины? Движется что-то, нет? Или ты передумал?

Андрей потянулся к тумбочке и посмотрел время в телефоне. Даша заметила, как он поморщился. Два часа ночи. Самое время поговорить.

— Что передумал? — Голос мужа стал холодным и жёстким. Зря она завела сейчас этот разговор. Но с другой стороны, когда им говорить? Муж приходит поздно, работы у него невпроворот, и что это за работа, она знает, как никто, а Яр ещё в больнице. Что-то там плохо срастается, не такая костная мозоль, как должна быть. Но всё это не повод для того, чтобы Андрейка оставался в доме малютки.

— Я хочу его забрать, понимаешь, хочу забрать домой моего ребёнка! Была вчера у него. Он так плакал, когда уходила.

Она расплакалась и уткнулась мокрым от слёз лицом в грудь мужа. А он тяжело вздохнул.

— Даш, всё оказалось несколько сложней, чем хотелось бы. Этим занимается наш юрист.

— Артур? — она всхлипнула.

— Да, он самый. Там появились проблемы: мать Марины её из дома выписала, чтоб не платить, а свидетельство о рождении они потеряли.

— Но ты же о ней ничего не спросил. Почему ты не выяснил, как зовут сутенёршу, где она живёт?

— И что? Ты хочешь, чтобы я сам поехал к сутенёрше? Я и с Мариной встречаться не хочу, Артур занимается её паспортом, и всё. Мне других дел хватает.

— А ребёнок один в доме малютки, без родителей… Я мать, я люблю его и чувствую, насколько ему плохо!

Её вовсе не успокоили его поцелуи.

— Не плачь, заберём мы его, скоро, очень скоро заберём. Дашуня, потерпи немножко.

— Я-то потерплю, а он как один? Совсем один… такой маленький.

Утром у неё на сердце легче не стало. Но проявлять как-то свою внутреннюю тревогу она не хотела. Даша приготовила завтрак, сварила кофе для Андрея и для себя тоже. И, ничего не сказав мужу, решила действовать самостоятельно. На работу она всегда ехала позже, чем Андрей. Завозила в детский сад детей и только потом отправлялась на кафедру. Сегодня у неё стояла задача освободить себе несколько дней для поисков Марининой сутенёрши.