Сицилиец (СИ) - Белова Юля

Стоит ли говорить, что я со всем жаром принялась за работу. Разбирая старый погреб, о котором все говорили, что там не может быть ничего интересного, за развалившимся стеллажом я нашла углубление в стене. В нём лежал грязный мешок. И он бы отправился на свалку вместе с черепками, бутылками, обросшими грязью и паутиной, и прочим ненужным хламом, но меня удивило, что мешок довольно тяжёлый и… не знаю… какой-то странный, будто бы спрятанный. В нём обнаружился свёрток из промасленной бумаги. Под ней был ещё слой бумаги, а под ней ещё один. В общем, там были деньги. Доллары.

— Вряд ли моя прабабушка могла бы накопить такую сумму, — сказал Марко.

— Разумеется, — покачал головой Джинаро, — это не её деньги, это доля твоего отца, я почти уверен. Сколько там?

Я всё посчитала:

— Семьсот пятьдесят тысяч.

— Да, точно, так и есть. Коррадо сказал, что мы украли у него семь миллионов, но это неправда, всего полтора. И это половина нашей добычи. Время было неспокойное, и Пьетро должен был временно спрятать деньги. С твоей прабабкой он был на ножах, и никто бы никогда не додумался искать здесь. Так что, эти деньги принадлежат тебе… или Лизе, ведь теперь это её погреб, не правда ли?

Деньги мы потратили на покупку нового виноградника и обновление оборудования. Я наняла Пьерджорджио — невероятно, да? — и взялась за вино.

— Да, оно дорогое, но элегантное и совершенно бескомпромиссное. Не забывайте, это контрада*. В нём глубина и нерв, дух и зверь, как сказал уважаемый мной Василий Расков*. Оно восхитительно, согласитесь. В нём волшебные переливы ароматической радуги, пряные травы и смолы, иголки и птичий шорох. Мы хотели максимально ясно показать терруар Этны, именно поэтому выбор пал на Нерелло Маскалезе. Созданию этого вина мы посвятили несколько лет жизни. Оно получилось очень женственным и страстным. Это новая драгоценная жемчужина Сицилии, — сказал вчера Пьерджорджио на презентации.

Мы впервые представили вино здесь, в Москве. Вчера его похвалил сам Джеймс Саклинг*, а он тот ещё гусь. Я была счастлива ещё и оттого, что видела папины сияющие глаза. Он гордился мной и тоже принимал поздравления. Вообще, вчера был потрясающий день, настоящий триумф, а сегодня мы с Марко решили побыть вдвоём, пройти по нашим московским местам.

*(Примечание. Джеймс Саклинг — известный винный критик. Василий Расков — российский винный блогер и эксперт. Контрада — это сицилийский аналог крю, обозначение конкретного виноградника, границы которого очерчены потоками лавы с Этны)

.

— Лиза! Вот так встреча! — окликнул меня кто-то, когда я изучала меню в «Джонджолли».

Я подняла взгляд на официанта, подошедшего от соседнего столика и какое-то время не могла его узнать.

— Не узнаёшь… — грустно сказал он.

Я наконец поняла, кто стоял передо мной. Это был Вася Крюков.

— Узнала теперь.

— Вот так встреча, — ещё раз повторил он, — а я ведь о тебе думал сегодня, знал, что ты в Москве, что будешь представлять вино… Ты молодец, я очень рад за тебя, не сомневался в тебе никогда…

Я ничего не ответила, молча смотрела на него. Он обветшал, как… старое пальто.

— Ты… ты прости меня… Я так много раз хотел сказать тебе. Прости… Скотиной я был…

— А сейчас перестал? — сорвалось у меня с языка.

— Знаю, у тебя причин меня прощать нет, — поник он, — просто хотел, чтобы ты знала, что я ужасно сожалею.

Он был жалкий, совсем непохожий на того Крюкова, которого я помнила.

— Что ты здесь делаешь?

— Да… — махнул он рукой, — работаю… После тех дел, знаешь, меня никто не хотел брать… В Крыму всё пошло под откос, пропало… Да вообще всё пропало… Вот, нашёл работу близкую по специальности. Не сомелье, но хотя бы…

— Ну тогда посоветуй нам вино какое-нибудь.

Он с такой благодарностью глянул мне в глаза, что я сама не знаю как, сказала:

— Ладно, считай, что ничего не было. Прощаю.

Сказала, но, мне кажется, я его не простила, по крайней мере, видеть его мне было очень неприятно.

— Что за странный официант? — потом уже спросил Марко.

— Так, старый знакомый. Из прошлой жизни…

Я не сказала, что это был Крюков, потому что мой муж, в отличие от меня, не был бы таким великодушным.

— Ну, а что там с Джулией? Она в уже в Москве?

— Завтра с ней встретимся, она только сегодня должна прилететь.

Юлька улетела в Ниццу со своим новым кавалером. Какой-то артист или продюсер. Завтра узнаем. Пару лет назад она обосновалась в Москве. У неё было несколько ярких романов после Николы, но ничего более серьёзного пока не случилось. Почти пять лет назад она родила от Николы мальчика. Там была такая любовь, такая драма — целая история. В конце концов они расстались. Мне было жалко, но для них, наверное, так было лучше — очень уж оба оказались горячими, ревнивыми и необузданными, хотя, казалось, кто бы мог подумать. Мы довольно часто виделись и с Юлькой и, само собой, с Николой, который оставался на Сицилии. Теперь мы привезли от него подарки сыну, да и Юльке тоже. Он по-прежнему её любит и, мне кажется, она его.

.

Семь лет… А здесь ничего не изменилось. Та же ночь, тот же вид, тот же Кремль, та же музыка и шампанское, тот же лифт и даже номер вроде бы тот же. Я волнуюсь почти также, как и тогда и чувствую то же смятение. Дверь лифта открывается, Марко берёт меня за руку и выводит в коридор.

— Лиза, — шепчет он, когда дверь гостиничного номера закрывается за нами.

Мы стоим друг напротив друга. Я чувствую ток, ощущаю электрические разряды и лихорадку. Только задень — сразу ожог, эпидемия, шаровая молния. Свет фонарей из окна делает происходящее совершенно нереальным и похожим на сладкую грёзу.

— Да, любимый…

— С днём рождения…

Я притягиваю его к себе и горячо целую. В ту ночь семь лет назад я родилась заново, ворвалась в незнакомый, пугающий и такой прекрасный мир, чтобы пройти через страдания, испытания и радости и понять, что именно это мне и было нужно… Он помнит каждое слово, сказанное мной. И я так его люблю.