Светлана Демидова - У каждого свое проклятье

— Александр Иванович?! Какими судьбами?!

— Да вот… поговорить хотелось бы… Константин Макарович… — сказал Александр и представил ему Марину в качестве своей родственницы.

— Это о чем же поговорить-то? — сразу поинтересовался Константин Макарович, продолжая загораживать проход своим тучным телом.

— Разумеется, о Татьяне.

— Так мы с вами вроде бы подчистую…

— Константин! Кто там? — послышался с крыльца женский крик.

Марина заглянула за спину мужчины. На крыльцо вышла женщина, тоже довольно пухлая, но моложавая, с приветливым розовым лицом.

— Александр Толмачев, брат Татьяны! — крикнул ей через плечо Константин Макарович, все так же не желая пропускать нежданных гостей в свой двор.

— Ой! Сашенька! — всплеснула руками женщина. — Проходите скорее в дом! Что же ты, Костя, его там выдерживаешь!

Константин Макарович неохотно посторонился, и Александр с Мариной прошли во двор, густо усаженный фруктовыми деревьями и ягодными кустами, а потом и в дом, дверь которого приветливо распахнула женщина, которую Саша назвал Марией Петровной.

Марина, глядя по сторонам, видела, что дом Пироговых полная чаша. Повсюду современная недешевая мебель. В гостиной, куда их привела Мария Петровна, центральное место занимал домашний кинотеатр с огромным плоским жидкокристаллическим экраном и стильными колонками с ажурной металлизированной сеткой.

Мария Петровна ни в какую не согласилась начинать разговор, пока гости не напились чаю с домашним вареньем разных сортов, которое она выставила на стол в маленьких стеклянных баночках с крышками, затейливо перевитыми стальной проволокой. Все в этом доме было новым, современным и подобранным с большим вкусом. Марина не могла даже представить среди всех этих вещей буйно-помешанную Татьяну. Хотя ее наверняка держали в отдельной комнате. Да и дом Пироговых тогда, возможно, еще не был таким красивым.

Александр обстоятельно рассказал Константину Макаровичу и Марии Петровне легенду об имущественных притязаниях к нему родственников, представительницей которых якобы является Марина. Эти самые родственники имеют наглость претендовать на однокомнатную квартиру, которая осталась Александру в наследство и под залог которой родители брали у них в долг деньги на содержание Татьяны. Родственники уверяют, что родители о квартире с ними вели переговоры в присутствии Татьяны, которая именно в тот момент была совершенно адекватна, а потому непременно свидетельствовала бы в их пользу, если бы находилась в здравии.

— Я, конечно, никому не собираюсь отдавать собственное наследство, — сказал Саша, — но хотел бы попросить вас припомнить, не несла ли Татьяна какую-нибудь, как вам могло показаться, чушь, связанную с квартирой и родительским долгом. Она имела обыкновение в свои буйные периоды повторять на разные лады все, что ей доводилось слышать.

— Нет, Сашенька… — покачала головой Мария Петровна. — Ничего такого Танечка не говорила…

— Я так и думал, — заявил Александр и посмотрел на Марину с неплохо разыгранным превосходством. — Зря я пошел у вас на поводу. Не стоило и приезжать сюда.

— Но может быть, вы припомните какие-нибудь иные… странные разговоры Татьяны? — обратилась к супругам Пироговым Марина. — Они могли вам показаться не относящимися к квартирному вопросу, но мы с Александром сами сможем сделать выводы.

Мария Петровна призадумалась, потом посмотрела на мужа, который, выпятив пухлые сизые губы, помотал головой и вдобавок пожал толстыми плечами.

— Танечка, конечно, горазда была браниться и действительно часто и очень громко выкрикивала всякую несуразицу, — сказала женщина, — но ничего такого, что могло бы повергнуть в изумление, я от нее не слышала. Разве что… она постоянно приговаривала фразу типа: «Будьте вы прокляты…»

— Нет, Маша, она говорила: «Все мы прокляты», — поправил ее Константин Макарович.

— Да, пожалуй, Костя прав… — тут же закивала Мария Петровна. — Танечка часто бубнила себе под нос: «Все мы прокляты, прокляты, прокляты…» И еще что-то, вроде: «Верните цыпок… верните цыпок». Я ее еще, помню, спрашивала: «Танечка, кто же у тебя цыпок отобрал?»

— А она? — тут же поинтересовалась Марина.

— А что она… Она редко когда могла четко ответить на поставленный вопрос. Разное говорила, и чаще всего невпопад. Несколько раз, правда, она очень отчетливо произносила имя Пелагея. Может быть, это кто-нибудь из ваших родственников?

— Может быть, Евдокия? — предположил Саша. — Так нашу бабушку звали.

— Нет! — отмахнулась Мария Петровна. — Точно: Пелагея! Я запомнила, потому что моя мама была Пелагея.

— Так, может быть, вы при ней как-нибудь свою маму вспоминали?

— Да зачем же мне при ней маму вспоминать? — с легкой улыбкой ответила женщина и добавила: — Нет, конечно же не вспоминала! Мы разговаривали с ней, как с маленьким ребенком. Танечка при этом меньше гневалась. А после приезда вашего родственника она и вообще перестала кричать и про проклятие, и про цыпок своих…

— А какой родственник к ней приезжал? — удивился Саша. — Никому и дела-то до Татьяны никогда не было, да и не знал никто, где она находится.

Мария Петровна испуганно посмотрела на мужа. Тот растерянно прикрякнул и сказал:

— Ну… Вообще-то… со стороны ваших родителей не было таких распоряжений, чтобы к Татьяне посетителей не пускать… Вы можете и в договоре посмотреть, который мы вам после ее смерти вернули.

— Я не про то… — отмахнулся Саша. — Кто приезжал-то? Как он представился?

— А представился он Дмитрием Епифановым, Танечкиным братом двоюродным… или нет, кажется, троюродным, — сказала Мария Петровна. — Или что, — она опять бросила испуганный взгляд на мужа, — у вас нет такого брата?

— Брат такой у нас есть… — успокоил ее Саша. — Только мы с ним давно не виделись. А зачем он приезжал?

— Не знаю… Сказал, что просто навестить больную… Мы сначала не хотели его одного с Танечкой оставлять, мало ли что… Но он как-то сразу нашел к ней подход, и она даже стала улыбаться и говорить с ним начала, почти как нормальный человек. Этот Дмитрий попросил разрешения побыть с ней наедине. Ну мы разрешили… Как-то сразу стало понятно, что человек он хороший. Танечка в этом смысле была очень чуткой. У нас соседка есть… в доме напротив живет… Анастасия Леонтьевна… такая злющая баба… Так вот представьте, стоило только этой Леонтьевне зайти, за спичками там или за солью, так в Танечку будто бес вселялся… А к Дмитрию она сразу со всей душой. Вот мы и разрешили, вы уж не обессудьте…

— А давно это было? — спросил Саша.