Не было бы счастья - Елена Лагутина

— Я домой хочу, а они не пускают. Завтра какое-то светило меня посмотрит, тогда только. А чего меня смотреть, хотите я сейчас рукой помашу?

— Я тебе помашу! — нахмурился Герман Александрович. — Как дите несмышленое. И каждый раз такая история! — повернулся он к Ларисе. — Если попадет ненароком в больницу то нудит и нудит, пока его не вышвырнут!

— А если мне здесь не нравится?

Одним словом, время, отведенное для посещений они провели, полноценно общаясь. В процессе этого общения Ярослав отказался от принесенных отцом пельменей, заявив что у него начисто отсутствует аппетит, снизошел до того, чтобы попробовать томатный сок, купленный по дороге Ларисой, и категорически запретил приносить ему что-нибудь из еды или вещей завтра утром, поскольку твердо решил что завтра ему пора выписываться.

А когда вышли из больницы, Герман Александрович без долгих разговоров отобрал у Ларисы сумку, взял ее за руку и повел за собой.

— Я, собственно, и сама собиралась к вам, даже вещи взяла с собой, — почему-то стала оправдываться она. — По крайней мере пока Ярослав не поправится, так будет всем удобнее.

— Вот и правильно, — невозмутимо согласился Герман Александрович. Но руку все равно не выпустил.

На следующий день Ярослава действительно выписали. Обещанное светило — высокий худой врач, чем-то очень раздраженный, тщательно осмотрев его, подтвердил, что никаких серьезных повреждений нет и долечиваться можно амбулаторно. Попробовали даже дать ему направление в поликлинику по месту жительства. Ярослав, который на все был согласен, лишь бы убраться побыстрее, не спорил, но тут начал возражать Герман Александрович. После его короткой и деловой беседы с заведующим отделением пациенту было предложено приходить на перевязки в больницу.

Оформление разных больничных бумаг заняло некоторое время, и дома они были только около часа дня. Ярослав первым делом полез под душ, «смыть с себя дезинфецию» как он выразился. Герман Александрович встревоженной наседкой топтался под дверью:

— Славик, ты по частям мойся, лейкопластырь не мочи, отклеется же все…

— Я аккуратно, — отзывался тот.

Лариса в это время, с целью поддержания сил в ослабленном организме Ярослава, торопливо крошила на кухне витаминизированный салат из бешено дорогих еще помидоров и огурцов. Борщ, который он предпочитал всем остальным первым блюдам, был сварен еще вчера вечером.

Обед прошел самым наилучшим образом. Изголодавшейся Ярослав, к которому в родных стенах вернулся аппетит, уплетал все, что ему подавали, и просил добавки. Лариса и Герман Александрович с умилением следили за ним, забывая о своих тарелках. Наконец Ярослав сыто вздохнул и, полуприкрыв глаза, мечтательно заявил:

— А теперь пойду полежу…

— Тебе сейчас вздремнуть полезно было бы, — тут же уточнил отец.

Мужчины встали и, сердечно поблагодарив Ларису за вкусный обед (Ярослав поцеловал ее в щечку, а Герман Александрович в другую), удалились, оставив ее убирать со стола и мыть посуду. Что она и проделала с потрясающей скоростью, каждую минуту поглядывая на часы. До начала занятий с учениками оставалось не больше сорока минут, а ей еще надо было добраться до своей квартиры.

Ярослав действительно задремал, и Лариса, на цыпочках пройдя по комнате, чтобы взять сумочку, поманила за собой Германа Александровича, устроившегося с книгой в кресле, стоящем в комнате сына.

— Я сейчас на занятия, — негромко объяснила она, — но часам к шести вернусь. Хлеба я куплю, а что-нибудь еще нужно?

— Сметаны возьми. И не задерживайся, хорошо?

— Хорошо, — кивнула она и выскочила за дверь.

Когда Ярослав проснулся, Герман Александрович все еще сидел в кресле и читал. Впрочем, заметив, что сын открыл глаза, он тут же отложил книгу.

— Ну как ты?

— Да ничего. — Ярослав попробовал легонько пошевелить плечом. — Болит, конечно, но вполне терпимо. А Лариса где?

— На занятия побежала, к шести обещала вернуться…

Ярослав тут же посмотрел на большие круглые часы, висящие на стене, и, слегка приподнявшись, поправил подушку.

— Значит, говоришь, она здесь ночевала? — Он с удовольствием обвел взглядом комнату.

Следы пребывания Ларисы заметить было несложно. Небрежно брошенный на спинку кресла халатик, у стены, за дверью, большая сумка, а на столе толстая книжка на английском, та самая, которую она читала последнее время.

— Я рад, что ты с ней подружился.

— А уж я-то как рад, — проворчал Герман Александрович. — Знаешь, Славик, она так за тебя переживала. И вообще, если тебя интересует мое мнение, Ларочка очень славная.

— Интересует, — улыбнулся Ярослав. — Но я и так понял, что ты считаешь ее славной. Ты заметил, что говоришь ей «ты»?

— Серьезно? Нет, не заметил. Вроде бы сначала мы были на вы… даже не заметил, как это получилось. Но она, кажется, не против? И ты тоже?

— Разумеется. Честно, папа, я просто счастлив, что самые близкие мне люди… в общем, ты понимаешь.

Герман Александрович кивнул. С минуту оба молчали, потом снова заговорил Ярослав:

— Папа, а ты не знаешь, там салата не осталось? А то есть что-то хочется.

Лариса вернулась ровно в шесть. Метнулась было сразу на кухню, но оказалось, что торопиться ни к чему — Герман Александрович уже пожарил картошку. Впрочем, Ярослав ее с кухни не выпустил:

— Мой руки, и садимся за стол. Еле дождались тебя, есть охота…

— Это что-то жуткое, Ларочка, — комично пожаловался Герман Александрович. — Он все время просит есть!

— Значит, выздоравливаю, — авторитетно заявил Ярослав, наполняя свою тарелку. — Л калории необходимы организму для восстановления.

— Положите и мне калорий, — попросила Лариса. — Кажется, мой организм тоже хочет немного восстановиться.

— Да сколько угодно, Ларочка!

— Ага, — с набитым ртом проворчал Ярослав, — как ей, так сколько угодно, а родного сына каждым куском попрекаешь. Неравнодушен ты к хорошеньким женщинам, папа, вот что я скажу!

— Естественно, — невозмутимо согласился Герман Александрович и подмигнул поперхнувшейся от смеха Ларисе.

Чай, свой фирменный, тоже заваривал и подавал Герман Александрович, но «спасибо» за ужин мужчины снова оба сказали Ларисе. Может быть, для того, чтобы с чистой совестью смыться с кухни, оставив ее наводить порядок.

Когда, управившись, Лариса присоединилась к ним, уже был включен телевизор, шли вечерние новости на втором канале. Тихие радости обыкновенного семейного вечера. Она хотела пройти в комнату, где провела последние две ночи, — собрать вещички, но Ярослав поймал ее за рукав, усадил на диван рядом с собой, положил здоровую руку на плечи, не то обнимая, не то придерживая. Лариса не стала вырываться. Это было так прекрасно, расслабиться на полчасика, чувствуя его так близко, совсем рядом с собой. После российских посмотрели губернские новости, ничего интересного, слава Богу, не было — ни взрывов, ни убийств, даже пароход с самолетом