Не отпускай (СИ) - Ксюша Иванова

понять и осознать его мимику, как он оказался рядом, прижал к себе так крепко, что казалось и вздохнуть не смогу, тут же испуганно отстранился и заглянул в глаза.

— Прости, прости! Я — идиот! Тебе не больно?

Я не знаю, куда делась моя обида, куда делось то неприятное чувство, когда кажется, что тебя обманывают, тебе изменяют? Только сейчас мне было так хорошо в его обьятиях, что я не придумала ничего лучше, чем снова прижаться к нему всем телом и положить голову на плечо.

— Марина, я буду любить нашего сына. Я не спал с Ирой. Пожалуйста, поверь! Блядь, я каждый вечер сидел в машине возле твоего дома и, как мальчишка, ждал, когда ты будешь идти с работы, чтобы просто издалека посмотреть… Чтобы увидеть и ехать домой, где меня никто не ждет. Мне плохо без тебя… Я люблю тебя.

Слушала его сбивчивый шепот, его такие долгожданные слова и верила… каждому слову, а еще больше, чем словам, верила его молящим глазам, его горячим рукам, жар которых проникал через одежду… Я не могла держать в себе это чувство, оно переполняло меня, плескалось через край, оно грозилось утопить меня саму, если я не скажу ему…

— Сережа, я тоже люблю тебя. Очень люблю. Я согласна.

Судя по удивленным глазам, Сергей не поверил. В мое признание или в то, что я так быстро сдалась? Но разве такие поступки, как покупка дома для семьи, не говорят о серьёзности чувств и намерений? Ребенку нужен и отец, не только одна мать. Ну и самый главный аргумент в Серегину пользу — люблю его и хочу быть с ним. А Ирина? Я безумно хотела верить, что у них, на самом деле, ничего не было…

— Правда? Любишь? И никакой истерики? И прощаешь? И замуж пойдешь? Врешь, чтобы усыпить мою бдительность и сбежать?

Вот теперь я узнавала своего Серёжу — его обычный насмешливый, шутливый тон! Искорки в его голубых глазах… Его легкую улыбку, чуть приподнимающую вверх уголки губ…

— Не вру. Зачем? Живот-то растет — скоро мой позор будет виден окружающим. Мне срочно нужно замуж…

— Дурочка, — он протянул обиженно. — Зачем ты так: "Позор"? Это — счастье! Для меня просто нереальное! Я уже и не думал, что когда-нибудь отцом стану…

— А Ира? Почему у вас детей не было?

Он тяжело вздохнул, обнимая еще крепче. Я чувствовала, как его большое сильное тело отпускает напряжение, как он расслабляется в моих объятиях. И самой мне было так хорошо, что на глазах выступили слезы — становлюсь сентиментальной!

— Могли бы быть. Она не хотела. Говорила, что еще слишком молода, чтобы вешать себе на шею такую обузу. Она в тайне от меня сделала аборт. Я узнал. И поэтому развелся с ней. Она даже не сказала мне — знала, что я буду против.

Ну надо же! А я-то, идиотка, совсем наоборот все себе придумала! И ему боялась сказать! Ненормальная!

— Сережа, я и правда — дура! Прости меня, что не сказала! Я сама не понимаю, с чего я вдруг внушила себе эту глупую мысль — что ты не хочешь детей! Я не собиралась делать аборт, честно!

— Я знаю. Я целое расследование провел и все выяснил, — он говорил, а руки ласково поглаживали через ткань платья мой уже заметно выпирающий живот. — Маринка, здесь, в этом доме даже кровати нет…

— Зато я видела большой диван…

* * *

Она удивляла меня все больше и больше. Я ждал слез и непонимания. Предчувствовал, что с первого раза помириться не получится. А она… И о кровати я сказал в том лишь смысле, что работы в доме — непочатый край! Но в ее словах о диване я уловил особые нотки! Она меня соблазняет этим вкрадчивым тоном, этим горячим дыханием в мою шею или я принимаю желаемое за действительное?

— Ты хочешь посмотреть диван?

— И не только посмотреть.

Точно соблазняет!

— А тебе можно? — блядь, как спросить-то? — Я не наврежу ребенку? Чего ты смеешься? Марина, прекрати надо мной смеяться — я обижусь!

— Не навредишь, клянусь.

— Ну, тогда, пойдем смотреть диван!

Поднял ее на руки и понес в гостиную.

— Маринка, я так скучал по тебе! Ты будешь сегодня здесь со мной ночевать. И, вообще, завтра соберем твои вещи и ты переедешь ко мне. И не возражай!

— Я и не собиралась. Я тоже скучала.

Аккуратно положил свою ношу на диван и, наконец-то, поцеловал. Ее руки тут же обвили шею, взъерошили волосы. Она ответила с таким пылом, что все мысли об осторожности вылетели из моей головы.

Сколько дней ждал этого момента и не верил даже, что он наступит! И вот она — передо мной, точнее, подо мной…

— Я точно не раздавлю его?

— Не раздавишь! Раздевайся уже быстрее!

Она пыталась стащить с меня куртку, которую я так и не снял, войдя в дом. Да и на ней все еще было пальто, пусть и расстегнутое! Но вдруг замерла, ладонями обхватила мое лицо и, глядя в глаза, спросила:

— Слушай, а как вообще это все получилось? Ну, ты же, вроде бы, в презервативе всегда был?

34

— Если честно, я и сам не понимаю. Я не собирался тебя обманывать, даже не думай! Но ведь ни одно средство контрацепции не может дать стопроцентную гарантию! Вот и получилось… Может, в каком-нибудь из них была ма-а-аленькая дырочка…

— В женской консультации мой диагноз уже узнали. Доктор была, мягко говоря, удивлена. Но сказала, что, в принципе, не обязательно гепатит передастся ребенку. Правда, нужно будет делать кесарево и нельзя кормить грудью. А вот ты… ты уже мог заразиться…

— Маринка, мы справимся, не бойся.

Сколько можно разговаривать? Я понимал, что она говорит очень важные вещи. Но ведь у нас впереди — целая жизнь, успеем обсудить все потом. Сейчас есть дело поважнее. Я столько ждал этого момента, что больше терпеть просто не было сил.

Ее пальто вместе с моей курткой были отброшены в стоящее неподалеку кресло. Футболку я отправил следом. Расстегнул ремень и снял джинсы, ощущая всей кожей ее взгляд. Встал, чтобы положить их в кресло и вдруг почувствовал, как ее руки обняли сзади. Марина стала целовать мою спину, плечи, особенно ласково — правое плечо, где было недавно затянувшееся выходное отверстие от пули. Она медленно гладила пальчиками мой живот. И мне дико хотелось развернуться, чтобы тоже иметь возможность трогать ее и целовать. Но она не