Девочка Да Винчи-2. Любовь (СИ) - Блио Элен

Ну и, учитывая, что этот отец, кажется, оказался нормальным мужиком. Да, он накосячил в своё время прилично с мамой Сони. Тут, увы, не исправишь. А в остальном… Он деловой. Не бедный. И у него крутые связи, как оказалось. Он и батю Коршуна знает. И вместе они уже решают Сонину проблему, обсуждая, как быстро смогут провернуть операцию, чтобы виновным пришлось ответить, а девчонки вернулись в родное гнездо.

Да уж. Интересное кино, конечно, получается.

Если бы у Сони не появился я. Если бы не было у меня таких знакомств. Если бы не нарисовался отец Арины…

А ведь сколько может быть таких историй?

Печально, что вот такое вот имеет место быть. И общество, по сути, закрывает глаза.

Соне ведь не смогла помочь ни опека, ни руководство студии, которую, между прочим, создавала её бабушка! Никто.

Ладно, не хочется о грустном, тем более несмотря на то, что дело движется к финалу моя девочка почему-то грустит.

- Сонь, ты как?

- Не знаю… я…

- Обними меня.

Мы с ней сидим на кухне, мама заварила чай, порезала пирог, гости наши всё еще в столовой, Арина с отцом в гостиной.

- Дань… Спасибо тебе. Если бы не ты…

- Сонька… я тебя люблю, слышишь?

- Спасибо.

- А ты? Ты любишь?

- Конечно люблю, что ты?

- Скажи.

- Я тебя люблю.

- Никуда не убежишь?

- Куда я могу убежать?

- Ну… а тебя Матвей так пялился. И Слонушко…

- Ты что? – краснеет мгновенно, смотрит, ресницами хлопает. – Матвей просто… просто друг. А Артём…

- Артём тоже просто друг, да? А мне, по ходу, нужно ружьё. Друзей твоих отстреливать.

- Дань!

- Значит, куплю ружьё!

- Хватит, ты меня троллишь…

- Я тебя люблю. И боюсь.

- Чего?

Хороший вопрос. Чего я боюсь.

Боюсь, что сейчас она вернётся в квартиру, выиграет конкурс, получит грант, захочет учиться в другом городе, или вообще за границей. И что? Извини, Да Винчи, так будет лучше для всех?

- Даня, ты… не придумывай себе ничего, пожалуйста. Я… мне нужен только ты! Это… между прочим, это я была в тебя влюблена! А ты… ты мне просто помогал.

- Когда?

- Тогда. Когда я тебя поцеловала. А ты сказал, что у тебя Варвара.

Чёрт, до сих пор стыдно мне. Да, за многое стыдно…

- А еще, за парня меня тогда принял, нагрубил еще…

И это тоже… тот еще испанский стыд.

- Обиделась?

- Еще бы. Я… я знала, что выгляжу просто жесть как. У меня тогда вообще ни на что сил не было, жила как в коматозе. Крутилась, как белка в колесе. Жутко боялась, что у меня Арину отберут. Этот же… гад… грозил все в опеку написать.

Соня вздыхает тяжело, закрывает лицо руками.

- Знаешь, сейчас мне кажется, что всё это не со мной было. Просто страшный сон. Никого рядом. Я одна в пустоте. Мне так хотелось, чтобы кто-то меня пожалел, обратил внимание, помог…

- Прости, что я…что меня не было рядом.

- Я всё думала, что сама тебя тогда оттолкнула. Ты же писал, фотки слал такие клёвые из этой твоей… Териберки. А я…

- У тебя была беда, я знаю.

- У меня бабушка умирала на руках, конечно, мне было ни до чего, не до фоток.

А потом я перестал писать совсем. Сейчас просто дико жалею о том, что был таким… долбоном.

- Я сначала решила не обращать внимания. Ну, нет и нет. А потом так обидно стало. Плакала сильно. Хотела написать сама. Но…

- Соня.

Обнимаю, потом беру лицо в ладони, смотрю в её глаза лучистые. Целую…

Прощения прошу не вербально. А… всем сердцем. Душой.

- Дань, давай друг другу дадим… слово. Не клятву. Просто… Давай будем говорить? Если что-то не так, что-то не нравится, об этом надо говорить, понимаешь?

- Конечно понимаю. Знаю. Только… это не просто. Этому надо учиться.

- Я понимаю. Надо стараться. Чтобы не ранить.

Я знаю, что надо стараться, и знаю, как это не просто. И у друзей моих сколько траблов именно из-за этого! И у Торыча, и у Коршуна.

- Ты правда уедешь, если тебе дадут грант, например, на обучение в Европе? – спрашиваю, потому что разлука капец как пугает.

Вижу, что с Леркой без Ромки творится.

- Не знаю. Это хороший шанс, но… Я не хочу без тебя. Если вместе – другое дело.

Держу её руки в своих руках, поглаживаю пальцы, мучительно хочется их поцеловать. А почему нет? Наклоняю голову.

- Даня…

- Тебе неприятно?

- Ты что? Очень… ты… такой нежный. Мне очень хорошо с тобой рядом. Всегда. И…я никуда не уеду. В конце концов, знаешь, я подумала… можно поступить в колледж. Например, на ювелира. Или на иллюстратора. Окончу – можно в ВУЗ на заочное.

- Ты получишь грант и поступишь в универ. А я буду рядом. Хочу попробовать себя в режиссуре.

- Это круто.

- Может быть получится. Мне это нравится. Ну и… продюсирование тоже хотелось бы изучить. Перспективы хорошие.

- У тебя получится.

- И у тебя. Ты… ты талантливая.

- Да уж… Знаешь, как давно я уже не писала ничего стоящего? Когда была на вашей выставке даже руки зудели, пальцы чесались. Сейчас нужно начинать серию к конкурсу. Идея есть, нужно закупить материал.

- Я помогу тебе. скажешь, что надо купить – закажем.

- Нужно зайти в «Передвижник», у них всё есть, конечно, дороговато…

- Не думай о цене, Сонь. Для тебя…

- Даня, я могу и сама. Заработаю. Сейчас есть возможность. Не обижайся только.

- Я не обижаюсь. Но… ты должна понять, мужчине нравится обеспечивать свою женщину. А ты моя, слышишь?

Она двигается ближе, обнимает, запуская ладони мне под майку. Это просто кайф.

- Руки холодные почему? Замерзла?

- Немного. Просто нервничаю.

- Грейся. И не нервничай. Всё будет хорошо.

На самом деле всё действительно не плохо.

Арина светится после разговора с отцом. Сразу всем и вся хочет рассказать, что у неё теперь тоже есть папа. Алексей этому только рад. У него тоже глаза блестят и, кажется, на мокром месте постоянно.

Через некоторое время приходят совсем отличные новости.

Сониного так называемого дядю задерживают, предъявляя обвинение в мошенничестве. В сговоре с ним подозревают нотариуса, которая занималась оформлением документов Сониной тёти. Кажется, брак был фиктивным, вернее даже никакого брака не было. Сверяют подпись тети и подписи на актах в ЗАГСе. Появляются показания соседей, знакомых, с которыми общалась женщина. Ни о каком замужестве речи не шло, да она общалась с Сергеем Сергеевичем, но это общение было слишком далеко от близкого. Но это, в реале, только вершина айсберга. Этот товарищ не самый главный, по сути, так, пешка. За его спиной и за спиной нотариуса стоят люди по круче. И разворачивается схема красиво. Женщины и мужчины с инвалидностью, с различными диагнозами. Кого-то реально обманывали, были какие-то подставные женихи-невесты, свадьбы, после которых происходила передача собственности по разным причинам. Кто-то якобы добровольно переводил имущество на вторую половинку, а потом – быстро развод и дальше – всё. Кого-то обманывали, кого-то заставляли подписывать бумаги.

В общем, в итоге оказалось, что пострадавших от одной этой преступной группировки – десятки. Суммы ущерба колоссальные. Искали преимущественно владельцев дорогой недвижимости. Но даже простые квартиры, цена которых на рынке была от семи миллионов рублей, тоже пользовались спросом.

Коршунов старший сказал, что и чиновничьи головы полетят, потому как дело стало резонансным. На телевидении сразу выпустили несколько спец репортажей. И да – про мою Соню тоже говорили.

Я везу её в Студию. Она переступает порог комнаты и сразу начинает реветь. Утыкается мне в грудь.

Конечно, там просто тихий ужас. Разгром. Уничтожено почти всё, что было. Соня находит обугленное семейное фото в рамочке.

Чёрт, мне надо было настоять, чтобы перевезли все вещи.

- Не плачь, родная…

- Ни… ничего… у меня… есть еще… фото… много. Просто… я думаю – за что?

За то, что кому-то показалось – для сироты иметь две хаты в столице, причем одну стоимостью под полмиллиона долларов – слишком жирно.