Любить не страшно - Ксюша Иванова

Опять. Она. Саша. Вот ведь до чего бывают настырными женщины! Еще тогда у Романа на вечеринке ясно сказал, что никакого продолжения наши давние отношения не получат. Более того, объяснил, что люблю другую, хотя, в принципе, Саше эта информация помехой не была. Она, с завидным упорством, появлялась в моем кабинете тогда, когда я был здесь один. И намекала, что не против примитивного быстрого секса. Заигрывала, флиртовала, подшучивала надо мной.

— Что нужно?

— Ой, а почему так грубо-то? Раньше ты таким противным не был.

— Раньше и ты не была такой навязчивой.

— Ой, я тебя умоляю! Помнится, ты жил со своей красавицей-женой, а со мной встречался. И не считал навязчивой. А даже наоборот. А теперь… Что изменилось?

Она обошла стол вокруг и села на него, поставив ногу в красной туфельке на мой стул. Я тяжело вздохнул. Нет, ну сколько можно!

— Изменилось то, Саша, что я женюсь. И на этот раз потому, что люблю свою будущую жену.

— Кого? Эту… девчонку?

Я пытался успокоить себя сейчас, удержать от необдуманного шага. Но этот тон… И да, она никак не оскорбила Лизу, но то, как она произнесла последнюю фразу… Хотелось треснуть ее по этой наглой ноге, ползущей по моему колену вверх…

— Повторяю в последний раз. Между нами больше ничего не будет. Что ж ты тупая-то такая? Ну сколько можно?

Спихнул ногу и встал из-за стола. Она испуганно распахнула глаза, скривила губы и расплакалась. Где-то в глубине души, кажется, шевельнулось что-то похожее на жалость, и я даже подумал о том, чтобы обнять девушку, но сам факт подобного поступка показался мне противным. Разве ОНА ждала меня, когда я сидел? Разве ОНА предлагала мне растить моего больного ребенка вместе, когда я развелся с Нелли? Что вообще нас связывало с Сашей? Давний хороший секс? Да, блин! За эти-то годы она, наверное, имела его и с другими! Так чего ко мне привязалась? Хотел сказать еще что-нибудь — грубое, обидное, но махнул на нее рукой и выскочил из кабинета.

Хотел пойти к Ромке, но остановился перед окном, выходящим на проезжую часть. Смотрел на мигающие огни светофора, стоящего на перекрестке, на машины, плотным потоком движущиеся мимо. Смотрел и думал, что нет на свете другой такой же, как моя Лиза. Что вот так, как она меня любит, никто не сможет больше. Разве другая бы ждала так же верно? Разве кто-то еще взвалил бы на себя, ради меня, такую ношу, как больной, неадекватный ребенок? Лиза — только моя, никому другому никогда не принадлежала. И эта эгоистичная мысль бальзамом лилась на мое сердце. Прямо вот сейчас поеду и сделаю ей предложение! Точно! Как я раньше не догадался?

На ходу натягивая куртку, я рванул вниз по лестнице, игнорируя удивленно застывшего на лестничной площадке между третьим и вторым этажом, брата, при виде меня остановившегося и что-то пытавшегося сказать.

— Рома, мне срочно нужно уехать. Я позвоню!

— Все в порядке?

Я только кивнул, даже не повернув головы. Вот сейчас Даньку заберу — Лиза просила, и за цветами!

34

Зря просила Матвея забрать Даню — занятие по вождению не состоялось. Но к дому мне ближе, чем к логопеду, с которым ребенок сейчас занимался. Да и, наверное, уже поздно что-то менять и звонить — Матвей скорее всего уже едет за сыном, потому что до конца занятия осталось всего полчаса.

Подумала и пошла в магазин за продуктами. Так хотелось приготовить что-нибудь вкусненькое! Я всегда любила это женское занятие. Но сейчас… готовить для любимых мужчин было в сто раз приятнее!

Шла по улице, иногда посматривала в витрины магазинов и ловила там свое отражение. Девушка в витрине улыбалась. Я теперь часто улыбалась просто так, без причины. Хотя, конечно, причина-то у меня была — ОН меня любит! МОЙ Матвей меня любит! Я была счастлива.

Я теперь делала много странных и новых для себя вещей. Когда оставалась в квартире одна, я распевала песни в душе, чего за мной никогда раньше не водилось. Я смотрела триллеры и боевики, что раньше из-за моей впечатлительности было под запретом — но рядом с моим мужчиной стало интересным и совсем не страшным! Я по ночам просыпалась и смотрела на него, лежащего рядом — самого красивого на свете, нежного, ласкового, близкого… Таким я любила его еще больше!

Даня привыкал потихоньку к отцу. Вечерами Матвей с радостью занимался с сыном, играл в игрушки или читал перед сном. И иногда малыш даже позволял ему взять себя за руку, что было высшим знаком доверия — значит, признал, принял.

Все было так безумно хорошо, что иногда, засыпая в объятиях любимого, я думала так: "Благодарю, тебе, Господи, за все, что у меня есть! За еду на моем столе, за крышу над моей головой. За родных и близких, живущих рядом. А больше всего за то, что ты подарил мне это счастье — любить и быть любимой. Ничего не прошу сверх этого. Только не забирай того, что дал мне".

Эти слова стали моей личной молитвой. И я верила в них всей душой, всем сердцем.

… Ужин был готов. Только моих мальчиков все еще не было. Я то и дело порывалась позвонить, но потом откладывала телефон в сторону — на курсах вождения не раз уже слышала о том, как опасно говорить по мобильному, находясь за рулем. Я смотрела то на часы, то в окно, то на экран молчавшего телефона… Я уже волновалась.

Но, наконец, увидела в окно, как его машина остановилась у подъезда. И, бессовестная, подсмотрела, поняла раньше времени причину их задержки — Матвей выпустил из машины ребенка, а потом достал огромный букет цветов. Сердце устроило в груди небывалый танец — билось и трепыхалось так, как будто я никогда в своей жизни раньше цветов не видела! От счастья даже голова кружилась!

Почему, почему я так разволновалась? Чувствовала, видимо, что букет — это только часть сегодняшнего сюрприза! Ах, как жаль, что я одета в простые джинсы и свитер! А может, успею переодеться? Но пока раздумывала, в дверь уже позвонили. Я бросилась к ней. Открыла.

Как же они похожи друг на друга! Даже к дверному проему прислонились одинаково! Я переводила взгляд с одного на другого, пока не остановилась на букете, который Матвей достал из-за спины. Пока они заходили в прихожую, Данька выдал: