Пегги Уэбб - Бабье лето

– Немного, – заверила ее Джейн, поспешно глотая кусок шоколада.

– Но ты не знаешь наверняка? Доктор Мейсон не говорил тебе? – допытывалась Вирджиния, опуская глаза на свою совершенно плоскую, стянутую бинтами грудь.

– Нет. Просто тебе мешает шов, – ответила Джейн.

Вирджиния отодвинула еду в сторону и поднялась с кровати.

– Я больше этого не вынесу. Я должна знать, – сказала она и направилась в ванную.

– Что ты собираешься делать? – забеспокоилась Джейн, вскочила с кресла и побежала за Вирджинией.

Вирджиния тем временем уже открыла шкафчик в ванной и достала ножницы.

– Хочу все выяснить, немедленно, – возбужденно заявила она.

– Нельзя, ты не можешь этого сделать, – возразила Джейн.

Не обращая внимания на ее слова, Вирджиния осторожно поддела ножницами лейкопластырь.

– Вирджиния… Остановись! Ты порежешься! – воскликнула Джейн, пытаясь отнять у нее ножницы.

– Меня уже порезали, и теперь мне все равно! – Вирджиния была на грани истерики.

– О, черт… Дай мне ножницы. – Джейн приступила к искусной процедуре снятия повязки. – В последний раз я ругалась в Новый год в шестидесятом. Ты сведешь меня с ума… – Она медленно сняла первый слой повязки. – Чертовски удачно, что я окончила курсы санитарок еще в школе, а то мы бы с тобой сейчас влипли. У тебя найдутся свежие бинты, Вирджиния?

– В шкафчике – аптечка, – ответила Вирджиния, в напряжении ожидая, когда же Джейн наконец снимет последний слой марли. Опершись на туалетный столик и вглядываясь в зеркало, Вирджиния вздрогнула, увидев, что из ее левой груди был вырезан кусок плоти размером с серебряный доллар. Она резко отвернулась от зеркала, не в состоянии вынести вида своей искалеченной груди.

– Это отвратительно. Наложи мне повязку, сделай все, как было. – Вирджиния опустилась на сиденье унитаза.

– Вовсе не отвратительно. Даже еле заметно, – спокойно отозвалась Джейн.

– Только слепой не заметит. Меня искалечили. Моя одежда мне уже не подойдет. Даже бюстгальтер не годится.

– Постепенно грудь восстановит свой объем. Так сказал доктор, Вирджиния.

Вирджиния не слушала ее, глотая горькие слезы.

– Сделай так, чтобы он ушел, Джейн, – внезапно попросила она.

Джейн не стала уточнять – кто. Она молча перебинтовывала Вирджинии грудь.

– Не хочу видеть его снова. Не могу видеть его снова. Никогда.

Вирджиния оперлась на Джейн, прошла в спальню и позволила уложить себя в кровать, словно обессилевшего инвалида. Джейн укрыла ее и незаметно убрала еду.

– Поспи, Вирджиния. Утром все будет выглядеть иначе. Вот увидишь, – попыталась взбодрить ее Джейн.

– Ты думаешь, что за ночь все пройдет? Думаешь, что проснувшись, я обнаружу неповрежденную грудь? – Вирджиния никак не могла успокоиться.

Джейн тем временем погасила свет, оставив лишь маленькую лампочку за дверью в ванной. Потом она сказала:

– Самое важное, что ты жива и в своем уме. Ты обязательно поправишься, Вирджиния. Все будет хорошо.

Вирджиния едва слышала, как Джейн двигается по комнате, едва видела, как та вынимает из шкафа одеяла и расстилает их на кушетке рядом с ее кроватью. Потом в комнате стало так тихо, что до Вирджинии донесся слабый звон дедушкиных часов в гостиной внизу. Луна освещала коттедж Болтона, окна в котором уже не светились. Внизу Кэндас наверняка тоже легла, пытаясь получше выспаться перед завтрашней поездкой в колледж.

Вирджиния заставляла себя не думать о собственном теле, о том, что с ним сталось и что еще с ним происходит – даже во сне.

– Джейн… – тихонько позвала она.

– Хм-мм? – послышалось с соседней кровати.

– Не знаю, что бы я без тебя делала… – прошептала Вирджиния.

– Тебе и не требуется это выяснять. Засыпай, Вирджиния, – отозвалась Джейн.

– Хорошо. Я попытаюсь, – ответила Вирджиния.

19

Болтон сидел за столом на кухне и пил кофе. Джейн поставила стакан апельсинового сока на поднос с завтраком для Вирджинии.

– Я отнесу это наверх, – предложил Болтон.

– Извини. Она не хочет тебя видеть, – опустив глаза, тихо проговорила Джейн.

– Но почему? Вчера вечером все казалось в порядке. Что заставляет ее избегать меня сегодня? – недоумевал Болтон.

– Она увидела последствия операции на груди и… – Джейн не знала, как объяснить Болтону нежелание Вирджинии встретиться с ним.

– И это все? Неужели она считает, что для меня это имеет значение? – спросил он.

– Да, она так считает. Однако более важно, что это имеет значение для нее. Болтон, ты когда-нибудь задумывался, как важна грудь в представлении женщины о себе? Грудь не только символ материнства, она необходима, чтобы считать себя желанной. Вирджиния сейчас чувствует себя обезображенной и никому не нужной. Кроме того, она тревожится за результаты анализов и решительно настроена оградить тебя от всяческих неприятностей, связанных с ее болезнью.

Он вырвал листок из блокнота, лежавшего на столе, и начал писать. Джейн пыталась прочесть записку через его плечо.

– Все вы, писатели, одинаковы. Никто не в состоянии разобрать ваш почерк, – разочарованно пробормотала она.

Болтон сложил листок вдвое и протянул его Джейн.

– Пожалуйста, передай это Вирджинии, – попросил он.

– Что это? – хотела знать Джейн.

– Письмо, – ответил Болтон.

– Хорошо, я поняла. Это не мое дело. – Она сунула бумажку в карман, взяла поднос и направилась к двери. – Попытаюсь удержаться от искушения прочесть, прежде чем передам его Вирджинии.

– Спасибо, Джейн, – отозвался Болтон с надеждой в голосе.

– Не благодари меня, не надо! – Джейн повернулась и с подносом в руках направилась к лестнице.

Когда она вошла в спальню, Вирджиния стояла у окна и смотрела, как на пастбище резвятся ее арабские скакуны, а их гривы и хвосты развеваются подобно белым флагам.

– Хотела бы я прокатиться верхом, – мечтательно проговорила Вирджиния. – Я чувствую себя удивительно свободной, когда скачу на коне, когда ветер развевает мои волосы, солнце согревает меня, а вокруг нет ничего, кроме земли, неба и деревьев. – Она опустилась в кресло у окна и с тоской поглядела на Джейн. – Я больше не чувствую себя хозяйкой собственной жизни, – минуту спустя сказала она, – но когда я на лошади, ничто другое не имеет значения и все предстает в истинном свете. В этом есть хоть какой-то смысл, Джейн?

– В твоих словах всегда есть смысл, Вирджиния. Ты самая здравомыслящая женщина из всех, кого я знаю. Иногда мне кажется, что ты чересчур здравомыслящая.