Фэй Уэлдон - Худшие опасения

Александра стучалась к Дженни настойчиво, не жалея сил. Дверной молоток — большой, тяжелый — пришелся весьма кстати. А молоток-то старинный, ценный. Середина XIX века. Чугунный, в форме рыбы. Точная копия того молотка, что украшает ее собственную парадную дверь, вдруг поняла Александра. Но ее дверь — высокая и крепкая. А эта — низенькая, хлипкая — скрипела и содрогалась при каждом ударе. Бедняжка Дженни вздумала тягаться с ней, с Александрой, тут-то ей и голову сложить. По всей улице из окон и дверей высовываются любопытные носы — что за шум в первом часу ночи?

Дверь открылась. Перед Александрой предстала не Дженни Линден, а Дейв, муж Дженни, в полосатой пижаме и халате. Александра узнала его по встрече в Киммеридже.

— Уходите, — сказал он. — Вы нарушаете общественный порядок. Я не допущу, чтобы Дженни страдала. Вы ей вздохнуть спокойно не даете. Я звоню в полицию.

Из-за плеча Дейва выглянула Дженни. Спала она, по-видимому, в благопристойной голубой ночной рубашке (ее подол выглядывал из-под шерстяного халата цвета чайной розы).

— Не будь с ней слишком суров, Дейв, — произнесла Дженни Линден своим нежным тихим голоском, укоряюще сжимая руку мужа. — Бедняжке Александре сейчас очень тяжело. Она не разрешает себе скорбеть.

— Не надо ее жалеть, — сказал Дейв. — Добрая моя девочка, как ты только без меня жила все это время?

— О боже! — пискнула Дженни Линден, вглядываясь во мрак. — Кто-то помял мою машину. Дейв, это значит, что они должны нам денег?

— Определенно должны, — сказал Дейв. — Иди ложись: моей красавице нужен сон. Я разберусь.

Дженни Линден кивнула, самодовольно улыбнулась и скрылась в доме. Дейв остался охранять двери.

— Как твой герпес, Дженни? — громко и отчетливо выкрикнула Александра вслед.

— Езжайте своей дорогой, пока я не вызвал полицию, — сказал Дейв. — Вы нам уже достаточно гадостей сделали.

— Я? — искренне удивилась Александра.

— Столько амбиций, столько честолюбия, — продолжал Дейв, — а мужа, значит, унять было недосуг.

— Никогда не думала, что это входит в обязанности жены, — сказала Александра. — Но я понимаю: вы смотрите на ситуацию под иным углом. Есть такое новое лекарство, называется «Зоримакс». Говорят, хорошо помогает от герпеса. Ваша жена подхватила эту заразу от Эрика Стенстрома и раздарила всей округе.

Дейв явно опешил. Наконец-то. Александра уже устала от того, что все неприятные сюрпризы достаются только ей.

— Думаю, вам это будет полезно знать на тот случай, если вы к ней вернетесь, — подытожила она.

— Дженни нужна опора, — машинально возразил Дейв, но его взгляд скользнул куда-то вбок. Он явно растерялся. — Я думал, Стенстром голубой, — пробормотал он.

— Дженни доказала обратное, — сообщила Александра.

— Сука! — взревел Дейв и захлопнул дверь прямо перед носом Александры.

По улице прокатился удовлетворенный ропот. Соседи чуть ли не зааплодировали.

Александра сорвала с двери молоток — он держался на одном расшатанном гвозде, какой-то дилетант прибивал, — и швырнула его в канаву. Не без труда отъехала от помятой машины Дженни и в превосходном расположении духа поехала прямо в Лондон, на Энглисс-стрит. Хватит ночевать под одной крышей с Хэмишем.

Но вскоре Александре стало не по себе. Что она натворила? В объятиях любящего мужа Дженни Линден наименее опасна. Есть люди, которым дурные поступки сходят с рук. Но она, Александра, к числу этих счастливцев не относится. Стоило ей в школе дернуть кого-то за косичку, как учительница делала ей замечание. Стоило сесть в поезд без билета, как тут же появлялись ревизоры. Поэтому Александра шла по жизни, соблюдая правила хорошего тона, находя во всем положительные стороны и бездумно игнорируя нежелательные факты. Эта политика себя оправдывала — по крайней мере, до поры до времени. Александра распределила роли — предоставила Неду вредничать, дабы сама она могла оставаться милой и любезной. Но Нед умер, и она, Александра, должна теперь отвечать за лень своего сердца. Она сама поощряла в Неде озлобленность на весь мир; а он обратил эту озлобленность против нее. Она считала себя знаменитой, великодушной, красивой Александрой Лудд, неподвластной несчастьям, которые настигают простых смертных, — и, разумеется, заблуждалась. Она — точно какая-нибудь очаровательная вилла в тропическом раю, окруженная восхитительным буйным садом, горделиво стоящая на высоких сваях — сваях, которые уже много лет гложут термиты. Матери термитов зовутся Зависть, Обида, Ревность, Похоть, Амбициозность, Неприязнь, Сутяжничество, Злоба (и самые мощные, самые кусачие челюсти — у термитов, вскормленных Завистью). И вот здание зашаталось — еще немного, и рухнет в грязное болото.

26

Лондонская pied-à-terre[9] Неда и Александры (точный адрес — Энглисс-стрит, 13) занимала всю верхнюю половину старинного домика на узкой, закрытой для автомобильного движения улочке неподалеку от Слоун-сквер. Квартира состояла из двух спален, гостиной и балкона. Имелись также крохотная кухня и совмещенный санузел. Пока они находились здесь втроем — Нед, Александра и Саша, — теснота не слишком ощущалась. Если же к ним добавлялась Тереза, квартира начинала трещать по швам. Нянька еле протискивалась между комодами, задевала своей большой головой то за светильники на стенах, то за краны в ванной; ее приятно-твердые формы то и дело приходили в соприкосновение с горками, ненароком сшибая на пол фарфоровые мейсенские тарелки. Сплошное разорение. Саша скакал, как обезьяна, и топал, как лошадь, под самым носом у взрослых. На него приходилось цыкать из-за соседей снизу — престарелых супругов. Шума они, к счастью, не могли слышать из-за глухоты, зато прекрасно видели, как с потолка осыпаются чешуйки побелки, — это Саша с криком: «Глядите! Глядите, как я умею!» спрыгивал на всем скаку с дивана или в самый неожиданный момент делал сальто-мортале. Акробат из него был пока никудышный: вместо того чтобы перекувырнуться через голову, мальчик валился набок.

Но одно несомненное достоинство у квартиры было — район театров находился совсем рядом. При необходимости Александра могла ходить на утренние спектакли, а летом даже на вечерние, ведь, пока не стемнеет, на улицах довольно безопасно пешком.

Здесь жили Нед и Крисси. Затем Нед встретил Александру, и они полюбили друг друга. Тогда Нед и Крисси расстались. Развелись. Дом был разделен пополам. Свою часть Крисси продала и переехала в Сассекс. Посвятила себя породистым лошадям. Нед свою половину сохранил за собой. «Коттедж» он купил на деньги, унаследованные от матери. Нед был убежден, что ребенку в Лондоне не место: чад, смрад, преступность, да и сам Саша в городе перевозбуждался, поэтому он или Александра через день-два обычно забирали мальчика из этого ада и везли в его истинный дом, увитый плющом, окруженный розами дом среди зеленых полей.