Мэг Кэбот - Принцесса в розовом

– Хочу, чтобы ты знала, – говорит Лилли, – я поняла, что не люблю Джангбу еще до того, как началась вся эта заморочка с забастовкой. Я никогда не переставала любить Бориса, ведь он из-за меня глобус бросил себе на голову. Понимаешь, Миа, он же хотел, чтобы у него из-за меня были шрамы. Вот как он меня любит. Ни один парень еще не любил меня так, чтобы по-настоящему рисковать, испытывать физическую боль и… Джангбу бы точно не стал. Знаешь, он слишком увлекся своей славой. Он не такой, как Борис. Борис в тысячу раз талантливее и одареннее, чем Джангбу, и ОН не знаменитый.

Я не имею понятия, что на такое отвечают. Наверное, Лилли догадалась об этом, потому что внезапно нахмурилась и прищурилась на меня.

– Не могла бы ты хоть НА МИНУТКУ прекратить писать и сказать мне, как получить Бориса обратно?

Мне было нелегко, но я заставила себя сказать Лилли, что ее шансы получить обратно Бориса равны нулю. Даже меньше, чем нулю, Как в отрицательных многочленах.

– Тина с ума по нему сходит, – сказала я ей, – и мне кажется, он испытывает к ней то же самое. Он даже подарил ей фотографию с автографом Джошуа Белла…

Тут Лилли схватилась за сердце в экзистенциальной боли. Или, может, не в такой экзистенциальной, потому что я не знаю, что означает это слово. Все равно, она схватилась за сердце и трагически упала поперек моей кровати.

– Ведьма! – завыла она так громко, что я испугалась мистера Джанини, который мог войти и попросить сделать «Очарованных» потише. – Мерзкая ведьма с черным сердцем! Такой удар в спину! Я ей покажу, как красть моих парней! Я ей покажу!

Тут мне пришлось сказать Лилли серьезную вещь. Я сказала, что ни при каких обстоятельствах не надо никому ничего «показывать». Я сказала, что Тина по-настоящему и искренне восхищается Борисом, а это и есть то, чего он всегда хотел: любить и быть любимым в ответ, прямо как Эван Макгрегор в «Мулен-Руж». Я сказала ей, что если она любит Бориса так, как утверждает, то оставит его и Тину в покое и даст им спокойно провести последние школьные недели вместе. Затем, если осенью Лилли поймет, что все еще хочет вернуть Бориса, она может что-нибудь ему сказать. Но не раньше.

Лилли немного обалдела от моей мудрости и такого прямого совета. По-моему, она все еще переваривает его. Она сидит на краешке моей кровати, смотрит на заставку на мониторе в виде принцессы Леи. Я уверена, что это удар для девочки с таким мощным эго, как у Лилли…

Ну, что парень, который так любил ее, встречается с другой девочкой. Но ей придется привыкать. Потому что я лично прослежу, чтобы она больше никогда с ним не встречалась. Если мне придется защищать Бориса с древним мечом в руках, как Арагорн защищал маленького Фродо, я совершенно точно сделаю это. Я серьезно настроена помешать Лилли издеваться над Борисом Пелковски и подвергать риску его перебинтованную несчастную гениальную голову.

Не знаю, может, она заметила, что я слишком яростно пишу, или что-то поняла по лицу. Но она лишь вздохнула.

– А, ну ладно.

И теперь она берет пальто и уходит. Потому что хоть они с Джангбу и пошли разными путями, она остается лидером этой своей ассоциации учеников против его незаконного увольнения, и у нее еще куча дел.

И в этой куче не нашлось пункта извиниться передо мной.

Нет, я ошиблась.

У самой двери она обернулась.

– Слышишь, Миа, – сказала она, – извини меня, пожалуйста, за то, что я назвала тебя слабой. Ты не слабая. Вообще-то… ты одна из самых сильных людей среди всех, кого я знаю.

Ну надо же! Я сражалась с таким количеством нечисти, я заставила девушек из «Очарованных» трястись от страха. Наверное, мне надо было дать медаль. Или, в крайнем случае, дать ключи от города, или еще что-нибудь.

К сожалению, как раз когда я подумала, что моя храбрость больше никому не нужна, мы с Лилли обнялись и она ушла. Да, еще она извинилась перед мамой и мистером Дж. за то, что было в шкафу, и этого Джангбу, безработного помощника официанта. Они мило приняли извинения. И вскоре СНОВА зазвонил домофон. Я была просто УВЕРЕНА, что на этот раз это Майкл. Он обещал забрать и принести мою остальную домашнюю работу.

Так что можно представить себе мой ужас – мое оцепенение, когда я схватила трубку, нажала кнопку «говорите», заорала: «Кто там?», и в ответ раздался не низкий, теплый, знакомый голос моего любимого…

…а душераздирающий кашель бабушки!!!!!!!!!

9 мая, пятница, час ночи, тахта в гостиной

Это какой-то страшный сон. Иначе просто не может быть. Надо, чтобы кто-то меня ущипнул, и тогда я проснусь, и все уже закончится, и я окажусь в безопасности своей собственной теплой постельки, а не здесь, на этой тахте. Почему я никогда не замечала, какая она ЖЕСТКАЯ?

Только я точно знаю, что это НЕ страшный сон. Я знаю, что это не страшный сон, так как увидеть страшный сон можно только, если ЗАСНЕШЬ, а я этого физически не могу сделать, так как бабушка СЛИШКОМ ГРОМКО ХРАПИТ.

Так и есть. Моя бабушка храпит. Неплохая сенсация для «Поста», а? Надо позвонить им и развернуть трубку в направлении моей комнаты (бабушку можно слышать даже при ЗАКРЫТОЙ двери). Прямо так и вижу перед глазами заголовок:

ВДОВСТВУЮЩАЯ ПРИНЦЕССА:

КОРОЛЕВСКИЙ ХРАП

Просто не верю, что это все происходит на самом деле. Как будто моя жизнь и так недостаточно сложна. Так вот, теперь ко мне переехала моя психованная бабушка!

Я с трудом поверила собственным глазам, когда открыла входную дверь и увидела бабушку, а за ней нагруженного кучей пакетов шофера. Минуту я находилась в полной прострации, пока бабушке не надоело.

– Так, Амелия, ты разве не пригласишь нас войти?

И, не успела я ни слова пискнуть, она вломилась мимо меня в квартиру, жалуясь по дороге, что у нас нет лифта, и как мы воображаем себе путь с первого этажа на третий пешком для дамы ее возраста? Я, кстати, отметила про себя, что шоферу пришлось пройти вышеупомянутые три этажа с огромным грузом.

После этого она принялась расхаживать по нашей мансарде, – приходя сюда, она всегда так делает, – хватала вещи и неодобрительно осматривала их, ставила на место и брала следующую. Например, перехватала всю коллекцию маминых скелетов Цинко ди Майо, а потом перешла к кубкам мистера Джанини из Национального студенческого спортивного общества, четвертый финал.

Тем временем мама с мистером Джанини, услышав суматоху, вышли из своей комнаты и оцепенели на пороге – оба сразу – в ужасе, увидев картину, развернувшуюся у них перед глазами. Мне самой было страшновато… особенно когда Роммель выбрался из бабушкиной сумочки и начал крутиться по комнате на своих тоненьких ножках. Они у него, как у Бэмби. При этом он деликатно принюхивался, будто думал, что в любой момент все может взорваться и полететь ему в мордочку. Что наверняка и случится, когда он примется обнюхивать Толстого Луи.