Измена. Он полюбил другую - Нюра Борзова

обнимает меня за плечи, и я прислоняюсь спиной к его груди и смотрю, как солнце садится за горизонт. Если бы только этот момент мог длиться вечно…

— Вадим, нам бы разобрать весь багаж и осмотреть дом, ключ у тебя? Там дамам не терпится выбрать спальни, разложиться и занять как можно больше территории, и я уже не могу им сопротивляться, — шутит папа, появляясь на берегу. — Мы все распакуем и разложим, а вы оставайтесь здесь и не напрягайтесь.

— Конечно. Спасибо. Воспользуюсь предложением и Яну больше никуда не пущу, — заявляет Вадим, протягивая моему папе ключи от дома.

Когда я открываю глаза и смотрю на отца, я понимаю, как много нас собралось здесь, вместе. Мы все, такие разные, и все-таки остающиеся одной семьей — мои родители, родители Вадима, Костя, Лена с Сашей. Я не знаю, сколько мы стоим здесь по колено в воде и в песке, игнорируя мир, но меня занимают самые разные мысли. Например, осознание, что, спрятавшись за ложным оптимизмом, оставив лазейку только для Вадима, я держу всех своих родных и близких буквально в заложниках глупого ожидания — они не знают никаких подробностей моей жизни, кроме ситуации с раком, и могут разве что заботиться обо мне. Но ведь и я тоже хочу радовать их, помогать, участвовать в их жизнях, пока у меня есть такая возможность. Нельзя зацикливаться на себе и своих проблемах.

— Что-то я совсем не подумала, что все нас ждут. Давайте мы поможем с багажом.

— Ерунда. Нам нравится здесь так же, как и вам. Если бы мы не хотели сюда лететь, мы бы уже сказали об этом. И помощь не нужна, спасибо, разберемся. Ты останешься здесь и будешь наслаждаться всем этим столько, сколько захочешь, — отвечает папа. — Не спорь с отцом, доченька.

— Он прав, Ян. Отдыхай, — отвечает отец Вадима, подошедший со стороны дома, подмигивая.

Когда мы снова остаемся на берегу одни, я спрашиваю у Вадима, будет ли у нас своя комната.

— Конечно, — кивает тот с мечтательной улыбкой. — Я хочу сделать с тобой слишком многое, так что делить ни с кем спальню не выйдет. Более того, для большей уверенности, я попросил оставить для нас комнату на втором этаже. Чтобы мы могли иногда заниматься, чем вздумается, и никого не тревожить.

Я рада, что мы с Вадимом будем иметь возможность уединиться.

— Давай присядем, — предлагает Вадим, прижимаясь к моей щеке.

— Хорошо.

Мы выходим из воды. Горячий песок обнимает и согревает мокрые ступни. Вадим выбирает место с лучшим видом и усаживает меня перед собой между своих ног.

Вадим прижимается ближе, и я чувствую, как его губы сначала легко, а после все увереннее касаются моей шеи. Я чуть наклоняю голову, подставляясь под поцелуи.

— Мне вот интересно… — тихо тяну я, и Вадим смеется.

— Еще один вопрос про мои планы и секреты?

— Как ты понял? — я несколько возмущена его догадливостью.

— Я давно тебя знаю, — говорит Вадим и снова целует меня. — Завтра появится новый миллион вопросов, — еще поцелуй. — Но мы не дадим тебе ответов.

Тепло его языка на моей коже посылает волны электричества по всему телу.

— Ты должна просто смириться и принять, что все так и должно быть.

Мурашки покрывают мои руки, а сердце трепещет.

— И позволь мне баловать тебя, заботиться о тебе и удивлять тебя на каждом шагу.

Я цепляюсь пальцами за ноги Вадима, пока он чередует влажные поцелуи и дразнящими укусами, ожидая моей полной капитуляции.

— Ммм… — я не могу сдержать стоны, слишком уж ярко чувствую каждое прикосновение. Вадим точно знает, что со мной делать. Он всегда знал.

— Надеюсь, это значит, что ты принимаешь правила игры, — выдыхает Вадим и, не давая мне ответить, снова чувственно прикусывает тонкую кожу прямо за ухом.

— Да, — задыхаясь, соглашаюсь я.

Я чувствую, как Вадим улыбается.

— Именно это я и хотел услышать от тебя в первую очередь.

Вадим скользит рукой вниз между моих ног, и колени раздвигаются сами собой, предоставляя ему все пространство, которое он хочет. Я поворачиваюсь к нему лицом, и он тут же прижимается своим ртом к моему, его язык скользит между губ с неистовой потребностью. Он просовывает руку в мои брюки, затем под белье. Когда он вводит в меня палец, мои бедра поднимаются вверх, давая ему возможность проникнуть еще глубже. Я вздрагиваю от его прикосновений и непроизвольно вскрикиваю в экстазе.

— Это было так сексуально, Ян. Не могу дождаться вечера, когда мы останемся одни в нашей комнате. Но сейчас мы должны идти на семейный ужин. Ты готова?

— Если ты настаиваешь… Но я была бы не против уделить еще немножечко своего внимания тебе одному.

— Перестань меня искушать, — у Вадима сдержанности больше, чем у меня. Он встает и поднимает меня на ноги. — Пойдем поедим, а когда поднимемся в нашу комнату, я приготовлю тебе лучший десерт. Кстати, о нашей комнате, думаю, тебе понравится, любовь моя. Там все ровно так, как ты любишь.

Глава 33

Вадим

После ужина мы поднимаемся в комнату, и Яна снимает каблуки, как только переступает порог.

— Расстегни молнию, — она поворачивается, подставляя мне свою спину.

Я скольжу вниз по замку ее маленького черного платья, в которое она переоделась ради ужина, позволяя своим пальцам касаться голой кожи, когда ткань расходится в стороны. Не задумываясь, я наклоняюсь и провожу губами и языком по тому же пути. Платье падает на пол, а я подхватываю Яну на руки и несу к кровати.

Мы оставили дверь на балкон, на который можно выйти прямо из этой комнаты, открытой, чтобы насладиться запахами и звуками моря, прежде чем отправиться на ужин. Приятная температура в спальне помогает Яне согреться, но мелкие бисеринки пота, выступающие на ее коже, становятся моим афродизиаком. Положив ее на кровать, я сбрасываю с себя одежду так быстро, как только могу. В одно мгновение я прижимаю язык к ее мягкой плоти и ласкаю клитор. Кружась вокруг него, я усиливаю давление, и ее пальцы хватают меня за волосы.

— Вадим, я хочу тебя прямо сейчас. Я не могу больше ждать.

Я горю от желания, возбуждения и любви, от искр страсти, которые ураганом проносятся между нами. Я начинаю медленно, наслаждаясь влажной мягкостью тела Яны, тем, как она напрягается, чтобы принять меня целиком, и тем, как ее ногти впиваются в мою кожу от удовольствия. Оказавшись в ней до упора, я наклоняюсь к ее уху и шепчу:

— Держись за меня, милая. Я