Дебора Смит - Практическая магия

Темная тень рухнула с серого неба. Я увидела огромного ястреба за мгновение до того, как его мощные когтистые лапы вонзились в спину Лесси. И в следующее мгновение хищник взмыл вверх, а белка безжизненно повисла в его когтях.

Нет, только не это. Я бросилась из-под дубов на пастбище, кричала и размахивала руками, но лишь заставила пернатого разбойника быстрее скрыться за лесом. Я остановилась, пораженная ужасом, над моей головой сверкала молния. Невероятно. Только этого еще не хватало. Я точно помнила, что во время грозы ястребы не охотятся. В этом жестоком мире каждую секунду кто-то умирал, и я ничего не могла с этим поделать.

Я побежала к амбару. Мне следовало бы заметить, что ветер угрожающе стих, и то, что облака приобрели странные очертания, а молния из желтой сделалась серо-пурпурной, оттенком напоминая синяк. Но я ничего не видела. Я должна была найти детенышей Лесси и перенести их в дом. Артур о них позаботится и не станет винить ястреба в смерти Лесси. Ястребу тоже надо жить. Возможно, у него были птенцы, которых нужно кормить. Матери могут и убить ради собственных детей.

Винить во всем он будет меня.

“Бедная мама-белка. Мне так жаль, так жаль. Я позабочусь о твоих детках. Это я могу сделать”. Мысли путались, но я вошла в амбар, вскарабкалась по старой деревянной лестнице под самую крышу на чердак. Я нашла гнездо с бельчатами, устроенное Лесси в старой корзине для яиц. Они уютно свернулись среди соломы, веточек и листьев. Бельчата уже обросли шерстью и становились очень похожими на свою мать. Я тихонько заговорила с ними:

– Все в порядке. Вы пойдете со мной, малыши.

Они смотрели на меня черными, полными ужаса, глазами-бусинками.

Неожиданно взвыл ветер, сотрясая до основания старый амбар. Это заставило меня взглянуть на черное небо. Я закрыла крышку корзины и повернулась к лестнице, чтобы как можно быстрее спуститься вниз.

Но торнадо выпустил свое длинное узкое жало и выдернул из земли пару массивных тополей примерно в пятидесяти футах от меня. Огромные деревья обрушились на крышу амбара словно гигантские бейсбольные биты. Кровля треснула, подалась, заскрипели гвозди, выдираемые из балок, и железо начало рваться будто бумага. Я вскрикнула и упала на колени на пол чердака, защищая голову руками и закрывая собой корзину с бельчатами.

Я опоздала всего лишь на секунду. Балка ударила меня по голове. Я не потеряла сознания, но перед глазами у меня закружились звезды, и я тихо уткнулась в пол, усеянный соломенной трухой. К тому времени, как я смогла сесть, торнадо унесся прочь. Ветер почти совсем успокоился, тихий дождь барабанил по крыше. Я коснулась пальцами правой щеки, ставшей мокрой от крови, и нащупала громадную шишку под волосами, пульсирующая боль от которой расходилась по всей голове. Я проверила бельчат. Они зарылись поглубже в солому и были в безопасности в своем гнезде. Позавидовав им, я посмотрела на небо сквозь прореху в крыше и зеленую листву рухнувшего тополя. Несколько капель дождя упали мне на голову, причиняя боль, словно маленькие острые камни. Я с трудом встала и на не слушающихся ногах подошла к дыре в крыше, чтобы выглянуть на улицу. Второй тополь упал неподалеку, на пристройку к амбару. Именно там, где теперь громоздились обломки балок и торчали вверх рваные края кровельного железа, прикрытые тополиными ветками, я припарковала свою машину. Моя машина.

Я нашла старую веревку, привязала корзину с белками к поясу и принялась спускаться вниз по шаткой деревянной лестнице. Две последние ступеньки обломились, и я тяжело рухнула на спину. Бельчата остались невредимыми в своей корзине. Они громко верещали, поэтому я отвязала корзину и отставила ее в сторону.

У меня болело все. Голова кружилась, по всему телу струился пот. Я начала хохотать над сумасшедшей жизнью и вдруг разрыдалась. Я оплакивала себя, машину, Артура, папу, бедняжку Лесси и ее осиротевших малышей, давно ушедших Пауэллов, всех тех, кто был вовлечен в круговорот жизни и смерти в “Медвежьем Ручье”. Когда я успокоилась, я закрыла глаза и долго лежала. У меня не осталось сил бороться.

Неожиданно мне в щеку ткнулся холодный собачий нос, и теплый язык лизнул меня в нос. Я открыла глаза. Надо мной стоял незнакомый пес: огромный, уродливый, с покрытой грязью золотистой шерстью. Он вилял хвостом и усердно слизывал кровь с моей правой щеки.

Я поползла назад, пока не ткнулась головой в дверь стойла, и только тогда медленно села. Сил у меня не осталось. Лохматое чудовище радостно последовало за мной, не переставая вилять хвостом.

– Либо ты потерялся, либо кто-то подбросил тебя мне, – мрачно резюмировала я.

Мой новый приятель заметил корзину с бельчатами и принялся обнюхивать ее, негромко повизгивая. Бельчата под крышкой тревожно заверещали.

В раскрытые двери амбара я видела, что дождь хлынул как из ведра, барабаня по остаткам крыши, заглушая все звуки. Пес, не обращая ни на что внимания, продолжал слизывать кровь с моих волос. Я сказала себе, что все это не случайно. Я делала вид, что огораживаю двор ради будущей собаки, и Провидение мне ее послало.

– Ладно, ты можешь остаться, – пробормотала я и снова закрыла глаза.

Вскоре до меня донесся шум тяжелых шагов по земляному полу амбара. Мужская рука дотронулась до моего лица, я резко отпрянула и сильно стукнулась головой о деревянную дверь стойла. Открыв глаза, я увидела черноволосого мужчину, наклонившегося ко мне.

Одна нога в тяжелом ботинке стояла у моего левого бедра, вторая – между моими коленями. Наши носы находились всего в дюйме друг от друга, и я резко выдохнула от испуга, взгляды наши встретились.

От незнакомца пахло дождем и дорогими сигарами. Он не был ни старым, ни молодым, но я отчего-то почувствовала себя перед ним совсем девчонкой. Все дело заключалось в его лице – красивом, суровом и сосредоточенном, и в его глазах – серо-стальных и циничных. Мужчина казался очень высоким в старых брюках цвета хаки и клетчатой рабочей рубашке, несмотря на то, что его рост мне было трудно определить.

– Чем могу вам помочь? – задала я совершенно абсурдный вопрос.

Он не ответил, обводя глазами старый амбар и дыру в крыше над нашими головами. Его пальцы обхватили мое запястье.

– Держите крепче вашу корзинку, – велел он негромко, словно нас могли подслушать, подтянул меня к себе, положил на плечо и осторожно выпрямился.

У меня перед глазами плыли разноцветные круги, пока он нес меня на улицу. Футах в пятидесяти от злополучного амбара он поставил меня на землю, крепко придерживая за талию. Почувствовав под ногами твердую опору, я выпрямилась, напряглась, недовольная его прикосновением, часто моргая из-за попадавшего на лицо дождя. Мужчина пристально посмотрел на меня. Не помню, чтобы на меня кто-нибудь смотрел с таким выражением.