Пенни Винченци - Греховные радости

Ознакомительный фрагмент

Вирджиния поставила на стол свой бокал и лучезарно улыбнулась вошедшим:

— Так мило с вашей стороны, что вы все время возитесь с Шарлоттой. Энджи, познакомься с Мартином и Катрионой Данбар. Катриона — моя лучшая подруга здесь, мы с ней много обо всем говорим, и она даже не осуждает меня за то, что я не люблю охоту; а Мартин — управляющий нашим имением и следит за тем, чтобы и наши дела, и мы сами были в полном порядке. Особенно Александр. А это Энджи Бербэнк, моя лондонская помощница. Столь же бесценный для меня человек.

Катриона и Мартин обменялись с Энджи рукопожатиями; сделали они это как-то нервно, словно соприкосновение с человеком, столь очевидно не принадлежащим к их здешнему миру, могло оказаться для них чем-то опасным.

— Здравствуйте, — сказала Катриона. — Добро пожаловать в Хартест. Мы всегда считали: то, что Вирджиния делает в Лондоне, очень талантливо, правда ведь, Мартин?

Очень странная она подруга для Вирджинии, подумала Энджи; ведь между ними даже отдаленно не может быть ничего общего.

Мартин Данбар взял ладонь Энджи в свою, большую и костистую. Рукопожатие его оказалось на удивление мягким.

— Здравствуйте, — произнес он, и необычайно приятная улыбка разом изменила его лицо, из сурового и ястребиного превратив в почти мальчишеское, ласковое. — Очень рад наконец-то с вами познакомиться, мы тут о вас много наслышаны.

Энджи робко улыбнулась им обоим, хотела было сказать что-нибудь подходящее к случаю, но так и не сумела найти нужных слов.

— Нам пора идти, Вирджиния, — проговорил Мартин. — Мне нужно еще увидеться с Александром, а Катриона отправляется по магазинам за покупками. Увидимся позже, если получится.

— Да, разумеется, — ответила Вирджиния, — заходите на чай, — и улыбнулась ему; как-то равнодушно, почти холодно, подумала Энджи. Данбары направились к задней двери; Вирджиния проводила их, а потом вернулась назад, на ходу протягивая руки к Шарлотте.

— Шарлотта, ангел мой, иди сюда, поздоровайся с моей самой лучшей подругой, мисс Бербэнк. Думаю, тебе можно называть ее Энджи. Ты не возражаешь, Энджи?

— Конечно нет. — Энджи тоже протянула руку. — Здравствуй, Шарлотта, рада с тобой познакомиться. — И тут же опять смутилась, вспомнив, как Сьюзи предупреждала ее: никогда не произноси этих слов.

Однако Шарлотта не очень еще освоилась с тонкостями английского этикета и ни капельки не обиделась; она улыбнулась, взяла протянутую Энджи руку, поздоровалась и изучающе уставилась ей в лицо.

— Ты очень красивая, — сказала она через минуту или две.

— Спасибо, — засмеялась Энджи, — ты тоже. — И это было правдой. Энджи не любила детей, считая их утомительными и слишком много требующими, но и она должна была признать, что Шарлотта очаровательнейшая малышка, пожалуй, чуть излишне полноватая, с копной блестящих темных кудряшек и личиком херувима, с ямочками на щечках и легкой россыпью веснушек; у нее были такие же, как у мамы, золотисто-коричневые глаза и ротик, похожий на маленький розовый бутон.

— А вы работаете вместе с мамочкой в Лондоне? — спросила девочка, и Энджи ответила, что да; тогда Шарлотта заявила, что ей надо переехать в Хартест и работать здесь, так было бы намного лучше; но тут в дверях кухни появилась Няня с маленьким байковым пальто и парой высоких красных резиновых сапожек в руках.

— Пора идти на прогулку, Шарлотта, — произнесла она.

— А можно, эта новая леди тоже с нами пойдет? — улыбнувшись Няне, с надеждой в голосе спросила Шарлотта. — Я ей овечек покажу. — Но рот Няни сжался в ответ еще крепче, чем обычно, и Вирджиния тоже сказала, что нет, не в этот раз, что Энджи приехала к ней посмотреть второго ребеночка и они будут сейчас говорить о работе, а это очень скучно, но если Шарлотта будет хорошо себя вести, то потом они смогут все вместе попить чаю.

— Пойдем наверх, в мою комнату, — предложила Вирджиния, когда Няня и Шарлотта ушли, — посмотришь Георгину, а потом поболтаем всласть. Не возражаешь, если я тебя проведу по задней лестнице?

Энджи с улыбкой ответила, что нет, не очень, и они поднялись на два пролета по темной винтовой лестнице, вошли в какую-то дверь и очутились в широком, залитом солнцем коридоре; Вирджиния прошла еще несколько ярдов вперед и резко распахнула одну из дверей:

— Вот это моя комната. — Она подошла к колыбели, стоявшей около большой кровати. — А вот это Георгина. Посмотри, ну разве она не чудо?

Георгина, неотличимая от любого другого младенца — такая же сморщенная, так же завернутая, как и все они, — крепко спала, сжав маленькие кулачки; Энджи повосхищалась ею так экспансивно, как только смогла, а потом повернулась к окну. Комната Вирджинии располагалась с тыльной стороны здания; из окна открывался вид на безбрежный лес, за которым далеко-далеко виднелись разливы таких же бескрайних полей; прямо под окном была длинная терраса, и ступени с нее вели в парк с тщательно подстриженными клумбами и растениями; дальше шла высокая живая изгородь, за которой явно тоже располагались сады и парк, настоящая изысканная симфония из зелени, а еще дальше шли круто спускающиеся вниз газоны, сплошь засаженные крокусами и ранними нарциссами; эти газоны обрывались у какой-то скрытой от взгляда черты («Это нечто вроде большущей канавы, — пояснила Вирджиния, — она защищает сады от оленей и овец»), вдоль которой сады снова соединялись с парком. Влево от дома шли выгоны, на которых паслись несколько лошадей; а за верхушками деревьев чуть виднелись какие-то строения, по-видимому конюшни. Энджи сделала сверхчеловеческое усилие над собой, чтобы сказать что-нибудь приличествующее случаю, что-нибудь достаточно умное и приятное, и тогда из самой глубины ее души заговорила Энджи Викс.

— Ну и повезло же тебе, дрянь ты этакая! — произнесла она и, поняв, что она только что сказала, мгновенно зажала себе рот рукой и в ужасе уставилась на Вирджинию. — Ой, Вирджиния, простите. Сама не знаю, как это у меня вырвалось.

— Ничего страшного, — расхохоталась Вирджиния. — Я не обиделась. Конечно, все это слишком много для одного человека, и я этого точно не заслужила. Я все время чувствую себя из-за этого виноватой: у меня здесь все есть… кроме разве что сына…

— Ну, он у вас тоже будет, тем более теперь, когда, как говорят, вы уже не против попробовать еще раз; или не так?

— Не совсем так. — В словах Вирджинии послышалось нечто похожее на потаенный вздох, впрочем, очень слабый. — Нет, конечно, я в принципе готова. Ох, Энджи, я действительно так рада тебя видеть, пусть даже тебе из-за этого и пришлось немножко помучиться завистью!