Развод. Цена ошибки - Дарина Королёва

деньги особой роли не играют. И сбежать уже не успеет — мы предусмотрели и это.

Интересно, его "любовь всей жизни" уже пакует чемоданы?

Виолетта ведь такая меркантильная особа — вряд ли останется с мужчиной, у которого больше нет ни денег, ни власти, ни свободы. История повторяется — она снова сбежит, как когда-то от маленького Марка...

— Рита! Подожди!

Его голос настигает меня у самой машины. Оборачиваюсь — Вадим стоит в распахнутом пальто, без шарфа, снежинки тают в растрепанных волосах. На лице застыло незнакомое выражение — растерянность? Страх? Никогда не видела его таким потерянным.

ГЛАВА 44

— Рита! Подожди.

Вадим. Стоит в двух шагах — осунувшийся, но всё такой же холёный. Дорогое пальто нараспашку, в глазах — хорошо знакомое мне выражение. Так он смотрел, когда готовился провернуть очередную сделку.

— Нам надо поговорить.

— Мне кажется, всё уже сказано в суде, — отвечаю ледяным тоном.

— Брось, Рит. — Он делает шаг ближе, понижает голос. — Ты же понимаешь, что это всё... — неопределённый жест рукой, — ни к чему не приведёт. Только время зря теряем.

— Правда? — приподнимаю бровь. — По-моему, очень даже к чему-то привело. Или ты не заметил реакцию судьи на документы?

Его лицо на мгновение искажается, но он быстро берёт себя в руки:

— Послушай... — вкрадчивый тон, которым он обычно обрабатывал инвесторов. — Давай решим всё по-человечески. Я готов на компромисс. Хорошую компенсацию...

— Компенсацию? — смеюсь ему в лицо. — За что именно? За украденные годы? За разбитую жизнь? Или за то, что ты отнял у меня сына?

— Марк скучает, — бьёт он наотмашь. — Спрашивает о тебе...

Сердце пропускает удар. Комок подкатывает к горлу, но я держу лицо.

— Неужели? А во время развода ты утверждал, что он прекрасно обходится без меня.

— Люди меняются, — пожимает плечами Вадим. — Дети растут. Он... мог бы видеться с тобой. Регулярно.

— Шантаж? — цежу сквозь зубы. — Как низко, Вадим.

— Называй как хочешь, — достаёт сигарету, прикуривает. — Просто предлагаю вариант, который устроит всех. Ты забираешь иск, я обеспечиваю встречи с Марком. И приличную сумму, конечно.

— А как же твоя Виолетта? — не могу удержаться от шпильки. — Она в курсе твоих планов?

Его лицо каменеет:

— Не впутывай её.

— Почему же? Она ведь так любезно всё мне рассказала. И про ваш брак, и про Марка...

— Это было давно, — обрывает он. — Сейчас речь о другом. Подумай о Марке, Рита. Ты же хочешь с ним видеться? М? Я могу это устроить. Могу передумать.

— А год назад не нужна была? Когда ты швырнул меня на улицу с младенцем, тебя не волновало, нужна ли я Марку?

— Я был не прав, — он делает паузу. — Погорячился. Бывает.

— Бывает, — киваю. — Как и то, что люди получают по заслугам.

— Значит, месть? — его губы кривятся. — Как банально, Рита. Я думал, ты выше этого.

— Это не месть, — качаю головой. — Это справедливость. За всех, кого ты обманул. За всех, чьи жизни сломал.

— Красивые слова. — Он затягивается, выпускает дым. — Только вот Марку от этой справедливости не легче. Знаешь, он до сих пор спит с той игрушкой, которую ты ему подарила. С тем дурацким медведем…

Удар ниже пояса. Перед глазами встаёт картина: Марк, свернувшийся калачиком в кровати, прижимает к себе мягкую игрушку, которую мы вместе выбирали на его четырёхлетие…

— Я могу организовать встречу, — продолжает Вадим, видя, что попал в цель. — Хоть завтра. Он будет счастлив.

— А потом? — отвечаю глухо. — Снова исчезнешь с ним? Снова будешь использовать ребёнка как разменную монету?

— Всё зависит от тебя, — бывший муж пожимает плечами. — Забери иск, и мы составим нормальный график встреч. Я даже буду вовремя алименты платить. И переплачивать!

— Великодушно, — усмехаюсь. — А как же твои слова о том, что я Марку никто? Что его настоящая мать — Виолетта?

Он морщится, будто от зубной боли:

— Я погорячился тогда. Ты же знаешь мой характер...

— О да, — киваю. — Прекрасно знаю. Как и то, что ты готов на всё, когда прижмёт. Даже на то, чтобы использовать собственного сына.

— Не драматизируй, — отмахивается он. — Просто предлагаю взаимовыгодное решение. Ты получаешь общение с Марком, я — свободу действий. Все довольны.

— А как же те рабочие, которых ты обманул? — наклоняюсь ближе. — Те семьи, которые потеряли кормильцев из-за твоей экономии на безопасности? Им ты тоже предложишь "взаимовыгодное решение"?

— Это бизнес, Рита, — его лицо становится жёстким. — Ты же не маленькая девочка. Понимаешь, как всё устроено.

— О да, теперь понимаю. Особенно после того, как нашла документы по "благотворительному фонду". Скажи, а налоговая в курсе, куда на самом деле уходили эти деньги?

Вижу, как желваки играют на его скулах. Нервным жестом тушит сигарету:

— Последнее предложение, Рита. Встреча с Марком. Завтра. В три часа, в "Шоколаднице". Подумай хорошо.

ГЛАВА 45

Всю ночь не могу сомкнуть глаз. Мысли крутятся как заведённые — образы, воспоминания, обрывки фраз. Ариша дважды просыпается, и я укладываю её. Хоть одного ребёнка он у меня не отнял… На следующий день оставляю дочь на няню, собираюсь в кафе.

Без пятнадцати три я уже у "Шоколадницы". Намеренно прихожу раньше — хочу увидеть их первой, подготовиться морально. Останавливаюсь через дорогу, наблюдаю.

Вот подъезжает его Майбах — всё такой же надменно-чёрный. Вадим выходит первым, открывает заднюю дверь. И... у меня перехватывает дыхание.

Марк. Мой мальчик. В куртке, которая ему великовата. Подрос, но походка всё та же — чуть вразвалочку, как маленький медвежонок. Сердце сжимается до боли.

Захожу внутрь ровно в три. Запах свежей выпечки и горячего шоколада окутывает теплом — совсем как раньше, когда мы приходили сюда всей семьёй по выходным. Марк всегда брал блинчики с нутеллой, измазывался весь...

Они сидят за дальним столиком у окна. Вадим — безупречный как всегда, в костюме. И Марк — какой-то будто потерянный, грустный.

Он замирает, когда видит меня. В глазах что-то дрожит — то ли улыбка, то ли слёзы:

— Мама... — одними губами.

Узнал… Не забыл…

Забыв обо всём, опускаюсь перед ним на колени, прямо посреди кафе, не замечая удивленных взглядов. Обнимаю, вдыхая родной запах — от него пахнет чужим домом, чужим порошком, но под этим всё равно тот самый, мой запах.

— Тише, тише, — шепчу, глажу непослушные вихры. — Прости меня, родной! Я так скучала, так скучала...

— Папа сказал, — он говорит торопливо, захлебываясь словами, — если ты ему поможешь, мы сможем видеться! Когда захотим! Правда, мам? У меня теперь есть телефон — я могу тебе звонить! Я просто твоего номера не знаю...