Оторва - Ольга Пожарова

— Свинью бы тоже пришлось красить! — соглашается Роник. — Давай попробуем…

* * *

— Зимой-то, конечно, лучше было бы… А ещё лучше поздней осенью — темно… — шепчет дед, когда мы гуськом и только что не ползком пробирается к дому, где живут Петька и его неугомонная бабка. — Хорошо, хоть Белка ихняя померла весной, а то выдрала б нам каждому по куску из жопы…

— Да тихо! — шикает на Ронькиного деда Глеб. — Спалишь всех…

— Копыта печатать не забывай!! — тут же огрызается дед.

— Дедунь, точно это окно? — еле слышно спрашивает Аким.

— Оно… — кивает дед Брониславы. — Она как раз возле окна спит…

— Прибьет тебя бабулька, если узнает, что ты в курсах, где баба Катя спит! — язвит Глеб.

— Тихо! — шипит Роник. — Тимох, давай…

Никогда в жизни я не выглядел глупее, чем сейчас…

Но раз уж подвязался, то нужно идти до конца…

Стараясь не шуметь, чтобы ничем не выдать нашего присутствия, достаю спрятанную под футболкой мешковину.

Аким надевает маску…

Мы с Роником закутываемся в мешковину и становимся похожими на слегка размотавшиеся мумии.

Аким в черной толстовке, с капюшоном на голове и маской чёрта на лице…

— Ох, ети мать!! — шарахается от него дед.

* * *

— Катерина… — стучит дед в то окно, за которым якобы должна стоять кровать Петькиной бабки. — Катерина…

И голос у него сейчас такой… Больше на козлиный похож…

— Может, не то окно? — спрашивает Глеб, когда никто не спешит выглядывать на стук.

— Оно! Я точно знаю! — шикает на него дед. И снова, поменяв голос, подвывая начинает звать. — Катерина… Катерина…

Спустя пару минут слышится какая-то возня и в окне появляется заспанное лицо Петькиной бабки.

— Ну чё⁇ — распахивает она одну фрамугу. — Кого та… Ай!!! Оооооо!!! Пеееее…

— Ты зачем крест нарисовала??? — выдает каким-то нездешним голосом Аким, а мы с Роником, начиная вертеться на месте, как два сошедших с ума мешка, подвываем на разные лады.

— Пе…тяаааа́!!! — верещит бабка. — Пеееееее…

— Ты зачем клубки со спицами подкидывала⁇!! — продолжает загробным голосом Аким.

— Зачем⁇ Зачем??? — завываем мы с Роником, вертясь и подвывая.

— Ты зачем просила жену внука извести??? — почти уже воет Аким.

— Зачем⁇ Зачем??? — не унимаемся мы с Роником.

— Пеееее… — чуть слышно произносит Петькина бабка и захлопывает окно. — Петька, неси ружо!!! — доносится до нас зычный вопль…

* * *

— Да как вы вообще до такого додумались⁇ — Бронислава мажет мне спину какой-то жутко вонючей мазью. — А если бы ей с сердцем плохо стало⁇!!

— Ай!! — вскрикиваю, когда она чуть сильнее надавливает в области поясницы.

— Не айкай!! — шипит на меня и втирает мазь ещё упорнее. — Вас что, вообще нельзя на секунду оставить⁈

— Не того ругаешь! — заходит в комнату бабушка Брониславы. — Тимоша он… Это всё братья твои и дед их полудурошный!! — кладет на табуретку рядом с кроватью что-то шерстяное — Вон, шарфом нужно потом обернуть…

— А потом по заднице настучать!! — шипит Ронька. — На кой вы все через забор полезли⁈ У Петькиной бабки забор только там, где овраг, чтоб внук её по пьянке не свалился, а так уже давно одно воспоминание!!

— Твой дедушка… — начинаю объяснять я, что это именно её дед, скомандовал нам бежать туда, когда Петька на крыльцо в одних трусах, но с ружьём выскочил.

— Вот!! Говорю же — дед твой неумный чуть Тимошу нам не угробил!! Я этого козла старого как облупленного знаю!!

— Бабуль! — снова вроде как не специально нажимает мне на спину Бронислава и я стискиваю зубы, чтобы не завопить. — Дедуля наш, конечно, тот ещё массовик-затейник, но…

— Вообще-то, это Роника идея была… — ляпаю я.

— Роника? — удивляется Ронька. — Ясно… Роник! — рявкает и снова давит мне на спину. — Роник! А-ну иди сюда!!! Думаю, нашим родителям и двенадцати детей хватит… — добавляет уже спокойнее…

Роня

— А Зося кашу есть не хочет! — доносится до меня вопль Ждана. — Она её Жучке под стол скидывает!

— Ябеда-корядеба!!! — а это уже Зося…

— Баааб, она меня ложкоооой!! — верещит ультразвуком Жданик.

— Аааа… Баба… Он меня…

— Коза противнаяааа…!!!

— Ванька…!!!

— Сам козаааа…!!!

— Фимка помоги…!!!

— Бабааа…!!! Бааааб…!!!

Счастливое утро счастливой семьи…

— А ну, цыц!!! — а вот и дедуля… — Надо было мамке вашей кое-что ещё лет двадцать назад зашить!! Или папке того… отчекрыжить!!!

— От ведь!!! На минуточку только отошла!!! — а это уже бабулечка. — Как вы так успели-то, ироды???!!! Все в деда своего заполошного!!!

— А чё в меня-то???

— А в кого???

И звук такой… Всё? Нет у нас больше дедулечки?

— Ронь, ты мне дырку на спине протрёшь… — ой, ну, и этот ещё до кучи…

— Нет, к сожалению! А надо бы!! — продолжаю интенсивно натирать Тимофею спину мазью. — Это же надо было додуматься, а???

— Non bis in idem… — бурчит себе под нос этот болезный…

— Не налатынькался ещё⁇!! — мажу и плечти тоже. — Не дважды за одно и то же… Я и трижды могу!!

— А ты откуда латынь знаешь, Ронь? — Тимофей пытается привстать и тут же со стоном падает на кровать.

— Действительно… Откуда деревенщине знать латынь? — кладу Тимофею на спину шерстяной шарф и накрываю его одеялом.

— Я не к тому… Просто… — лепечет что-то из-под одеяла.

Конечно, накрыла с головой…

— Ронь, заглядывает в комнату мой близнец-недоумок. — Я Совёнка переодел…

— Медаль тебе за это! — отмахиваюсь, как от назойливой мухи.

— Чё ещё сделать? — и вид такой, только крылышек ангельских не хватает…

— Роня, что-то печёт сильно… — жалобный голос из-под одеяла…

— Роняааа!!! — там бабуля дедулю бьёт!! — проскальзывает мимо Роника Ефимка.

— А Зоська Жучку кашей с ложки кормит! — и Ждачик тут уже — А Тима умер?

— Почти… — тихий пододеяльный стон.

— С чего