Статус "Занят" - Анна Яфор

привычно жестким. Губы расползлись в кривой ухмылке. Он зачем-то осмотрелся по сторонам, словно выискивая невидимых зрителей, а потом процедил свистящим шепотом:

— Любишь, значит? Бабника, волочащегося за каждой юбкой? Не думал, что ты способна пасть так низко.

Мне стало смешно: почему-то откровенно высказанная гадость совсем не зацепила.

— А ты лучше вообще не думай обо мне, Сереж. Не трать ни силы, ни нервы. У тебя новая должность, куча ответственности. Люди, которые от тебя зависят. Вот там и напрягайся. Я — пройденный этап, и ты это прекрасно знаешь. Давай не будем усложнять друг другу жизнь. Раз, тем более, в твоих глазах я так низко пала. Иди своей дорогой.

Прозвучало очень пафосно, но иначе у меня сейчас не складывались слова. Да и тянуть не имело смысла, давая человеку ложную надежду. И так все слишком далеко зашло, раз он решил, что может заявляться ко мне в любой момент и мешать моей личной жизни.

— Он же тебя бросит, — Белов, казалось, совсем не слышал того, что я сказала. Продолжал сверлить взглядом, становясь с каждой секундой все более злым. — Наиграется и бросит. У него таких, как ты, — в каждом отделении. Неужели тебе нравится быть одной из?

Сколько раз сама думала об этом — не передать. Подобные мысли сверлили, драли изнутри, нередко причиняя такую боль, что хотелось выть. Но я ни за что на свете не показала бы это Белову. Да вообще никому. Мои сомнения — это только мои сомнения, и, поддаваясь им, можно упустить еще и то, что действительно достойно внимания. И потом, не попробовав, я же никогда не узнаю, так ли все на самом деле. Пусть у нас с Иваном ничего не получится, но я хотя бы использую вверенный мне судьбою шанс. А там…

— Обязательно брошу, — голос за спиной раздался так неожиданно, что я вздрогнула. — Только не ее, а тебя с лестницы. Причем с удовольствием.

Не глядя на меня, Иван прошагал к Белову, останавливаясь в шаге от него.

— Вон пошел! И побыстрее. Или мои слова станут не только угрозой.

— Правда будешь со мной драться? — хмыкнул Сергей, но как-то не слишком уверенно.

— Хочешь проверить? — в следующее мгновенье Климов за грудки притянул его к себе. Тряхнул с такой силой, что показалось, оторвал от пола. И высокий, широкоплечий мужчина, каким всегда виделся мне Белов, внезапно превратился в побитого щенка. Съежившегося и перепуганного, совсем не похожего на себя. Сделался до неприличия жалким. Я едва рот не открыла от изумления. Он был, конечно, негодяем и нахалом, но чтобы еще и трусом?

Протащив через весь холл и не встретив никакого сопротивления, Иван подтолкнул моего бывшего к выходу.

— Убирайся! Сейчас можешь на ногах, в следующий раз будешь катиться.

Я не успела оправиться от шока, переживая все случившееся на глазах, а он уже оказался рядом. Стиснул за плечи, притягивая к себе.

— А теперь повтори, что ты там говорила про любовь?

Глава 48

Его глаза стали такими темными, что казалось, надо мной распростерлось грозовое небо. Высокое, густое, утягивающее в свою бездонную глубину. Губы замерли в нескольких миллиметрах от моих, обжигая горячим дыханием.

За то время, что мы провели вместе, я успела привыкнуть ко многому. К тому, каким страстным бывал этот мужчина, буквально доводя меня до исступления своим желанием. Сколько нежности могло скрываться в его взгляде и прикосновениях. Видела его злым, уставшим, восхищенным, заигрывающим. Разным. Но таким — никогда. Из лучистых глаз взрослого мужчины словно проглядывал мальчишка: чуть испуганный и одновременно переполненный восторга. Получивший самый главный приз в своей жизни.

И от этого что-то будто взорвалось в моем собственном сердце. Пронзительной, но сладкой болью разлилось по венам, тоже вызывая прямо-таки детский, нереальный восторг. Захотелось запрыгать, завизжать, повиснуть на шее у Климова, вцепиться в сильные плечи, ощущая его жар. Зацеловать напряженное лицо и плотно сжатые губы. Раствориться в том щемящем тепле, которое в буквальном смысле исходило от него.

— Ир? — Иван выдохнул рваным шепотом, продолжая всматриваться в мое лицо. — Если думаешь, что можешь шутить такими вещами, то я не позволю. Надоело играть в догонялки.

Впору было бы рассмеяться. Сказать какую-то колкость, насчет того, что играл, в первую очередь, он сам. Заставлял меня мучиться и переживать, считая, что нужна ему только для секса. Прятаться от всех, скрывая наши отношения. Врать самой себе, что не хочу ничего серьезного.

Но ничего этого делать не стала. Мы и так потеряли столько времени, что-то зачем-то доказывая друг другу. Или просто боясь попробовать быть счастливыми. Я так точно боялась. Настолько привыкла быть одна и везде ожидать подвоха, что даже не рассматривала другие варианты. Особенно с таким бабником, как Иван.

— Не позволишь, значит? — в груди стало еще теплее, и я все-таки улыбнулась. А когда в обращенном ко мне пристальном взгляде промелькнуло что-то сродни панике, рассмеялась. — Прикуешь меня цепями к батарее и оставишь в вечном рабстве?

Ничего глупее сказать, наверно, было нельзя. Нарисованная картинка так ярко предстала перед глазами, что я засмеялась уже в голос, понимая, как нелепо это звучит. Но Климов даже не улыбнулся. Лишь сдвинул брови, изображая задумчивость.

— А что, это мысль! Так и сделаю, пожалуй. Только не к батарее, а к кровати. Залюблю так, чтобы ни о чем и ни о ком другом думать не могла.

Горячая волна в груди резко опустилась к животу, нагнетая желание. Угроза мужчины показалась до такой степени желанной, что мне захотелось прямо сейчас проверить, насколько это соответствует действительности. И плевать, что был самый разгар рабочего дня. Хотелось забыть обо всем. О сомнениях, что совсем недавно переполняли. О сходящей от ревности Тамаре. О Белове, о…

— С ума сойти, Белозерская, я и не знал, что ты такая зануда! — неожиданно ворвалось в мое сознание рычание Ивана. Лицо сделалось жестким и почти злым, только глаза по-прежнему были переполнены теплом. Таким, видя которое невозможно обмануться. — Можешь хоть сейчас перестать все анализировать? И просто ответить на вопрос?

— Какой вопрос? — я зависла, пытаясь вспомнить, что именно он спрашивал, и Климов