Восстание святого - Белла Джей

было в ее глазах. Я могла видеть это. Любовь. Счастье. Реализованность. В них не было и следа сожаления или обиды.

— Ты влюбилась в него?

Она с улыбкой кивнула.

— Глубоко.

— А он полюбил тебя в ответ?

Она посмотрела в сторону и пожала плечами.

— Думаю, да. У меня было три выкидыша, прежде чем я поняла, что никогда не смогу подарить мужу наследника. Я была уверена, что потеряю его.

— Из-за чего-то, что ты не могла контролировать?

— Родить ребенка и продолжить его наследие — одна из самых важных вещей для человека, который происходит из влиятельной семьи. Особенно для первенца. Но Альфонсо оставался со мной, поддерживал меня, — она посмотрела в мою сторону, — выигрывал для меня войны до самой смерти.

Она глубоко вздохнула, словно готовясь к душевной боли. Я была настолько захвачена ее рассказом, что даже не заметила, как перестала плакать. Что мое сердце больше не колотится от страха и боли.

— Что ж, я дам тебе немного поспать. — Она целомудренно поцеловала меня в висок и выпрямилась. — Подумай о том, что я сказала. Обещаю, как только ты научишься определять, какие битвы ты можешь выиграть, твоя жизнь станет намного проще.

Раздалось цоканье ее каблуков, и я повернулась, когда она подошла к двери.

— Шесть месяцев.

Она замолчала.

— Он сказал, что отпустит меня через полгода.

Ее светлые волосы взъерошились, когда она посмотрела на меня через плечо.

— Вопрос в том, захочешь ли ты уйти? — Вес ее слов остался, когда она ушла и закрыла за собой дверь. Я хотела бы, чтобы ее слова не имели смысла, но они имели. Раньше, когда он прижал меня к обеденному столу, платье задралось на талии, а его рука оказалась у меня между ног, я почувствовала это. Я чувствовала тягу, предвкушение, огонь. Он грозил сжечь меня дотла, если его не погасить. Слезы текли из моих глаз не из-за того, что он делал со мной, а скорее из-за того, что я делала с собой. Я мучила свое тело, отказываясь признать то, чего оно действительно хотело. Его.

Это заставляло меня чувствовать себя гнилой, как будто разврат гноился в моем сердце, потому что это было неправильно. Это было неправильно, что я так хотела его, неправильно, что жаждала его прикосновений. Разум не предназначен для борьбы с телом. Он не настолько силен, чтобы победить первобытные желания и плотские инстинкты тела. Столкновение между ними раскололо мою душу, и она плакала слезами, которые все еще пачкали белый дуб.

Чем дольше я лежала и думала о случившемся, вспоминая, как кайфовала от экстаза, который все еще теплился в моих венах, тем больше понимала, что Елена, возможно, права. Возможно, я сражалась не в той битве. Может, я зря трачу силы на войну, которую просто не могу выиграть.

Может быть, мне пора отпустить Милу и принять свою новую сущность Миланы Катарины Руссо.

* * *

На следующее утро я проснулась, приняла душ и позаботилась о том, чтобы одеться соответствующим образом, в данном случае это было сиреневое платье с цветочным узором, идеально подходящее для летней погоды. По крайней мере, окна яхты не были закрыты ставнями, из-за чего невозможно было не увидеть, какая погода стоит на улице.

Она была прекрасной — голубое небо, кристальная вода, чайки, пролетающие низко над океаном. После вчерашнего разговора с Еленой все словно встало на свои места. Вместо того чтобы думать и вести себя как жертва, мне нужно было начать быть выжившей. Той, кто может взять даже самые мрачные обстоятельства и изменить их так, чтобы это пошло мне на пользу. Хотя я и раньше говорила себе об этом в голове, но вчера вечером Елена просто донесла это до меня. Может быть, это было осознание того, что я не одинока, что Елена когда-то была в такой же ситуации, в какой оказалась я сейчас. Она была доказательством того, что я смогу это пережить, хотя я и сомневалась, что это превратится в нечто, способное вызвать улыбку на моем лице через тридцать два года. Подумать только… я думала Елена намного моложе.

Я собрала свои локоны в высокий хвост и попыталась скрыть темные круги под глазами с помощью небольшого количества косметики. Решив никогда не повторять того, что случилось прошлой ночью, я набралась сил и расправила плечи, готовая встретить все, что выпадет на мою долю. Если для того, чтобы выжить, мне придется играть грязно, я сделаю это. Святому все равно больше нечего было брать у меня, ничего святого, что он мог бы испортить.

Сэйнт сидел за обеденным столом и просматривал телефон, когда я поднялась на палубу. Вид белого дуба взорвал в моем сознании воспоминания о прошлой ночи, заставив меня сжать бедра.

Сэйнт поднял голову, его брови были сдвинуты, а лоб наморщен.

— Хорошо спалось?

— Как и ожидалось. А тебе?

Он продолжал листать и печатать на своем телефоне.

— Как младенцу.

Я нахмурилась, слишком хорошо понимая, на что он намекает. Я вспомнила, каково это, чувствовать, как его теплая сперма стекает по моему бедру.

— Хочешь есть? — Он жестом указал на место рядом с собой, и я села, делая вид, что просматриваю все варианты завтрака, разложенные на столе в аппетитной форме.

— Голодна, — пробормотала я и положила на стол два черничных блинчика с несколькими кусочками фруктов. Я ни разу не взглянула в его сторону, но чувствовала его пристальный взгляд. Он ласкал мою шею, обнаженная плоть покалывала под его взглядом.

— Мне нравится твоя прическа.

Я замерла, забыв прожевать клубнику, которую только что положила в рот.

— Тебе следует чаще носить волосы в таком виде.

Я пошевелила челюстями и умудрилась проглотить фрукт.

— Я возьму это на заметку.

Он фыркнул, как будто его позабавил мой ответ, и краем глаза я заметила, что он смотрит на меня, потирая пальцами подбородок.

Я переместилась на свое место.

— Итак, я думала о нашем разговоре на днях.

— О каком?

— Разговоре о том, что ты хочешь получить мои десять процентов акций. — Я отважилась бросить взгляд в его сторону. — Сумма не сходится.

Он прочистил горло и поднял свою чашку с кофе.

— Какая сумма?

— Ну, ты сказал, что тебе принадлежит тридцать девять процентов акций, а моему брату сорок шесть.

— Он еще не владеет ими, — ехидно заметил Сэйнт.

— Если первенец Торрес получает десять процентов, то остается еще пять неучтенных. Кому принадлежат оставшиеся пять процентов?

— Инвесторам, — просто ответил он. — Несколько безымянных бизнесменов, которые рады получать небольшие проценты каждый месяц.

Сузив глаза, я