Юджиния Райли - И нет преград…

Когда пиршество закончилось, Сэм и Энни отправились к озеру. Они прошли мимо загона для скота, в котором бродили скаковые лошади, быки и коровы, и мимо маленького кукурузного поля, на котором опять трудились девушки — собирали последние початки. С ярко-голубых вод дул свежий ветерок. Энни улыбнулась, завидев стайку диких уток и чирков, которые испуганно хлопали крыльями, спасаясь от внезапно ринувшегося на них с неба сокола-сапсана.

Остановившись возле берега, Энни невольно залюбовалась Сэмом. Он был в синей клетчатой рубашке, в джинсах и без шляпы. Ветер трепал его темно-каштановые волосы. В последний раз он брился в Прери-Стамп, и теперь у него отросла борода. Она вспомнила, как несколько дней назад, когда они занимались любовью, щетина колола ей кожу… Энни поспешила направить свои мысли в более безопасное русло.

— Мне понравилась твоя бабушка, — сказала она. Сэм улыбнулся.

— Она удивительная женщина. Ты ей тоже понравилась, милая.

— Ты с ней поговоришь?

— Конечно.

— Знаешь, все индейцы очень добры ко мне. Только странно, что они не спрашивают меня о моем прошлом. Пока мы ели, они смотрели на меня во все глаза.

Сэм усмехнулся.

— Ты их очень заинтересовала. Но шайенны не привыкли проявлять любопытство.

— Зато твоя бабушка охотно рассказала о себе.

— Все в отряде наизусть знают ее историю. Впрочем, она рассказала тебе только то, что хотела.

— Так поступают все женщины, — отозвалась Энни.

— Ты права.

Энни глубоко вдохнула прохладный воздух, пахнущий землей и хвоей.

— Почему твою бабушку зовут Знахаркой? Сэм смотрел на озеро.

— Потому что она лечит людей и обладает мощной колдовской силой. Сейчас она практически стала вождем этого маленького отряда.

— Но женщина-вождь — необычное дело для шайеннов?

— Да, это случается редко, — согласился Сэм. — Но по шайеннским традициям женщины-колдуньи имеют право говорить на совете, врачевать, брать на себя роль вождя и даже убивать врагов в бою.

— Значит, они вполне цивилизованный народ, — заметила Энни. — Но почему она говорит, что ее белая жизнь кончена?

— Она никогда не рассказывала, как жила с моим дедом, но мне кажется, она будет любить его до конца своих дней.

— У них, наверное, был необычный брак. Ты говорил, они познакомились на индейской территории?

Сэм пнул мыском сапога веточку.

— Да, она жила там со своими родителями. Это было в двадцатые годы. Индейцы еще свободно кочевали. Мой дед приехал в лагерь ее отряда, когда ей было восемнадцать. Как-то она сказала мне, что не видела более храброго мужчины, чем он. В красивом черном костюме, он предстал перед лицом многочисленных враждебно настроенных индейских воинов и завоевал их уважение, даже обратил некоторых в свою веру… и покорил сердце моей бабушки.

— Она стала христианкой? Сэм покачал головой:

— Все не так просто. Бабушка оставалась в тени, пока они были женаты. Конгрегации, отслеживающие границу продвижения поселенцев, обваляли деда в дегте и перьях и вывезли его из города, когда узнали, что он взял в жены шайеннку. Из страха перед бледнолицыми бабушка не могла применять на практике свои знахарские способности, и это, пожалуй, было для нее самым тяжелым. Она очень хотела помогать больным людям, но ей не позволили этого сделать. Разумеется, к моему отцу прилипло клеймо полукровки. Может быть, именно поэтому он ударился в пьянство и карточные игры. Его не смогла спасти даже хорошая жена.

— Мне очень жаль, — искренне сказала Энни.

— Спасибо. Возвращаясь к бабушкиной истории, скажу, что она прожила с моим дедом тридцать лет, а похоронив его, вернулась к индейцам. Оно и к лучшему: она так и не смогла прижиться в белом мире.

Энни кивнула, уловив в голосе Сэма горечь.

— Несколько лет спустя мы с Бетси переехали жить к ней. Потом мы покинули индейский отряд, и я какое-то время не видел бабушку. А около шести лет назад Свистящий Кнут отыскал меня в Денвере и рассказал, как Знахарка и другие бежали из Форт-Робинсона, спасаясь от конницы. Так я узнал, что индейцы бедствуют, и начал им помогать. Я забочусь о том, чтобы у них всегда были еда и скот, ищу для них новые места для тайного кочевья.

— Ты удивительный человек, Сэм Ноубл! — порывисто воскликнула Энни и шагнула в его объятия.

Он удивленно и радостно прижал ее к сердцу.

— Я вижу, ты стала относиться ко мне гораздо дружелюбней, милая.

Она вскинула бровь.

— Не воображай, пожалуйста! Между нами еще не все решено, Сэм. Просто я считаю, что человек, который отстаивает интересы несчастных индейцев, заслуживает поощрения.

Сэм усмехнулся и крепче прижал Энни к себе.

— Это не так уж и трудно, — скромно сказал он и кивнул в сторону вигвамов. — Наш маленький отряд хранит индейские традиции, культуру и образ жизни, умирающие в резервациях. Покуда я жив, я буду заботиться о том, чтобы они оставались свободными кочевниками.

— А Свистящий Кнут? Почему он так долго живет с шайеннами?

Сэм ухмыльнулся.

— Он влюблен в мою бабушку. Конечно, она стара, но Кнут смотрит глубже. Он видит ее добрую душу. Кнут по опыту знает, что самое ценное в человеке — это его дух.

— Но ты же сказал, что она до сих пор любит твоего деда.

— Да, это так. Они со Свистящим Кнутом очень близкие друзья, у них много общего, но бабушка — однолюбка.

По спине Энни пробежали мурашки. Она задумалась о возможной параллели с собственной жизнью. А если она тоже из числа однолюбов? Будут ли они жить вместе или те силы, что привели их сюда, в конце концов их же и разлучат? Сейчас, в объятиях Сэма, ощущая его тепло, силу, его мужской запах, она страдала оттого, что не находила ответа на свой вопрос. Одно Энни знала наверняка — разлука с ним будет для нее невыносимой болью.

Сэм погладил Энни по спине, его голос прервал ее мысли.

— Ты дрожишь, милая. Тебе плохо?

— Нет, — пролепетала она, — просто я подумала, что Кнут — очень преданный человек: он все это время поддерживал Знахарку и ее людей, хоть и знал, что его любовь никогда не станет взаимной.

Сэм откинулся назад и игриво ущипнул ее за нос.

— Так всегда бывает, когда мужчина находит нужную ему женщину. Без нее ему очень тяжело.

Энни не могла вынести того откровенного желания, которое читалось во взгляде Сэма. О Боже, как же она бесстыдна! Если он сейчас ее не поцелует, то она…

Но он ее поцеловал! И это был поцелуй, исполненный невероятной нежности. Энни обвила руками шею Сэма и прижалась к его теплому бедру.

Они долго стояли, прильнув друг к другу. Губы Сэма прошлись по ее теплой щеке.

— Знаешь, Энни, есть кое-что, что я хотел бы…

— Да?