Алана Инош - Ты

                   И вот, опять старая песня:

                   — Здравствуй, деточка... А я вот опять спички забыла купить, голова моя дырявая... Не дашь коробочек?

                   Втащив пакет в квартиру, я вынесла Галине Петровне спички.

                   — Вот спасибо, моя хорошая... Много ты всего набрала — поди, на тыщу на целую... Дорогие нынче продукты стали, пенсии не хватает... А где ты работаешь?

                   — В магазине, — уклончиво ответила я.

                   — И чё, хорошо платят? — сразу навострился не в меру любознательный старушечий нос.

                   — Нормально, — ответила я. — Ну, до свиданья, Галина Петровна, у меня дел много.

                   И я закрыла дверь. Уфф... Если эта старая сплетница пронюхает о нас с тобой — на следующий день об этом будет знать весь дом. Для всех я была твоей дальней родственницей, а что мы делали за закрытыми дверями квартиры, никого не касалось. Александра одобрила эту легенду. В доме было восемь подъездов и девять этажей — затеряться в такой толпе легко, особенно когда всё общение с большинством соседей, поглощённых своими делами и мыслями, сводится к сказанному второпях "здрасьте", да и то — через раз. Нужно ли общение парню, стремительно бегущему вниз по ступенькам с наушниками от плеера в ушах? Или усталому отцу семейства, возвращающемуся с работы и волокущему такой же тяжеленный, как у меня, пакет из магазина?

                   Вот она, современная жизнь. Но нам это было даже на руку.

                   Отбросив серый шлейф уличного беспокойства, прицепившийся ко мне снаружи, я воцарилась в светлом пространстве нашей кухни и начала кулинарить. Два года назад в этот день ты в первый раз поцеловала меня — с этого момента мы и вели отсчёт времени. А мою жизнь этот поцелуй разделил на две эры — до тебя и с тобой. Всё, что было до тебя, затягивал туман нереальности. Там, в той эре, была не настоящая я.

                   "Женщина в тёмных очках, по-прежнему не глядя на меня, подошла, сверкнув голенищами шикарных сапог, присела и принялась меня ощупывать.

                    — Девушка, милая, что с вами? Как вы себя чувствуете? Вам больно? — спрашивала она встревоженно.

                    — А вы как думаете? — всхлипнула я. — Конечно, больно... Вы что, не видите?

                   Она ответила спокойно, дотронувшись до своих широких тёмных очков:

                    — Да, я не вижу".

                   Четырнадцатое октября. Комната погружена в полумрак. Объединённый свет настольной лампы и монитора компьютера лежит на моём лице, и в тишине слышится прерывистый стук по клавишам. Рядом с клавиатурой стынет кружка чая со смородиной, а на книжной полке таращит пуговичные глаза жёлтый утёнок. А рядом — его новая приятельница-уточка. Для меня дом — то место, где стоит компьютер с моей писаниной, сидит утёнок и живёшь ты. Больше мне ничего не нужно. Даже если бы вокруг была не уютная благоустроенная квартира, а пещера, для меня мало что изменилось бы. Ну, разве что, в туалет я ходила бы в кустики рядом с пещерой.

                   Эта слепая женщина, о которой я пишу, Альбина — объединённый образ Александры и тебя. От твоей сестры у неё внешность и род занятий, а от тебя — слепота. А изуродованное лицо и лысая голова — это отголосок "Белых водорослей", где возлюбленной главной героини плеснули в лицо щёлочью. Только отсутствие волос у Альбины — следствие облысения, а её прототип из "Белых водорослей", Аида, бреется сама, потому что ей идёт так. Красавица и чудовище — вечная тема: о том, что любим мы в итоге не за внешнее.

                   "— Дура! Идиотка! Ты что, ворон считаешь? Тебе жить надоело? — орал Рюрик. Впрочем, тогда я ещё не знала, как его зовут, и для меня он был просто шкаф в костюме".

                   Рюрик — вымышленный персонаж, водитель Альбины. Он тоже из "Белых водорослей", только там его звали Рогволд Рюрикович, Волик для краткости. Почему я дала ему такое вычурное имя? А это "болезнь" многих начинающих авторов: они стремятся назвать своих героев как-нибудь позаковыристее. Даже садовников у них иногда зовут Альфонсами и Ательстанами. Петя, Маша, Джон, Мэри — разве это запоминающиеся имена? Увы, если не получается вдохнуть в персонажа жизнь, наделить его чертами настоящей личности, придать индивидуальность, так хоть имя привлекает внимание.

                   "Из-за опущенного стекла дверцы чёрного сверкающего джипа послышался холодный и властный женский голос:

                    — Голубушка, подойди-ка сюда!

                   Я не сразу поняла, что обращались ко мне, и сделала ещё пару шагов в направлении своего дома, но тот же голос повторил:

                    — Деточка, ты что, глухая? Я к тебе обращаюсь!

                   Я остановилась и посмотрела в сторону источника этого неприятного голоса, от которого у меня разом сжались кишки".

                   А это — первое появление сестры Альбины, Дианы. Она "наезжает" на главную героиню почти так же, как "наехала" на меня Александра при нашем с ней знакомстве. Правда, в "Слепых душах" я всё слегка преувеличиваю и приукрашиваю, добавляю гротеска, но суть остаётся та же — мои ощущения от того "экзамена", который устроила мне твоя сестра. Если Альбине я придаю внешность Саши, то Диане я дарю её внутренние качества, характер, а наружность придумываю сама, кроме одной реальной чёрточки — ранней седины.

                   "Я тихонько целую её шрамы. Шесть лет в полной темноте. Интересно, какие сны ей снятся? Звуки? Образы прошлого?

                    — Аль, а как ты меня себе представляешь?

                   Она чуть улыбается уголками губ. Касаясь подушечками пальцев моего лица, говорит..."

                   — Птенчик...

                   Нет, это говорит не Альбина. Это твои руки ложатся мне на плечи, поглаживают, приподнимают волосы с шеи, играют с ними, раскладывают и расправляют. Мои печатающие пальцы замирают и отдаляются от клавиатуры, я улыбаюсь и закрываю глаза. Твой тёплый голос обволакивает и ласкает.

                   — Лёнь, поздно уже... Пойдём спать, мм?

                   На часах — полвторого. Завтра нам обеим на работу, и если ты захочешь сейчас немножко поиграть на мне — а судя по твоим прикосновениям, ты хочешь, на сон остаётся не так уж много времени.

                   — Сейчас, Уть... Иду.

                   Файл сохранён и закрыт, экран гаснет, я беру с полки утёнка и целую его в пушистое пузико, ласково нажимаю на клюв его подружке.