Как во сне - Юлия Резник

заполонивших его ароматов еды. А в голове все это время в какой-то совершенной истерике билась мысль, что пока я тут развлекалась и праздновала, Калоев, наверное, тосковал, или чего похуже.

Ну и что мне делать? Как ему помочь? И надо ли вообще пытаться?

Сделав пару кругов по кухне, я решительно набрала его номер. Писать сообщения в сложившейся ситуации казалось мне верхом глупости.

Первый звонок Эльбрус сбросил гудков через пять. Второй – практически сразу.

– Эй, ну тебя только за смертью посылать! – послышался запыхавшийся голос Ильи, а следом и он сам влетел в кухню. Моментально считывая мое настроение, резко остановился. – Что случилось?

Я пожала плечами:

– У Риммы сегодня день рождения. А я забыла.

– И что? – настороженно спросил брат. – Эльбрус тебе напомнил? Как-то… обидел тебя? Ну, чего ты молчишь?! Скажи уже!

– Нет-нет, наоборот. Я не могу до него дозвониться.

– Позвони позже, – не понял, почему я парюсь, Илья.

– А вдруг ему плохо?

– Это не твоя проблема. Если бы он нуждался в твоей поддержке, то ответил бы, ты так не считаешь?

Слова брата были такими же жестокими, как и справедливыми. Я могла сколько угодно себя обманывать, но зачем переть против фактов? Чтобы выглядеть еще более жалкой?

– Наверное, – прошептала я.

– Ну, тогда давай, выше голову.

Илья улыбнулся и, как в детстве, щелкнул меня по носу.

– Я в норме.

– Незаметно. Кстати, именно об этом я тебя и предупреждал, – набычился братик.

– Ага. «Я же говорил…» Мое любимое, – отвернулась я. Бесило, что вместо поддержки, которая сейчас мне была нужна больше, чем когда либо, я натолкнулась на очередное поучающее дерьмо.

– Уль, ну я же тебе не враг! – психанул Илья.

– Я знаю, – отмахнулась, захваченная пришедшей мне в голову мыслью: – Слушай, а позвони ему ты.

– Зачем?

– Чтобы убедиться, что он в порядке.

– Ну, а что я ему скажу?

– Не тупи! Придумаешь по ходу. Пожалуйста, Илюша! Вдруг он тебе ответит?

Илья посмотрел на меня с бесячей жалостью. И в какой-то мере я его даже понимала. В его глазах я выглядела навязчивой дурочкой. Может, я такой и была. Но… черт с ним. В тот момент у меня просто не было выбора. И не было плана лучше.

С замершим сердцем я наблюдала за тем, как Илья роется в телефоне. Как прикладывает его к уху. Как считает гудки, глядя мне в глаза, а потом вдруг отвечает!

– Эльбрус! О, ну привет, мужик. Я тебя обыскался… Ты где? На кладбище? У тебя все в порядке?.. Какой «поеду»?! Ты же едва ворочаешь языком. Пил ты там, что ли? – округлил недоверчиво глаза. – Немного? Это сколько в литрах? – хмыкнул долбаный юморист. – Давай так, я тут поблизости, слышишь? Дождись меня и не вздумай садиться за руль!

По обрывкам доносящегося до меня разговора ситуация в целом была понятна. Но все равно это совершенно не укладывалось у меня в голове. Чтобы Эльбрус и пил.

– Поеду его заберу.

– Я с тобой.

– Дома сиди. Не надо тебе твоего мужика таким видеть.

– Я. Поеду!

– Уль, ты мазохистка? Будешь его сопли по другой подтирать?! Говорю же, оставайся… Он соберется, придет в себя, что-то решите.

– Буду вытирать, – кивнула. – Я знала, на что шла.

– Дура, – резюмировал Илья, но больше не сказал ни слова против. Несмотря на всю свою толстокожесть, он очень тонко чувствовал, когда я на грани. И никогда ее не переступал. А в тот момент я была хрупкой, как антикварный елочный шар, меня могло уничтожить любое неосторожное слово…

До кладбища ехали молча. Обсудили лишь то, где лучше припарковаться. У центральных ворот или возле новых, отведенных под захоронение, площадей. Найти могилу оказалось несложно. Нужно было просто идти по аллее от более поздних дат к тем, что свежее.

Как это ни удивительно, учитывая состояние, в котором он находился, Калоев стоял, опираясь на крест. На открытом пространстве кладбища гулял ветер. И казалось, его дуновения достаточно, чтобы раскачивать туда-сюда огромную гору Эльбрус – настолько тот был пьян.

– Эй! Пойдем, брат… Ты уже весь заледенел.

Я стояла, будто пыльным мешком прибитая, и не могла выдавить из себя ни слова, пока мой брат убеждал моего мужчину отойти от могилы, прикрытой еловыми лапами.

– Илюха? Ты чего тут забыл?

– За тобой приехал. Поедем домой?

– Ко мне? – прохрипел Эльбрус. – Нет. Не хочу.

– Ко мне поедем, – отмерла я. – Пойдем уже…

Калоев перевел на меня удивленный взгляд. Моргнул. Снова распахнул глаза, и… такая в них полыхнула ярость, что я даже отступила.

«Не пойдет», – поняла я. Ни за что не послушается. Но к удивлению, Эльбрус кивнул и, отбросив от себя руку Ильи, все-таки побрел прочь. Ох, как его шатало!

Не без приключений погрузились в машину брата.

– Может, я его к себе отвезу? – предложил тот.

– Нет, – заупрямилась.

– Ну, как знаешь.

Отъехав от кладбища, Илья включил тихую музыку. Так и ехали. Калоев, похрапывая, дремал. А я… Я старалась себя убедить, что ненависть в его глазах мне просто почудилась. Но выходило откровенно хреново. И мысли неизбежно утекали к ответам на вопросы, неизбежно появляющимся в голове.

Неужели он в чем-то меня винил? Наверное. Но в чем заключалась моя вина? В том, что я полюбила? Или в том, что он не смог на мою любовь не откликнуться? Я не знала.

Это было неприятно. И больно… Но что главнее всего – бессмысленно! Кому станет лучше от того, что он будет посыпать голову пеплом? Каково мне в такие моменты, он думал? Ну раз я отойду на второй план, ну два… А дальше что? Так и буду делать вид, что мне ок, лишь из уважения к ее памяти? Наверное, мне просто нужно дождаться, что скажет Эльбрус, протрезвев.

Кое-как мы вместе с Ильей затащили Эльбруса в квартиру. И даже умудрились его раздеть.

– Он со мной до гробовой доски за это не расплатится, – пыхтел Илья, стаскивая с вяло отбивающегося Калоева испачканные кладбищенской землей брюки.

– Спасибо тебе. Дальше я сама.

– Точно?

– Угу.

– Не нравится мне это. Ну да ладно. Звони если что.

– Обязательно. Не волнуйся.

Илюха покачал