Отшельник - Мишель Хёрд

Он частично ложится на меня сверху, и от прикосновения его груди к моей левой груди по телу пробегают мурашки.

Он нежно целует меня в губы, а затем смотрит мне в глаза. — Спасибо тебе за то, что ты так старалась сделать этот брак нормальным. Я знаю, что заставил тебя, но я сделал это потому, что ты заслуживала гораздо лучшего, и я не мог оставить тебя в Ирландии. Я хотел, чтобы ты была здесь, со мной, где ты сможешь исцелиться, и ничто не сможет причинить тебе боль снова. —

От его слов эмоции подкатывают к горлу, а глаза начинают щипать от непролитых слез. Мой голос становится хриплым, когда я признаюсь: — Если бы я знала, какой ты на самом деле, когда мы встретились, я бы бросилась в твои объятия и умоляла тебя никогда не отпускать. — Мои руки поднимаются вверх и ложатся по обе стороны от его шеи над крыльями ангела, вытатуированными на его коже. — Если бы не ты, я бы до сих пор был в аду. —

Доминик сокращает расстояние между нами, и его рот встречает мой с такой нежностью, что я не могу сдержать слезу, скатившуюся по виску в волосы.

Когда он углубляет поцелуй, а его язык массирует мой жесткими движениями, между нами разгорается огонь, и я полностью погружаюсь в него.

Ветерок играет вокруг нас, слегка охлаждая мою кожу. Затем Доминик опускает руку ниже, и его пальцы пробегают по моей щели, а его прикосновения разжигают во мне огонь.

Его поцелуи становятся все более настойчивыми, пока его палец обводит мое отверстие, а когда он проталкивается внутрь, меня захлестывают ощущения, от которых моя спина выгибается, а ногти впиваются в его кожу.

Он мгновенно разрывает поцелуй, чтобы посмотреть на мое лицо, и, видя, что моя реакция вызвана удовольствием, уголок его рта приподнимается. Он начинает попеременно массировать и ласкать меня пальцами, его глаза берут меня в плен.

Я провожу руками вверх и вниз по его груди, наслаждаясь тем, как потрясающе он себя чувствует, прежде чем запустить руку в его треники.

В тот момент, когда мои пальцы обхватывают его твердый член, выражение его лица становится напряженным.

На секунду я забеспокоилась, что случайно причинила ему боль, но потом он простонал: — Господи, как же это чертовски приятно. —

Прежде чем я успеваю сделать что-то еще, он отстраняется от моей руки и движется вниз по моему телу, пока его широкие плечи не заставляют меня раздвинуть ноги так широко, что бедра немного горят.

Жжение быстро забывается, когда его язык проводит по моему клитору. Я все еще смотрю на звезды, и когда он сильно сосет, они расплываются от головокружительного удовольствия, проносящегося по моему телу.

Оргазм неожиданный и настолько сильный, что впервые в чистом экстазе из меня вырывается крик, который эхом разносится по горам.

Я потрясен до глубины души, потому что не знал о существовании такого удовольствия.

Доминик двигается, и пока мой оргазм все еще пульсирует во мне, я могу только наблюдать, как он спускает свои треники.

Когда он полностью обнажен, и я вижу каждый сантиметр его мускулистого тела, остается только острое чувство безопасности.

— Вы сказали, что хотите детей, — говорит он, его голос немного одышливый и хриплый.

— Да. —

— Вы принимаете какие-нибудь средства контрацепции? —

Я качаю головой. — Уже год как нет. Это влияет на мои месячные и делает их еще хуже. —

Когда он снова переползает через меня, я поднимаю руки и подставляю ему челюсть, чтобы притянуть его к себе.

Вглядываясь в мои глаза, он говорит: — Я не могу дождаться, когда ты забеременеешь нашим ребенком, Грейс. —

Когда наши рты сливаются воедино, я понимаю, что этот момент навсегда останется одним из самых дорогих в моей жизни.

Доминик устраивается на моем теле и, положив левое предплечье рядом с моей головой, свободной рукой тянется вниз между нами.

Когда он ставит свой член у моего входа, предвкушение нарастает в моей груди, и кажется, что я могу взорваться. Он толкается в меня, и когда ему удается войти в меня лишь на дюйм, я поднимаю бедра, надеясь, что это поможет.

— Ты большой, — шепчу я ему в губы.

— Я не буду торопиться, — говорит он, его голос груб и звучит откровенно хищно. — Скажи мне, как только я причиню тебе боль. —

Я киваю и целую его челюсть, наслаждаясь тем, как его щетина царапает мои губы.

Его свободная рука обхватывает мою попку, и он просовывает свое колено под мое бедро. Когда он входит в меня, он становится намного глубже, и это начинает жечь.

Не желая портить этот момент, я маскирую боль, целую и посасываю его шею.

Последним толчком он погружается в меня по самую рукоять, и, несмотря на острую боль, я слишком поглощена жарким выражением его лица, чтобы беспокоиться.

— Если ты будешь выглядеть еще сексуальнее, я самопроизвольно сгорю, — говорю я, покачивая бедрами, чтобы создать столь необходимое трение.

Доминик хихикает и спрашивает: — Ты в порядке? —

— Да, и мне будет еще лучше, если ты переедешь. —

Когда он вырывается и снова входит в меня, я понимаю всю серьезность этого момента.

Впервые в жизни я занимаюсь любовью с мужчиной.

Это не против моей воли и не насильственно.

Мы занимаемся любовью.

Доминик снова замирает и наклоняет голову. — Что это у тебя за выражение лица? —

Я тяжело сглатываю и, когда он начинает хмуриться, быстро говорю: — Я никогда не испытывала ничего подобного раньше, и это ошеломляюще хорошо. —

Облегчение снимает напряжение с его лица, и он прижимается к моему рту нежным поцелуем. Он снова вытягивается, и на этот раз его член входит в меня медленно и глубоко. Его член попадает в точку, от которой по моему телу пробегают мурашки удовольствия.

— О Боже, — прохрипела я, прижимаясь к нему всем телом.

Рот Доминика прижимается к моему, и я погружаюсь в дикий поцелуй, когда он начинает наращивать темп, разжигая огонь глубоко внутри меня.

Я провожу руками вверх и вниз по его спине, наслаждаясь тем, как под теплой кожей пульсируют его мышцы.

Он бьет в то же место, что и раньше, и я плачу ему в рот.

Его толчки становятся все грубее, и он разрывает поцелуй, чтобы прорычать: — Покричи для меня еще. —

— Доминик, — хнычу я, прижимаясь к нему изо всех сил, — все ощущения слишком сильны, чтобы с ними справиться.