Женские истории. Просто о сложном (СИ) - Юлия Крынская

презабавная. Виктору не терпелось поделиться в офисе своими похождениями. Он видел себя блестящим рассказчиком и предвкушал, как остроумие и находчивость разожгут желание в глазах Светланы.

Ровно в девять Виктор вошёл в офис, с грохотом поставил на стол чашку кофе и плюхнулся в кресло. Бросил быстрый взгляд на Свету. Она приветственно улыбнулась ему и тут же уткнулась в компьютер, листая страницы книжного онлайн магазина.

Виктор раскрыл планер, но тут же захлопнул и оттолкнул от себя. Даня выглянул из-за экрана компьютера и хмыкнул.

— Что, опять не срослось?

Виктор раздражённо отмахнулся.

— Да ну! Все эти инстаутки… Ресницы наклеят, губы накачают и ловят на живца.

— Так если клёв есть, чего не ловить? — хмыкнула Рита, первая красавица офиса, и демонстративно поставив косметичку на стол, прошлась помадой по пухлым губам.

Даня откусил от бутерброда с ветчиной и, жуя, пробубнил:

— Мне губастые очень даже нравятся. Рассказывай давай.

— Короче, познакомился с одной такой в пятницу. Имя у неё в сети под стать аватарке: «Маша лав офишал». День встречаемся, второй. В воскресенье, думаю, пора! Пишу ей в телегу, мол, пойдём в ресторан. А она такая: «Каждый сам за себя или ты джентльмен?» Ну я, конечно, ей по-английски отвечаю: йес, ит из.

Даня, доедая бутерброд, хрюкнул:

— Вот ты бессмертный.

— Угу. Сунул в карман две с половиной тыщи, думаю, на суши хватит. Карточку банковскую дома оставил. Чтобы из бюджета не вывалится. Привожу Машу в ресторан, подсовываю карту дня, где всё со скидками. А она её отодвигает и в меню лезет. Я, говорит, что попало не ем и не пью. Я аж взмок. Шею сломал, высматривая в меню цены под картинками. Официант тут как тут. Она наманикюренным ноготочком в стейк сёмги тычет: «Мне вот это, ежей морских три штуки, апероль-шприц на просекко и воды бутылку ноль-пять с газом».

Даня презрительно фыркнул:

— Под рыбу и ежей белое сухое надо брать. Шардоне или рислинг, например.

— Мне повезло, что она об этом не знала. Вино там космических денег стоит. Не перебивай! Я, значит, давай быстрее своё меню листать, в голове калькулятор щёлкает. Всё! Я без еды, официант без чаевых. А он ко мне поворачивается: «Что закажете?» Улыбаюсь, как сумеречный вампир-веган, и подмигиваю ему, мол, я на особой диете. Маша глазками хлоп-хлоп. Говорю ей, я на сушке, водички твоей попью, а ты ешь, вон тощая какая. Мысленно добавляю: «Я тебя сегодня саму, как морского ежа разделаю».

Рита томно вздыхает:

— За две с половиной тысячи?

Виктор парирует:

— А ты посчитай сколько в месяце выходных! С амбициозными планами начальства и в следующем квартале на окладе сидеть будем. Что мне на неделе бобами питаться?

Света прошла к бойлеру и долила в чашку кипятка:

— А ты не сиди. Действуй.

— Так я каждые выходные действую. Девушкам нравится.

— Я про работу, — Света вернулась на место и снова уткнулась в обложки книг на экране.

Но Виктор видел, что она время от времени поглядывает на него и приободрился.

— Слушайте дальше! Лопает, значит, Маша рыбку, ежами закусывает, коктейлем запивает. А я губки её уже на себя примеряю.

— Значит, нравятся губки, как у утки? — хмыкает Рита.

— В определённом смысле, — игриво поводит плечами Виктор. — Я на всякий случай ещё раз в меню заглядываю. В животе урчит от картинок, а я циферки складываю. Ровно в ноль выхожу. «Ты тут доедай, — говорю. — А я пойду с другом побеседую». Возвращаюсь из туалета. Маша довольная. Глаза повеселели от апероля. Я тоже от предвкушения в чудном расположении духа пребываю. Сидим, чилимся. Тут официант с подносом тащится и возле столика нашего притормаживает: «Ваш десерт и латте на кокосовом молоке». Ставит перед Машей торт и чашку. «Какой десерт? — холодею я. — Ты же на диете!». Маша свисток свой надувает и крем с торта ложечкой скрёб-скрёб: «У меня вообще-то сегодня читмил! А торт с кофе я заказала, пока ты в туалете был. Что-то не так?». Улыбаюсь Маше, мол, кушай не подавись, а сам говорю ей: «У тебя помада отпечаталась на подбородке, иди в зеркало посмотрись».

Даня ржёт, Рита со Светой смотрят на Виктора словно по мухе проглотили. А Виктора несёт:

— Думаю, ладно. Вырываю волос из башки и в торт кидаю. Маша возвращается и тарелку с лакомством к себе тянет. Нос морщит: «Витя, смотри! Тут волос!» «Вот тебе и ресторан!» — Зову официанта. Тот про волос услышал, побледнел и за начальством побежал. Администраторша подходит, такая на костюме вся. На груди бейдж: «Алёна». Что, говорит, у вас случилось. Отвечаю с видом оскорблённой добродетели: «Что у вас в десертах волосы повара делают?» Алёна наклоняется, смотрит на волос, на мою причёску. Улыбку проглатывает и говорит: «Действительно, неувязочка. Торт и кофе за счёт ресторана». «Ладно, — ворчу примирительно, — несите счёт!» Алёна уходит. Маша от себя торт отодвигает. Тащу к себе тарелку, сковыриваю волос и заглатываю торт в три куска. Маша лишь вздыхает, потягивая кофе на кокосовом молоке. Официант счёт приносит, сую в папку деньги, и идём с Машей на выход. Всё желание пропало ехать с ней куда-то. Дешёвый гламур! Езжай, говорю, Маша, домой! Короче, чтобы я ещё с какой инстасамкой связался! Да не в жизнь! Буду нормальную девушку искать.

— А какая в твоём представлении нормальная? — спрашивает Света.

«Бинго! — думает Виктор. — Повелась, заинтересовалась!» Он смерил взглядом её фигуру в мешковатом платье и вздохнул:

— Да вот хотя бы ты!

Света улыбается:

— Нет, Витя, извини. Я мужчин, которые матом разговаривают и разные чужие губы по выходным примеряют, не уважаю. А ты в следующий раз карту с собой бери. Или другу позвони, займи. Не в прошлом веке живём. Любишь кататься, люби и саночки возить. Жалко мне Машу. Жениха ей хорошего, а не такого жлоба, как ты.

Моя нечаянная дочь

Дверной звонок вытащил Матвея из постели. На улице завывала метель, на электронном табло часов зелёным светилось 6:00. За стеной соседи, круша мебель, привычно скандалили до четырёх утра. К ним часто приезжала полиция, поэтому Матвей не удивился раннему визиту, решив, что это снова явился участковый.

— Кристина? Ты откуда? — Матвей уставился на бывшую невесту с фингалом и девочкой лет пяти, державшей её за руку. — Это твоя дочь?

— Это твоя дочь! Можно мы войдём?

— Да, конечно! — Матвей посторонился, ошарашенно глядя то на Кристину, то на девочку.

Щёки у обеих раскраснелись от мороза и слёз.

— Помоги ей раздеться, — Кристина скинула с плеча спортивную сумку.

Матвей