Моя в наказание - Мария Анатольевна Акулова

говорили. Только трахаемся.

Те самые брюки Айдар больше не надевал. Видимо, одного показательного раза достаточно. А может самому не понравилось.

Я же поняла, что это было. Бессловесное: будешь делать всё, что я хочу. И так и есть.

Делаю всё.

— Алло, привет, Слав…

Слышу его голос — дыхание учащается. Это он по телефону. С кем-то… Не вызывающим в нем столько отрицательных эмоций, как я.

Даже тон другой. Из прошлой жизни.

Я помню его. С жадностью впитываю.

Айдар слушает что-то, а потом смеется. Мне даже не верится. Кажется неправдоподобным. Как можно так быстро переключиться? Или он играет? Сейчас или со мной?

Должна сильнее его возненавидеть, а вместо этого делаю беззвучный шаг ближе к двери. Прислушиваюсь…

— Да дела, Тарнавский. Дела. Какие?… Всякие…

Снова слушает и смеется.

Я прижимаюсь к стене виском. Закрываю глаза и зачем-то фантазирую…

Когда мы были женаты, я иногда могла прислушиваться к его разговорам в кабинете. Мне так в нем всё нравилось… Я была влюблена до фанатства. И сейчас во мне просыпается то же.

Я хочу в прошлое. В то время, когда меня еще не за что было наказывать…

— Сколько буду? — сердце ускоряется. Мне он сроков не озвучил. Может хотя бы Славе? — Сколько понадобится, Слав.

Смеется, я умираю…

— Это твое узенькое суддейское мышление, Тарнавский. Регион перспективный. Тебе захолустье, нормальным людям — площадка для роста. Да и ты бы не дерзил. А вдруг прослушка стоит? Хочешь потом в ВСП[8] объяснять, какого хуя ты такой сноб?

Неизвестный мне «Тарнавский» отвечает что-то. Смеются вдвоем. А меня сжигает зависть.

Аллах, я хочу его такого. Можно мне хоть капельку?

Он такой для Сафи. Он такой для друзей. А для меня…

Он еще какое-то время разговаривает на темы, в которых я совсем не смыслю. Когда в спальне становится тихо, я замечаю это не сразу. Пугаюсь. Немного проворонила.

Самообладание, которое я возвращала в ванной, снова осколками у моих ног. Я чуть не сбегаю обратно, чтобы пересобраться.

Но слышу движение. Слишком близко. Распахиваю глаза.

Испуганно слежу, как Айдар делает шаг и прижимается плечом к дверному косяку. Поворачивает голову. Смотрит прямо на меня.

Сжигает.

— Подслушиваешь для чего-то или по привычке? — интересуется спокойно и холодно. До мороза, который крадется по позвоночнику. Щиплет плечи. Заставляет поджимать пальчики.

— Я не подслушивала.

Усмехается. После тяжелого вздоха кивает на стену. Смотрю туда — вижу зеркало. Еле оставляю при себе красноречивое: «шайтан»…

Снова хочется оправдаться, объяснить, что, зачем и почему. Но тормозит бессмысленность.

— Да и похуй. Я с тех пор намного осторожней.

Айдар отталкивается от косяка, разворачивается и возвращается в спальню. Я плетусь за ним.

Смотреть вокруг не могу. На него тоже, но надо.

Прокашливаюсь, с завистью слежу, как пьет воду. Я бы тоже попила, но лучше внизу. Спущусь, напьюсь. Чтобы не видел, как руки дрожат.

— Сафи про тебя спрашивает…

Выталкиваю из себя чистую правду, в ответ получаю цепкий, жадный взгляд.

Их общение — это что-то невероятное. Я даже не представляла, что бывает вот так. У них было три «свидания». Каждый раз со мной. Кто для нее Айдар Сафи еще не знает. Но то, что чувствует, — я уверена.

В последний раз Айдар водил нас в кино. После — настоящий шоппинг из фильмов про принцесс. Я попросила, чтобы он не перегибал с исполнением прихотей, может навредить, но сейчас притормозить он не в состоянии.

Сафи счастлива. Я растоптана. Планета продолжает крутиться вокруг господина Салманова.

— Я хочу свозить ее к себе.

Внутри вспышкой загорается протест. Дальше ты захочешь ее туда забрать. Я знаю.

Опускаю взгляд. Считаю до трех. Хочу звучать убедительно.

— Давай немного позже. Ты даришь ей очень много эмоций. Я боюсь, что даже хорошие — это стресс…

Губы Айдара сжимаются. Удивительно, но о дочке мы стараемся разговаривать адекватно. Тормозим. Не вовремя, конечно, но и не критично поздно.

— Из сада два раза в неделю забирать.

Звучит, как ультиматум.

— Только без ночевок. Пока. Сначала я скажу ей, что ты — отец. Потом может съездим куда-то втроем… Она испугается, если меня не будет рядом…

Айдар кивает.

— И ей очень нравится твой подарок… — Смотрит на меня и хмурится. А я улыбаюсь. Конечно, ты понятия не имеешь какой из. Задарил ее… — Заяц.

Уточняю. В ответ получаю еще один кивок.

— Значит, завтра после сада. Я тоже приеду. Ее тебе без меня не отдадут. И, если ты не против… — Хочу сказать, что я буду с ними.

Благодарна Айдару, что не приходится. Видимо, это унизительно не только для меня.

— Я не против.

Киваю. Выдыхаю.

Разговор окончен, можно снова его ненавидеть…

Разворачиваюсь, чувствую взгляд лопатками. Свожу их до легких судорог. Стоило бы сделать это хотя бы позже, но тянусь к шее.

Рядом с ним меня душит. Не знаю, как это объяснить. Может это из-за того, что в горле собирается слишком много невысказанных слов…

— Айк…

Окликает. Хватаюсь за косяк, скольжу пальцами по месту, к которому он недавно прижимался плечом. Оглядываюсь, он тут же ловит в зеленые сети.

Подвезти больше не предлагает. Только скидывает деньги за такси. Это каждый раз унизительно. Я каждый раз свое унижение глотаю.

— Не подпускай к себе никого. Это мое условие.

Чувствую, как будто по щекам отхлестали. Мотаю головой. Замерев, смотрю недолго вниз. Дальше — мажу взглядом по нему и ступаю прочь. Не знаю, слышит ли он мое:

— Айдар… Господи…

Хлопаю дверью и стираю с щеки почему-то моментально брызнувшие слезы.

Глава 18

Айлин

Мы с Сафи и Айдаром опять проводим время вместе. Они — в удовольствие. Я — на иголках. Но сейчас, как ни странно, дело уже не в отце моей дочери.

Как оказалось, по стране с профориентационной детской экспозицией катается известный фонд. Целую неделю он у нас. С мастер-классами, ненастоящими кухнями и шапочками для поварят, уменьшенными копиями красивых красных тракторов и комбайнов, залом судебных заседаний, мантией и молоточком, а еще кабиной машиниста поезда и даже крылом самолета. Это то, что я успела заметить.

Хотела бы вместе с Сафие пропитаться восторгом, но вместо этого бьюсь током и дергаюсь от жужжания собственного мобильного.

Хорошо, что у Сафи есть Айдар. Он может себе позволить ни на что не отвлекаться. Они разговаривают, смеются, шепчутся, а я плакать хочу… Просто плакать…

— Анне, смотри! Здесь можно пощелкаться!!! — Сафие с восторгом тычет в одну из сторон. Вокруг — гул, гам, крики.