Адель Лэнг - Признания бессовестной карьеристки

Чтобы взбодриться, в обеденный перерыв вытаскиваю серую мышку Элизу из бухгалтерии в соседнюю кафешку полюбоваться на моего скандинавского Аполлона-Тора. Чтобы быть поближе к нему, садимся в зале для некурящих. Покуда Тор отгоняет рукой дым моей сигареты, востроглазая Элиза примечает золотое колечко на безымянном пальце его левой руки. Все. Точка. Я с женатыми не встречаюсь, это такая безнадега. И потом мне осточертело сидеть в дешевых забегаловках и выслушивать бесконечные жалобы на непутевых детей, безответственных жен и дорогущих бебиситеров. К тому же я ненавижу, когда взрослый дядя начинает орать благим матом из-за засосов, которые я специально поставила на таком месте, где жена всенепременно заметит.

Вторник 16 июля

Весь день проторчала на радиостанции в Сохо, записывая ролик, слегка оскорбительный для валлийцев. Впрочем, думаю, все валлийцы давно привыкли к шуточкам по поводу того, что они трахаются со своими овцами. Кроме того как сказала я боссу сегодня утром (после того, как он за пять минут до записи все-таки уломал меня показать ему сценарий), если им не нравится, пусть проваливают на свой вонючий полуостров, а не сидят на шее у честных английских тружеников вроде меня. Несколько часов уговариваю овцу заблеять по команде, потом возвращаюсь в агентство и узнаю, что «Гортензия» снова настоятельно просила перезвонить.

Среда, 17 июля

Пришлось заболеть опасным (для жизни) и убедительным (для босса) азиатским гриппом, потому что вечером лечу в Сингапур беседовать с потенциальным работодателем. Не собираюсь жить в «третьем мире», но решила слетать, поскольку мне оплачивают билет бизнес-класса. Звоню Церберше и велю передать боссу, что сегодня не приду, потому как очень-очень больна. Она отвечает, что у меня, наверное, просто трясучка перед устройством на новую работу, и желает счастливого пути. С возмущением бросаю трубку.

Приятно провела несколько часов, придумывая, что бы купить в дьюти-фри, потом поехала в Хитроу. По причине незнания корпоративной этики под завязку налилась халявным вином и натрескалась хялявными бутербродиками, радуясь, что у меня, как у всякой выздоравливающей, зверский аппетит. В самолете стерва-стюардесса вызверилась на меня за то, что я нечаянно прошла в туалет эконом-класса. Я в отместку заметила, что она чересчур сильно наштукатурена. Та ответила, что таково требование авиакомпании. Я ехидно промолвила, что требования требованиями, а носить пять слоев крем-пудры при ярком свете можно только молоденьким и хорошеньким особам вроде меня.

Четверг, 18 июля

Прилетела в Сингапур. Глаза слипаются, хоть спички вставляй. Город, а в особенности его обитатели, произвели самое тягостное впечатление. Как заметила я крайне неучтивому и на удивление низкорослому сингапурскому полицейскому на выходе из аэропорта, слава современной столицы и самого чистого города в мире – это замечательно, но чистое варварство – штрафовать исключительно высокую и красивую иностранку за то, что она, торопясь достать безакцизные «Мальборо», в рассеянности бросила на тротуар два-три полиэтиленовых пакета.

Все утро чувствовала себя Гулливером и старалась не наступить на лилипута – потенциального работодателя. Он расхваливал жизнь в Сингапуре, а за обедом в пятизвездочном ресторане убеждал меня попробовать настоящую кантонскую еду, которая все еще ползала по тарелке. Потом затащил в бар выпить слабенького коктейля и стал хвастаться, что в здешней бильярдной Сомерсет Моэм однажды застрелил тигра. Резко ответила, что он, наверное, хотел застрелить бармена, и правильно – чего эта желторожая обезьяна недоливает «Гордона»?

Потом, отлично сознавая, что я не спала два дня и ночь, потенциальный работодатель попытался прямо в баре подсунуть мне контракт на два года. Прочла условия и решила, что не могу работать пять с половиной дней в неделю, даже если он предложит платить в десять раз больше. Однако побоялась, что он не оплатит обратную дорогу, поэтому изобразила роковую улыбку, слегка кивнула и пообещала купить в аэропорту книгу «В Сингапур – на постоянное жительство».

Пятница, 19 июля

Прямо из аэропорта отправилась в агентство, села за стол и приняла позу честной труженицы. В конце дня просыпаюсь от того, что босс ворвался в кабинет, весь багровый – думала, его удар хватит. Клиенты – производители шерстяного белья – зарубили мой ролик о любви валлийцев к овцам. Испугались протеста со стороны Общества защиты животных.

Суббота, 20 мюля

Встала рано вечером, потому что обещала Фергюсону встретиться с ним в баре в Бермондси. Не очень-то хотелось идти: там бывает мой бывший, а я обещала держаться подальше, чтобы он поскорее меня забыл. Покуда Фергюсон распинался, как банкир из Сити принял его за девушку из-за толстого слоя румян, которые он (Фергюсон) наложил после неудачного химического пилинга, все время украдкой посматривала на дверь. Боялась, что мой бывший войдет и начистит физиономию бармену, который совершенно неприлично на меня пялился. Фергюсон, правда, уверяет, что бармен косой и пялился на него.

Воскресенье, 21 июля

Раз я теперь знаменитая колумнистка, пришлось посетить фуршет, устроенный «Лондонским сплетником» специально в мою честь, то есть просидеть весь вечер под злобными, взглядами журналистов, которые считают, что это из-за меня полредакции вышвырнули на улицу.

Слегка приободрилась, когда редактор похлопал меня по плечу и попросил разрешения представить «человека, который в восторге от моей колонки». О, ужас! Это оказалась баба, стриженная под «ежик», в соответствующем комбинезоне и огроменных ботинищах. Она хриплым голосом сообщила, что зовут ее Софи, она ландшафтный дизайнер, пишет в «Лондонском сплетнике» сельскохозяйственную колонку и с удовольствием иногда выбиралась бы со мной в бар. Все-таки дала ей свой телефон, решив, что с ней можно ходить по барам: по крайней мере, она точно не станет отбивать у меня мужиков.

Понедельник, 22 июля

Позвонил горе-писака Теддингтон и срывающимся голосом начал упрекать, будто я увела его большую жизненную удачу. Этот придурок наконец-таки получил из рук своей многострадальной подружки и совершенно никчемной музы (если его писания как-нибудь с ней связаны) экземпляр «Лондонского сплетника» и прочел мою колонку. Объявил, что «друзья так не поступают». Я честно ответила, что человек, который упорно одевается из магазина Армии спасения и пьет болгарское вино из бумажных пакетов, не вправе называть себя моим другом.