Дениз Робинс - Больше чем любовь

Кроме того, он был главой «Бергман, Каррингтон-Эш и K°», что само по себе было уже немаловажно. Поэтому она и вышла за него замуж.

Во время медового месяца в Италии он водил ее на концерты, на балет и в художественные галереи, и все это ей ужасно наскучило. По возвращении в Лондон она дала ему понять, что ожидала от него и от жизни вообще. И начала умно и практично, как она это умела, собирать вокруг себя шикарное общество – компанию, в которой она чувствовала себя как дома и от которой он был просто в ужасе.

Именно в это время они начали отдаляться друг от друга – и так до того последнего разговора после рождения Роберты. А после этого разговора Марион не оставила Ричарду ни малейших сомнений, что вышла за него замуж, чтобы создать себе положение в обществе, а «золотая девочка» его поэтических фантазий была сказочной феей, так никогда и не появившейся на этой земле.

4

– Ты пойдешь с нами в ресторан завтракать, моя бедная деточка, или хочешь, чтобы тебе все принесли прямо сюда? – воркующим голосом спросила у дочери леди Веллинг.

– Мне что-то вообще не хочется, – ответила Марион. – У меня столько забот. Думаю, мне лучше прилечь: наверное, начинается неврит, спина разболелась. Меня знобит. Это все из-за холодного ветра. Вероятно, продуло, когда мы вышли из церкви.

И тут до нее донесся голос деверя, красивый спокойный голос, чуть более низкий, чем у Ричарда, но очень похожий. (Жаль, что Питер не ушел. Ей не хотелось видеть его, не хотелось больше вспоминать о Ричарде и о долгих, трудных годах замужества.)

– Да, я видел ее. Знаете, меня просто поразило ее лицо, очень запоминающееся.

– А я подумала: кто бы это мог быть в таком ярком красном костюме? – послышался голос леди Веллинг. – Совершенно неподходящая одежда для похорон. Совершенно неуместная.

– О ком это вы говорите?

– Да о той молодой женщине в красном. Ты ее видела?

– Нет, – ответила Марион.

– Мне кажется, ее все видели. Ведь она была в красном – и резко выделялась.

Марион пожала плечами.

– Я никакой женщины в красном не видела. И что же, мама, ты узнала ее?

– В жизни никогда не видела ее, моя дорогая. Марион обратилась к деверю:

– Кажется, вы сказали: очень запоминающееся лицо. Прежде я никогда не слыхала, чтобы вы так восторженно отзывались о женщинах, Питер, – проговорила она с холодным сарказмом, который всегда приберегала для него. Она никогда не любила брата Ричарда по той простой причине, что он с первого же дня явно проникся к ней антипатией.

На его усталом, осунувшемся лице появился легкий румянец.

– Едва ли можно назвать мою оценку восторженной, дорогая Марион.

Все прошли в гостиную, а Марион удалилась в свою спальню.

Горничная-австрийка вошла к ней с подносом. Опуская его на столик рядом с креслом, она украдкой взглянула на хозяйку.

– Мадам, я думаю, вы должны знать…

– Что-то плохое?.. Что именно?

Мица как-то странно всплеснула руками.

– Приходить репортер из газеты узнать что-нибудь о бедном хозяине. Дорис, новая кухарка, отвечать. Дорис говорить этот человек, что Роберта в Роудин.

– Как это глупо. Роберта учится в Бронсон-Касл.

– Да, мадам. Она делать ашипка.

Марион кивнула и сразу же отпустила горничную.

Больше всего на свете она не любила, когда в газетах появлялись статьи с неточными сведениями о ней или ее семье. Как и ее матери, ей нравилось, когда о ней пишут, но только если в материал не вкрадывались неточности.

Она позвонила редактору «Ревью».

Тот долго извинялся перед известной, богатой миссис Каррингтон-Эш за допущенную ошибку, убеждая ее, что все в порядке, потому что неточность исправила находившаяся у церкви молодая дама.

– Спасибо, – сказала Марион и быстро добавила: – А кто исправил неточность? Как это произошло?

Редактор объяснил. Некая молодая дама услышала, как репортер говорил кому-то из толпы, что мисс Эш учится в Роудин. Она подошла и сказала ему, что мисс Эш учится в Бронсон-Касл. Без сомнения, миссис Каррингтон-Эш знает ее – должно быть, это одна из ее знакомых. Репортера удивил ее внешний вид – она была в ярко-красном платье.

Положив трубку, Марион задумалась.

«Опять эта женщина в красном. Черт возьми, кто же она? И почему все ее видели, а я нет? Как странно!» Тут в ее сознании мелькнуло: «Вероятно, это кто-то, кого знал Ричард. Возможно, его подруга… возможно, я натолкнулась на нечто такое, что он скрывал от меня…»

Ей в голову не приходило, что у Ричарда могла быть подруга. Она никогда не ревновала его.

Несмотря на отсутствие близости между ними, он как будто был вполне доволен домашней жизнью и ребенком. Но, конечно же, мужчина есть мужчина… и ничто человеческое… видимо, у него была какая-то тайная связь.

Возмутилась бы она, если бы узнала, что у Ричарда есть другая женщина? С какой стати!

Она усмехнулась.

«Просто у меня разыгралось воображение. Наверняка в церкви были десятки людей, которые знали Ричарда. Женщина в красном, вероятно, одна из его машинисток».

Но эти мысли не покидали ее. И неожиданно у нее возникло подозрение: а был ли Ричард верен ей?

И в этот миг в памяти отчетливо ожил один день в Рейксли-холле.

Было это пять лет назад – они как раз получили этот прекрасный старый дом.

Она отдыхала… она четко помнила… в белом шелковом халате. Стоял теплый майский день.

Она собиралась в Вилдинг-холл, ее пригласили к чаю.

Вошел Ричард, постучав – как обычно. Она взглянула на него с удивлением, немного раздосадованная тем, что ее потревожили.

Он присел на край ее постели.

Марион заметила, что он был бледным и усталым и немного неопрятным. Его густые темные волосы давно уже надо было подстричь. Она заговорила с ним раздраженно:

«Что скажешь? Что ты так смотришь на меня?»

Его ответ – прямой и неожиданный – очень удивил ее.

«Интересно… а ты совершенно довольна тем, как мы с тобой сосуществуем – как чужие люди; может быть, тебе все же хотелось бы, чтобы между нами было хоть немного тепла?»

Нахмурившись, она взглянула на него из-под своих тяжелых век.

«Вот как – я знала, что ты заговоришь о чем-нибудь подобном. Я…»

«Не беспокойся, – прервал он ее, таинственно улыбаясь. – Я просто хотел узнать: довольна ли ты?»

«Вполне, – резко ответила она. – Благодарю».

Он кивнул.

«Очень хорошо. Прости, что потревожил твой отдых».

«Не понимаю, зачем тебе понадобилось так рано приходить домой и задавать мне этот глупый вопрос, когда ты заранее знал ответ?»

Он снова кивнул в ответ.

«Да, в глубине души я знал, но хотел услышать это от тебя».

«Ричард, во имя всего святого, почему? Неужели тебе нужен развод?.. Чем ты недоволен?»