Наташа Колесникова - Страсти в сентябре

Спасибо матери, была директором школы, но после того, как Ирина ушла от него, сделала все, чтобы директором стал он. И зарплата повыше, и уважение в станице, а ей, пенсионерке, и преподавания физики хватает, чтобы жить нормально и помогать внукам.

— Достаточно. Полноценная пятерка, Юля, ты умница, — с улыбкой сказал Романов.

Девушка обрадованно улыбнулась и села за стол. Другие тоже хотели ответить, тянули руки вверх, но Романов обратил свой взор на парней. В том, что девчонки хорошо подготовились к уроку, он не сомневался. А что мужская половина 11-го «Б»?

Ему, как директору, важно было, чтобы все учащиеся обладали нужными знаниями.

Парни отвечали похуже черноглазой отличницы Юли, но две твердые четверки заработали.

В своем кабинете Романов углубился в отчеты классных руководителей об успеваемости старших классов. Нужно было систематизировать их, понять, что можно сделать для улучшения показателей. Его школа была одной из лучших в районе, но проблем хватало, и нужно их решать. Осторожный стук в дверь заставил его поднять голову.

— Да, пожалуйста, — сказал он.

В кабинет вошла преподавательница биологии Надежда Васильевна, тридцатилетняя голубоглазая блондинка, разведенная, очень неравнодушная к директору, педколлектив уже однозначно поженил их, потому как замечательная пара! И сам Романов время от времени подумывал, что нужно бы уделять больше внимания красивой учительнице, но никак не мог решиться. И вовсе не потому, что робок был, любви к ней в себе не чувствовал.

Он знал, что это такое. С первого класса и до университета любил свою одноклассницу Валю, а потом, уже в Краснодаре, узнав, что Валя вышла замуж в Москве, влюбился в Ирину и женился.

— Да, Надежда Васильевна, слушаю вас внимательно.

— Максим Игоревич… Все говорят о происшествии, что случилось вчера на дне рождения Лугового. Когда коллега дает по морде местному олигарху…

— Вас неправильно информировали, Надежда Васильевна, — с улыбкой сказал Романов. — Никакого мордобоя не было, просто… Павел Иванович поскользнулся и упал.

— И скандала не было?

— Был, — огорченно вздохнул Романов. — Павел Иванович погорячился, приревновал меня к супруге. Но… сегодня с утра приехал, попросил извинения, даже подвез меня. Так что… не берите в голову дурного, Надежда Васильевна.

— Вы прямо такой супермен, Максим Игоревич…

— Да перестаньте.

— Сегодня в Доме культуры какой-то фильм американский…

— Я не люблю американское кино. Современное. Раньше — да, были прекрасные фильмы. Джек Николсон, Роберт де Ниро, Джессика Ланж — великие актеры. Но то, что они делают теперь, — извините. Сплошная пропаганда, хуже нашего агитпропа.

— Максим Игоревич, я хорошо умею готовить… Хотите, сделаю вам свиные ребрышки? Пальчики оближете!

— Над этим вопросом следует подумать. Вчера с детьми сидела мама, котлет накрутила… Но в будущем… Спасибо за предложение, Надежда Васильевна.

Учительница огорченно вздохнула:

— Так, значит, не хотите?

— Нет, почему же… Я подумаю над вашим предложением, Надежда Васильевна. Но сегодня, а также завтра у нас есть приличный ужин. У вас все, или есть какие-то серьезные проблемы?

— Все…

Надежда еще раз вздохнула, встала со стула и пошла к двери. Странный мужик, просто ужас! Ему чуть ли не прямым текстом намекаешь, а он хоть бы что! Жену свою, сбежавшую, так сильно любит, или… в чем тут дело? Один ведь живет, уже два года, неужто бабы ему не хочется, хоть на одну ночь? И ведь знают все, что никого у него нету… Очень странный…

— Пап, можно мне в Интернет залезть? — спросил Антон.

Директору школы полагался телефон, а раз так, то при наличии компьютера можно было войти во «Всемирную паутину», если, конечно, карточка имеется.

— Нет, Тоша. Займись-ка ты лучше биологией, — сказал Романов. — Не нравятся мне твои оценки. Что это за дела — тройки да четверки? Бери пример с Настюшки, она круглая отличница, и ты должен быть круглым отличником.

— Пап, но эта Надежда просто достает меня. Она же ставит четверку мне за такой ответ, за какой любому другому поставила бы пятерку. Все знают, что ты ей нравишься, вот она и выпендривается.

— Тоша! Нельзя так говорить об учителях.

— Почему, пап? Я знаю биологию не хуже других, а может, и лучше. Но толку от этого…

Мысленно Романов соглашался с ним, но не знал, что тут можно сделать. Не станешь же просить Надежду относиться к его сыну внимательнее? Это непедагогично, да и просто некрасиво, учитель должен внимательно относиться ко всем ученикам.

— Хорошо, лезь в Интернет, на полчаса, не больше, — сказал он сыну.

— Спасибо, папка!

Антон ушел в его кабинет, где стоял компьютер, Романов с Настей остались в просторной гостиной. Они сидели на паласе, рядом со стопкой игр в картонных коробках.

— Чем займемся, Настюшка? — спросил Романов.

В синем тренировочном костюме и домашних тапочках он не выглядел серьезным директором школы.

— Пап, а правда, что ты набил морду нашему олигарху Луговому? — спросила девочка.

— Настюша! И охота тебе повторять глупые сплетни?

— А почему они глупые? Если все говорят про это…

— Настя! Павел Иванович Луговой действительно повздорил со мной. Но поскользнулся и упал. Вот и все. Во что будем играть, моя красавица?

— Пап, давай в «Монополию». Только не притворяйся, ладно? Я и так могу у тебя выиграть.

— Давай, Настюшка, — сказал Романов, раскладывая игру на паласе. — Думаешь, Тошка уложится в полчаса?

— Я точно знаю, что нет, — авторитетно заявила девочка. — Ему сколько ни скажи, все мало. Опять какие-то группы будет переписывать, а потом тебе счет пришлют.

— Я прослежу за этим. Полчаса — и не больше. А если счет придет, пусть Тошка потом на себя пеняет. Ты какую фишку выбираешь, синюю или красную?

— Белую! И учти, пап, мухлевать у тебя не получится. Играем честно.

— Согласен. Давай бросай кубик…

— Пап, а почему ты не пригласишь в гости Надежду Васильевну? Она красивая, и Антошке ставила бы оценки нормальные.

— Настюша, мы играем или нет?

— Играем, пап, — со вздохом сказала девочка.

Глава 3

Барсуков бесстрастно смотрел на обнаженную девушку и… ничего не чувствовал. Вернее… чувствовал раздражение от того, что цепкие пальцы терзали его плоть.

— Борик, ты совсем мягкий стал, прямо-таки плюшевый, как мой любимый медвежонок, но я стараюсь… — томно пробормотала она.

— Не надо, Снежана, хватит одного раза. Видишь, я больше не хочу.